Артем Лунин - Кровь леса
– Да уж, куда как забавный… – сказал вслух и тут же получил локтем от Райо в живот:
– Да тихо ты!..
Понятно, она приняла меня за мальчишку, но я все же замолчал и отодвинулся.
Птица пролетела над нами, и картинка снова вернулась к обычному масштабу. Изображение «снижалось» вместе с наблюдателем, описывая широкие круги. Реки, ручейки, рощи, ветер гонял зеленые волны по верхушкам деревьев…
– Ничего. – И женщина отозвала заклинание. Картинка наклонилась и обрушилась вниз, птица пала на плечо волшебницы, та рассеянно погладила, и совоястреб втянулся в ее пальцы. Экран погас. Эльфийка чуть качнула чашу, и «запись» пошла в обратную сторону. «Перемотав» до момента, когда картинка достигла наименьшего масштаба и наибольшей «вместимости», волшебница «нажала паузу». Изображение застыло, превратившись в подробнейшую карту, похожую на снимок с самолета.
Только в середине карты, тот ручей… или речка… непонятным образом эта лента воды была одновременно и ручьем, и речкой. Я помотал головой и решил не заморачиваться.
– Ага, – сказал Дайрим. – Все-таки Правдивая Вода где-то рядом. Я узнаю места, но они малость искажены.
Объяснений никто не попросил.
– А вот и тропка. – Волшебница ткнула пальцем, старшие эльфы переглянулись. – Ладно, сбираемся.
Она провела рукой по поверхности воды, гася карту, отпила, остальное выплеснула и вернула миску дочери.
Дайрим наклонился к костру. Прутья, образовывающие треугольник, выглядели так, словно их только что сломали с куста – не обуглились, не обгорели, даже капли сока на сломах поблескивали слезой.
Маг отодвинул одну из сторон треугольника, огонь погас, и прутья треугольника тут же распались в пепел.
Эльфы «сбирались» молча и быстро – вымыли посуду, сложили и попрятали по сумкам и карманам, нацепили свои «почтальонские» сумки, остатки обеда разбросали по кустам и покидали в реку, лесное зверье подберет, рыбы тоже не откажутся от угощения. Шрам первым подошел к воде, прыгнул легко…
Защищающая нас река не исчерпала свои сюрпризы. Бородач не оказался вдруг на том берегу. Он по-прежнему был на этом.
Только спиной к воде, хотя мгновение назад стоял к ней лицом…
Нан охнула. Я меланхолично выругался.
Остальные преспокойно смотрели на тот берег, и я понял, что они видят спину бородача. Который на самом деле прошел между ними, не видя их, и вошел в лес.
«На самом деле»? Или всего лишь «с нашей точки зрения»?
Вторым шел маг, он шагнул вперед, в воду, и шаг перенес его на этот же берег. Остальные последовали за ним тем же странным образом – уходя туда, откуда пришли.
Мы долго глядели им вслед. Я сел где стоял, притянул к себе Нан, обнял. Мне нужно было что-то реальное, что-то бывшее именно тем, чем виделось, слышалось, осязалось…
И я осязал, тискал и мял ее тело, а Нан дергала меня за волосы, обнимала и отстранялась, смотрела, словно не веря своим глазам, снова обнимала и шептала что-то в ухо, и я шептал тоже, мы перебивали друг друга, вдруг начинали истерически хохотать…
Дикое напряжение требовало выхода, и все произошло сумбурно, грубо и бестолково, кончилось, не успев толком начаться…
Настоящее, сделал я вывод. Хоть что-то в этом мире не иллюзия. Сердце все еще частило, колотилось о ребра, Нан дышала тяжело, растерзанная страстью. Самое подходящее название для произошедшего – изнасилование. Причем обоюдное.
– Вот так благодарность… – сипло сказала Нан.
– Прости, я… – Тяжелой волной накатил стыд. – Я больше не буду…
Нан спихнула меня, повернулась и ловко укусила в живот.
– Будешь, – с уверенностью сказала, глаза ее светились, сияли улыбкой расцелованные губы.
– Буду, – согласился я. – Как скажешь. Буду, все буду… Эй, а ничего, что мы здесь?.. Вроде Дэв возражал…
– Ничего. – Нан поразмыслила. – Полагаю, он попросту хотел нам показать эту группу, дал возможность подслушать разговор… а заодно и продемонстрировал тебе, маловеру, что его сила зиждется не на легендах тупых лесных жителей!..
Тут я вознес длинную витиеватую хвалу великому Дэву, прославив его величие, мощь и в особенности мудрость и великодушие, с которым он не предписал целибат скрывающимся под его защитой парочкам…
– Трепло, – Нан дала легонький подзатыльник.
Я люблю тебя.
– Вслух.
– Я люблю тебя, – сказал я по-русски, потом на вэйри.
