Гай Орловский - Все женщины - химеры
- А что это? - спросил он опасливо.
- Одежда Древних Королей, - пояснил я, не заморачиваясь новыми легендами, если эта и так все объясняет. - Только о ней никому, понял?… Ее ткали эльфийки десять лет, теперь ее не пробить ни стрелой, ни копьем, ни топором. Конечно, топор может переломать тебе кости, но не перерубить. Так что надевай, но под удары не лезь, понял?
Он смотрел с сомнением на одежду, ее, скомкав до размеров грецкого ореха, можно незаметно унести в кулаке.
- Ну… ладно, я тебе верю. А мой меч прорубит?
- Не знаю, - ответил я честно. - Но лучше не пробовать. Главное, не прорубят мечи наших противников. Или у тебя их уже нет?
Он встрепенулся.
- Ты чего пугаешь? У меня сердце схватило!… Конечно, есть! Как без них жить?
Одевался медленно, осторожно, все время прислушиваясь к ощущениям, не такой уж и беспечный, как выглядит.
- Там все на липучках, - пояснил я. - Можно носить по частям. Сам такой, на морду не надену, хотя надо бы. Но перчатки носи. Если спросят, объяснишь своей аристократической чистоплотностью. Вообще только аристократы носят нижнее белье, а это у нас и будет нижним бельем.
Он хмыкнул:
- А мы аристократы?
- Точно, - заверил я. - Ровно настолько, насколько потянем.
Он так же неспешно натянул поверх этого нижнего белья повседневную одежду, по лицу пробежала гримаска, после той нежной прохлады эта кажется тяжелой и грубой.
- Ее и не чувствуешь, - сказал в недоумении. - А ты уверен…
- Уверен, - сказал я, - давай в седло, и поехали. Мир, затаив дыхание, следит за нами.
Он лихо вспрыгнул в седло, не касаясь стремян, конь с удовольствием сразу пошел лихим галопом.
Я поспешил следом, ворча про себя, что какая-то планета неровная: под копытами то вверх, то вниз, тропа либо вилюжит, либо несется вскачь и с разбега прыгает через бурный ручей, но через сотню шагов, опомнившись, бежит обратно и перепрыгивает в другом месте.
Копыта только что стучали по камням, а теперь расплескивают болотную жижу, над головой то три солнца, то две луны, то густые ветки таких деревьев, что уже и не веришь в какое-то вообще небо, а не то что в ясное.
Мы избегали людных дорог, все-таки уже двигаемся по королевству Уламрия, хотя простые крестьяне вряд ли даже знают что-то о королевстве, для них все королевство и вся власть - местный феодал.
То, что нас могут видеть, когда сворачиваем с дороги, Фицроя не тревожит: мало ли какие у нас тайны, не обязательно же разбойники, может быть, к чужим женам едем? Тем более такие нарядные…
Далеко за деревьями раздался дикий крик. Мне показалось, что кричит даже не животное, а разъяренный камень размером со скалу. Мрачная угроза всему живому, жажда поквитаться с отвратительной биологической формой жизни, что каким-то чудом или нелепой случайностью взяла верх над более совершенной кремниевой…
Фицрой зябко передернул плечами.
- Ну и твари…
- Мне кажется, - сказал я, - там вообще одна тварь.
Он поморщился.
- Мне тоже, но так еще страшнее.
- Когда одна?
- А тебе нет?
Крик прогремел совсем близко, на этот раз настолько громко, что у меня зазвенело в ушах. Фицрой пошатнулся и ухватился за луку седла.
- Это рана, - сказал он высокомерно. - Видать, я в самом деле потерял много крови.
- Точно, - согласился я, - потому объедем. Не желаю встречаться с такими крикливыми.
Он криво ухмыльнулся:
- Недостаточно музыкально?… Как скажешь. Только потому, что ты так хочешь.
Я открыл рот, но на землю пала странная тень, словно дергающаяся рябь, торопливо вскинул голову и едва успел отпрыгнуть от чего-то падающего мне прямо на голову.
На землю тяжело плюхнулась мертвая птица, если не ошибаюсь, ворона. Почти сразу в двух шагах ударилась еще одна, да с таким стуком, словно каменная, хотя перья от удара полетели во все стороны.
Фицрой крикнул:
- Сюда!
Я пустил коня к нему под дерево, а на поляну продолжали падать мертвые птицы. Некоторые застревали в ветвях, я слышал их треск, другие проламывались до самой земли, но вблизи ствола чисто, здесь самые толстые и прочные ветки.
Синевато-оранжевая трава покрылась выпавшими перьями и птичьими трупами. Кроме ворон еще и всякая мелочь, но ворон больше всего, зловещий крик настиг целую стаю.
Фицрой потрепал коня по холке, сам с трудом перевел дух.
- Пронесло…
- Это пронесло?
