Алексей Кулаков - Великий князь
– А я тебе говорю, что весна будет холодной и дождливой! Все приметы на то показывают, да и знаки верные имеются. Значит, последний урожай стоит придержать до правильной цены!..
– Толку-то? Хлебные амбары по всем городам от зерна мало что не ломятся, да и новые лабазы спешно достраивают. Нет, Илья Борисыч, тут надобно…
Миновав небольшую толпу разодетой в шелка и золото знати, англичанин сделал себе мысленную пометочку о возможном неурожае в следующем году. Так, на всякий случай.
– Григорий Лукьянович сказывал, что его людишки в Туле что ни месяц, то нового подсыла ловят, а то и нескольких – все дознаться пытаются до тайны уклада. А еще слухи ходят, вроде как завод этим летом будут от города поближе к рудникам переносить – недаром же кирпич да камень тесаный во множестве заготавливают… Я вот думаю, что неплохо бы нам под это дело…
Воевода и боярин Алексий Басманов склонился поближе к уху полковника стременных стрельцов (и тоже боярина) Василия Грязнова и что-то шепнул, после чего они оба удивительно одинаковым жестом огладили бороды.
– Поразмыслить надо!..
– Так я и не тороплю…
Удалившись от фаворитов государя Иоанна Васильевича, многоопытный дипломат припомнил все свои попытки добыть драгоценные секреты Московии – вспомнил и страдальчески поморщился. Потому что хотя лично ему и удалось откреститься от «неразумных подданных английской короны, коим жадность застила глаза», но для «Московской компании» это обернулось лишением посольского хлебного содержания и урезанием кое-каких привилегий. Первое было всего лишь неприятно (хотя теперь закупать еду, напитки, дрова и корм для лошадей приходилось самостоятельно и исключительно на свои деньги), а вот второе вылилось в довольно болезненные потери. Скажем, те же голландцы получили разрешение открыть свое торговое представительство в Ревеле. А с Ганзы сняли часть поборов и пошлин (правда, в обмен на обязательство поставлять царской казне медь, олово, порох и свинец), наложенных на нее еще дедом нынешнего великого князя. Скверно получилось, очень скверно! И кто знает, во что бы это вылилось, если бы не такие же провальные попытки представителей других держав проникнуть в тайны ровных зеркал, белоснежного фарфора и дешевой стали… А так – получилось, что все в почти равных условиях, с небольшим перевесом в пользу английских негоциантов.
– …на возах перевезли да на месте и собрали эту крепостицу вновь – благо что каждое бревно отдельно помечено. Землица там – палку сухую воткни, и то прорастет!..
– Ту палку степняки рано или поздно срубят!..
Прислушавшись к небольшому спору-беседе, сэр Энтони замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, слегка прислонившись к стене, покрытой затейливой росписью. Без нужды поправил жесткий воротник, затем пояс, огляделся и решил чуть-чуть отдохнуть перед новым кружением по палате.
– Ну, не скажи. Последние год-два наши порубежники сами ногаев да крымчаков за вымя щупают. Хе-хе!.. Покамест нежно да со всем обхождением, а вот когда устроение засечных черт закончится, тогда и поглядим, кто кого рубить будет.
Скользнув опытным взглядом по приглашенной на царский пир знати (и редким гостям иноземного происхождения вроде чересчур жизнерадостного Альберта Родде), посланник английской королевы принялся за привычное развлечение – делить князей-бояр и прочий придворный люд по их политическим интересам. Самой большой и весьма влиятельной партией были традиционалисты, недовольные постепенным усилением власти царя Иоанна Васильевича. Пока их недовольство тихо тлело, изредка прорываясь в виде шумных склок в боярской Думе и вражды с худородным дворянством, но это только до первых неудач или военных поражений московского владыки. Князья Долгорукие, думной боярин Кашин, окольничий Очин-Плещеев, князь Горбатый-Шуйский, царский печатник и думной дьяк Висковатов, конюшенный боярин Федоров-Челяднин, глава Порубежной службы князь Воротынский…
– Да вот те крест! При мне его спытывали на целине Дикого Поля – на два лемеха, с колесиками; дернину и слежавшуюся землю режет – ровно ножом каленым по маслу идет!..
– Поди и стоит этот твой плуг как боевой жеребец под седлом?
– От чего не ведаю, за то и не скажу.