– Я люблю тебя, – повторила Нан.
Я поднялся, помог ей встать, мы прошли по камням и вошли в воду, держась за руки. Холодная вода омывала раскаленные тела, уносила безумие, потом вдруг перестала быть холодной, течение тоже исчезло. Мы долго плыли в теплой пустоте, соприкасаясь лишь кончиками пальцев.
– Скажи…
– Люблю. Скажи…
– Люблю. Скажи…
– …Не закрытое пространство, как было в скрыте. Множество наложенных друг на друга взаимопроникаемых пространств. Сила этого Дэва такова, что он может создать для каждого свой собственный маленький мирок. Таким образом, в одном месте могут находиться не подозревающие друг о друге многие люди.
– Даже не стану притворяться, что что-то понял, – вздохнул я.
– Я тоже не понимаю… но другой пройдет здесь как посуху, кому-то эта река предстанет ручьем – ты же видел, а кому-то останется рекой, но Дэва в ее водах он не почувствует.
– Одной фразой – фокусы этой речки могут любого до кондратия довести.
Нан посмотрела искоса, она по-прежнему не одобряла этакое панибратское обращение, но хоть не требовала молчать или извиняться.
– Такова Правдивая Вода. В старых сказках могущественные Дэвы шутят с людьми, помогают им, изучают поступки.
– И, наверное, смеются.
– Может быть…
– Странное в таком случае у него чувство юмора, – я поглядел на реку, стараясь представить эти расщепленные пространства. И на мгновение мне показалось, что течение то и дело меняет направление… нет, оно текло одновременно во все стороны. Или нет… пришлось помотать головой, чтобы избавиться от зрелища калейдоскопа, имеющего больше трех пространственных измерений.
…Мы вышли из воды, которая заодно смыла с наших тел синяки и царапины, сидели голышом на камнях, прижавшись друг к другу. Дул легкий теплый ветерок, одеваться не хотелось. Так хорошо сидеть рядом и молчать…
– Расскажи еще про Дэвов, – попросил я наконец. Стыдно признаться, сначала посчитал рассказы Нан суеверием лесных жителей, в скрыте заподозрил, что в этом что-то есть, но уверовал в полной мере лишь тогда, когда вплотную столкнулся с их мощью. – Духи… просто духи?
– Самые древние и могущественные. Духи рощ, скал, духи вод и ветров. Дэвы властвуют над своим пространством…
– Как такое возможно?
– Ты можешь управлять своим телом? – спросила Нан, иллюстрируя свои слова, прикоснулась к нему.
– Как видишь, не всегда. – Дэвы мгновенно стали неинтересны, но я помотал головой, возвращаясь к теме.
– Вот и Дэвы тоже. Понимаешь, дух не живет в месте, дух – и есть это место. Все, что вокруг нас – это тело Дэва. Он может напрямую влиять на него, как ему угодно.
– Да уж, как угодно… – пробормотал я и покосился на реку. Волны плескали в берег, казалось, они прислушивались к нашему разговору… и смеялись над нами. – Эй, ты нас слышишь?
Более громкий всплеск.
– И понимаешь?
И снова!.. Я покачал головой, прикидывая, как можно наладить с рекой эффективное общение.
– Что нам для тебя сделать? – спросил я.
Река не ответила. Нан задохнулась от изумления.
– Серый, ты опять ляпаешь что ни попадя?
– А чего? – неуверенно возмутился я.
– Дэв не нуждается в помощи!.. – Нан втолковывала мне, как маленькому. – Подумай сам, он вон какой, что ему может быть от нас нужно?
– Может быть, что-нибудь надо будет, – пробурчал я. – Он же нам помог, надо что-нибудь в ответку…
Ночь обрушилась вдруг. Еще недавно был вечер, и вот наверху алмазы на черном бархате, а внизу шепот реки. Мы лежали на плащах на берегу, около костра, и смотрели в небо.
Давненько я не видел звезд…
В городе небеса закрывает неоновый свет и колпак мутного смога, звезды там блеклые, тусклые, хоть чистящим средством их мой, как делал незабвенный Ежик из старого мультика… Деревья здесь действительно такие, что по ним можно забраться до звезд, но в лесу ночью над головой не свет, а шум, лишь одинокие звездочки моргают в прорехах листвы.
Камни отдают набранное за день тепло. Тихое журчание реки, всплески. Еле тлеет костер, с шорохом осели угли, вверх взлетели искры, затерялись среди звезд.
Звезды…
Они были чужие, они строились в незнакомые узоры, даже посверкивали по-другому.
Но это были звезды. Они были прекрасны.
– Никакой ты не Млечный Путь, и нечего притворяться, – сообщил я небу. Вместо широкой светлой полосы небесную черноту перечеркивали несколько параллельных, четко выделенных звездных дорожек.