- Да, - ответил он. - Кто-то орет просто так. Для удовольствия. Или прочищает глотку.
- Скорее, - предположил я, - защищает свой кормовой участок.
- Думаешь, кормится воронами?
- Вообще свою территорию, - пояснил я. - Потому давай сперва взад, а потом крюк…
- Давай, - согласился он. - Перед человеком я бы постыдился отступать, а перед каким-то крикуном в ночи…
- Это была самка, - предположил я.
- Да, - поддержал он охотно, - они крикливее. Да перед самкой и отступить не стыдно, как думаешь?
- Конечно, - согласился я. - Они не соперники. Мы им уступаем для того, чтоб их унизить. Показать им наше превосходство.
Он посмотрел на меня с такой благодарностью, что мне даже стало неловко за свой умело подвешенный язык и насобаченность в жонглировании доводами.
- Что-то не нравится, - сказал он, - переть вот так в ночи… Вон там поляна, остановимся до рассвета?
- Выбирай место, - ответил я. - Я бы вообще остановился и не двигался, как вон те деревья.
Он посмотрел на деревья, еще раз посмотрел, голос его прозвучал очень настороженно:
- Лучше проедем дальше. Эти деревья как раз ночью и двигаются.
- Что?… Деревья?
Он кивнул.
- Медленно, но если заснешь под ним, то корни вылезут из-под земли и спеленают достаточно крепко, чтобы утащить поглубже. Так что давай вперед, я скажу, где переждем ночь…
Вообще не представляю, как бы ехал по чужим средневековым дорогам без такого напарника, который знает здесь все настолько, словно с лупой в руках прополз все королевство вдоль и поперек.
Правда, был момент, когда и я почти что блеснул, наши кони пошли по лесной дороге, хотя достаточно широкой и проходимой для повозки, и я вдруг ощутил странное чувство неуверенности и даже ошибочности того, что делаем.
Фицрой проехал вперед, но меня нет рядом, обернулся.
- Ну что там?
Я покинул седло, прошелся вдоль дороги. Фицрой повернул коня и смотрел, как я присел и щупаю кончиками пальцев землю.
- Да что там?
Я сосредоточился, покряхтел, очень неуверенный, что не сяду в лужу, Фицрой поглядывает с интересом, ждет откровений.
- Его провезли, - проговорил я не совсем уверенно, - не по этой дороге. След свежий, но я не чувствую
Рундельштотта.
Он хохотнул:
- Что, старик настолько вонюч?… Ладно-ладно, но он что, хлебные крошки бросал? Так их муравьи растащат еще до того, как птицы склюют…
- Просто чувствую, - сказал я. - Мы же долго работали с ним бок о бок. Что-то да осталось…
Он прервал:
- Тогда поищем другую дорогу?
- Спасибо, - ответил я.
Он изумился.
- За что?
- За доверие, - ответил я с неловкостью. - Это же так… ощущение. Может и подвести.
- Но ты же мой друг, - возразил он резонно, - кому еще верить, как не друзьям?
И, не дожидаясь ответа, повернул коня в сторону от дороги.
Глава 12
К счастью, ночь короче дня, я только-только успел вздремнуть, как ощутил грубый толчок в плечо.
- Ну и спишь… Бабы снятся?
Я с трудом разлепил глаза, тело затекло, спать, вот так скрючившись на голой земле, почему-то неуютно, а надо мной морда доисторического животного, ах да, это же мой конь обнюхивает меня, как морковку…
Фицрой уже с седлом в руках отошел к своему скакуну и набросил ему на спину. Лес давно проснулся, птички в ветвях не чирикают, а вопят, свет изредка пробивается вниз, и тогда на земле колышутся призрачные муаровые узоры.
- Какие бабы, - просипел я запоздало, - не до баб…
- Иди умойся, - посоветовал он доброжелательно. - Что-то ты, на мой взгляд, не очень привычен вот так в седле сутками… Или тебя возили на телеге? Ха-ха…
- На носилках, - буркнул я.
- Иди-иди, - сказал он уже серьезно. - Я оседлаю и твою лошадку.
Пару часов неслись то галопом, то переходили на экономную рысь, потом Фицрой начал как-то слишком уж озабоченно присматриваться к следам, хмурился, качал головой.
- Что-то тревожит? - спросил я.
- Ты чуешь Рундельштотта, - ответил он хмуро, - я чую рехаллов. Их много!… И сейчас сбиваются в стаю.
- Это опасно?
Он хмыкнул:
- Рехаллы опасны сами по себе даже поодиночке. Но раз в год сбиваются в стаю. Это что-то типа того, что люди называют собачьей свадьбой. В это время ничто не встанет на пути рехаллов.
- Не прорвемся?
Он покачал головой.
- Даже с твоей боевой магией. Нам придется сделать немалый крюк, чтобы миновать это место.