Слегка шевельнувшись и на всякий случай запомнив непонятную беседу, англичанин перевел взгляд на вторую по численности партию придворных. Таких же знатных и богатых, как и первая, вот только во всем согласных с политикой великого князя Московии. Княжеские рода Палецких и Хворостининых, бояре и ближайшие родственники царя Захарьины-Юрьевы, князья Курбский и Черкасский, старомосковские дворяне Бутурлины, голова Большого наряда боярин Морозов. Чуть более дальние родственники правящей династии князья Глинский, Иван Бельский и Мстиславский – все они были верной опорой своему царственному родичу и повелителю.
– Сотня кобылиц и дюжина аргамаков-ахалтекинцев – из выкупа ногайских мурз государю Димитрию Ивановичу. Полторы сотни кобылиц-клепперов[120] из ливонской добычи великого государя. Да два десятка отборнейших аргамаков-фари[121], что конюшенный боярин на прошлом месяце самолично у персидского купца сторговал и все Старицкому досталось!
– И ведь не в первый раз уже молодого князя скакунами одаривают. Интересно, за что это ему такая милость?
– Говорят, так Димитрий Иванович пожелал, а его спрашивать… гм, сам знаешь.
– М-да.
Третья партия состояла из недавно приближенных к трону худородных дворян вроде дьяков Посольского приказа Андрея и Василия Щелкаловых или родовитых, но не очень богатых бояр вроде Басмановых, Грязнова, головы Сыскного приказа Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского или влиятельнейшего дьяка Постельного приказа Бориса Годунова. Но даже среди них белой вороной выделялся Генрих Штаден, человек совершенно неблагородного происхождения, родившийся в семье немецких бюргеров и прошедший немалый путь от ученика священника до полковника иноземных наемников, он без раздумий выполнял любой приказ своего нанимателя и сюзерена. Хотя… пожалуй, этим отличались и все остальные в партии «худородных выскочек», готовые растерзать любого по малейшему намеку царя. Волки в человеческом обличье!..
– …на обратном пути с Камня Уральского стрелу башкирскую шеломом поймал, а? Не-эт, сынок, хватит. Вот оженю на старшенькой Микиты Офанасича, и пока мне внука не заделаете, ты с родовой усадьбы ни ногой!..
– Батюшка, ну не люба она мне!
Глянув на слабо знакомого боярина (или князя?) и его долговязого сына, убежденный холостяк Дженкинсон слабо удивился, потому что все родовитые отцы Московии вот уже второй год терпеливо ожидали того момента, когда великий князь Иоанн Васильевич объявит смотр невест для своего первенца. Ждали, понятное дело, не просто так, а чтобы не прогадать с женитьбой уже своих отпрысков. Поди угадай, что за девица станет женой наследника, и кто после этого войдет в силу, или попадет в забвение или даже опалу?
– Поговори мне еще! Больно много воли взял отцу перечить…
Проводив взглядом будущих счастливого деда и не очень счастливого мужа, посол вернулся к своему прежнему занятию-развлечению, благо что не охваченной вниманием осталась только группа придворных, которую сам он именовал не иначе как осторожными хитрецами. Преследующие только свои интересы, поддерживающие хорошие отношения как с «традиционалистами», так и с «соглашателями», неизменно вежливые с «худородными»… В эту партию входили почти все именитые купцы и рода старомосковских бояр, а также несколько довольно крупных фигур вроде князя Скопина-Шуйского, окольничего Адашева и касимовского[122] служилого хана Симеона Бекбулатовича[123]. И вот ведь что интересно – по отношению к пятнадцатилетнему государю Димитрию тех же «осторожных хитрецов» можно было чуть ли не полным составом записывать в «соглашатели»!.. Как и немалое количество родовитых из других партий, исключая особо упертых ревнителей старины и иноземцев вроде полковника Штадена.
– Мэтр Робусти!..
Увидев подвижного итальянца, дипломат моментально оживился и, даже можно сказать, неподдельно обрадовался. Потому что еще в конце лета он уговорил художника без лишней огласки исполнить небольшой портрет синеглазого наследника. А если получится, то и остальных членов великокняжеской семьи. Королева Елизавета и лорд-канцлер иногда бывают такими любопытными! Как, впрочем, и глава «Московской компании» сэр Майкл Лок.
– О!.. Рад, очень рад нашей встрече. Как ваше здоровье? Эти ужасные морозы меня просто убивают!.. О, что я вижу: у вас сразу два новых перстня? Изящная, очень изящная работа!
По возможности незаметно оглядевшись по сторонам, англичанин шагнул поближе и тихонечко осведомился у почтенного Якопо, как там поживает его особый заказ.
