Андрей Колганов - Жернова истории 3
Вскоре после ноябрьского заседания Политбюро Лида огорошила меня новостью:
— Мне сегодня звонил на работу Мессинг. Зовет к себе.
— Куда? В Ленинград? — поинтересовался я без особого удовольствия. Еще бы! Нет никакого желания отпускать от себя супругу в другой город, да к тому же в ее положении.
— Нет, он уже там не служит, — малость успокоила меня жена. — Дзержинский поручил ему возглавить Аналитический отдел, с подчинением непосредственно председателю ОГПУ. Предлагает идти к нему в отдел инспектором. Аттестация сразу по VIII-й категории ("две шпалы" – автоматически отмечаю про себя), а если справлюсь, дадут IX-ю.
Да, девятая категория… Оклад у нее, пожалуй, сразу в полтора раза подскочит. Но никакой особой щедрости со стороны Мессинга тут нет. Инспектор отдела в центральном аппарате как раз и соответствует девятой должностной категории. Но вот не хочется мне жену в ОГПУ отпускать, хоть ты тресни!
— Тебе самой-то хочется туда голову совать? — интересуюсь у Лиды.
— С чего бы это ты так заговорил? "Голову совать…" – с некоторым недоумением откликается она. — Сам же про аналитический отдел толковал еще тогда, в двадцать четвертом, когда мы с Мессингом в тире "Динамо" столкнулись. Это же не оперативная работа, в конце концов. И, думаю, там интересно будет.
Так вот и возвращаются к тебе бумерангом твои же слова. Но, может быть, все-таки удастся ее отговорить? Однако вскоре мне пришлось не Лиду отговаривать, а отбиваться самому. "У меня зазвонил телефон…" Настырный Трилиссер достал меня прямо на квартире и стал домогаться теперь уже и моего участия в создаваемом отделе. Подчинялся отдел и вправду напрямую Дзержинскому, только вот основные заботы по руководству им Феликс Эдмундович спихнул на своего заместителя (и так Дзержинский тащил неподъемный воз всяких забот).
Я даже разозлился. Хотите от меня аналитических разработок? Так хотите, что даже должности заместителя начальника отдела вам не жалко? (XI-я категория, между прочим, на одну выше, чем военком бригады, на которого я аттестован). Будут вам разработки! Но тогда уж не жалуйтесь…
— Ваша взяла, — говорю Михаилу Абрамовичу. — Помогу я вам в аналитическом отделе – не бросать же жену одну на растерзание! Только все равно в кадровые сотрудники я не пойду, и не пытайтесь настаивать. Оформили вы меня своим внештатным консультантом? Вот и хватит с вас!
— Э-э, нет, так не пойдет! — почувствовав слабину, старается дожать меня заместитель председателя ОГПУ. — Если уж согласны поработать в новом отделе, то придется оформлять допуск. А полный допуск внештатным мы дать не можем. Если уж не хотите заместителем к Мессингу, то тогда идите сотрудником для особых поручений. Вы же так хорошо сработали по одним лишь открытым источникам – предсказали соглашения в Локарно, переворот Пилсудского, — льстит он мне. — А если вы будет иметь доступ ко всей собираемой нами информации?
— Вы же понимаете, что с работы в ВСНХ я не уйду? — задаю ему риторический вопрос. — Или вы в состоянии снять с контроля поручения Политбюро?
— Разумеется, Виктор Валентинович, я понимаю, что основная нагрузка на вас будет в ВСНХ, — радостно обещает Трилиссер. — А в отделе вы только будете оказывать некоторую помощь. С Феликсом Эдмундовичем все уже обговорено!
Эх, не хватает мне твердости! Не встал жестко против перехода Лиды в ОГПУ (хотя, поди, возрази ей, в ее-то теперешнем состоянии!), и теперь приходится вслед за ней связываться с этой конторой. А Михаил Абрамович жук еще тот: припахать себе сотрудником аж целого кандидата в члены ЦК ВКП(б) — это надо суметь!
Первый подготовленный мною обзор материалов, собранных аналитическим отделом ОГПУ, был посвящен проблеме угрозы интервенции. Вывод был сделан категорический: не только угрозы военной интервенции, но и вообще непосредственной военной опасности для СССР в ближайшей перспективе нет. Во всяком случае, в серьезных масштабах. Тем не менее, в качестве актуальной угрозы в моем обзоре рассматривались шпионская и диверсионно-террористическая деятельность со стороны белогвардейских и вообще антисоветских организаций при поддержке специальных служб сопредельных государств практически по всему периметру нашей границы.
В качестве потенциальных угроз отмечались две. Первая – дестабилизация ситуации в Китае, ведущая к нарастанию конфликтов между милитаристскими кликами, которые активно подстрекает Япония, что может толкнуть некоторые из них на авантюры против СССР. В связи с этим указывалось на уязвимость КВЖД перед лицом подобного рода авантюр. В отдаленной перспективе я прогнозировал возможность прямого вмешательства Японии во внутрикитайские конфликты. Вторая – разрыв в технической оснащенности и в общем боевом потенциале вооруженных сил между СССР и ведущими европейскими державами. В случае обострения международной обстановки такой разрыв может стать дополнительным фактором, подталкивающим империалистические государства к разрешению противоречий с СССР военным путем.
На следующий день после того, как Станислав Адамович получил этот обзор, он попросил меня заглянуть в ОГПУ к 19:00.
— По вашему аналитическому обзору есть ряд вопросов, которые хотелось бы безотлагательно обсудить, — сообщил он.
Ясен пень, без вопросов не обойдется. Это как раз было ожидаемо. Неожиданным было то, что вопросы, как оказалось, собирался задать не Мессинг, и даже не Трилиссер, а сам Дзержинский.
— Виктор Валентинович, представленный обзор показывает, что вы явно недооцениваете опасность агрессивных устремлений империалистических держав, и, в первую очередь, Англии, — сразу же обозначил свои претензии глава ОГПУ.
— Недооцениваю? В чем же? — Феликсу Эдмундовичу по должности положено проявлять настороженность по отношению к потенциальным противникам. Но не надо эту настороженность превращать в единственный инструмент анализа действительности.
— Положим, можно согласиться с вами в том отношении, что признаков непосредственных военных приготовлений, направленных против СССР, сейчас пока не наблюдается, — признает Дзержинский. — Но нельзя же не видеть усилий английских и французских политиков по сколачиванию военной коалиции против нас – и не только из стран "санитарного кордона", от Финляндии до Румынии. А их происки в Афганистане? А их возня в Китае?
— Феликс Эдмундович! Я ведь не обхожу стороной соответствующие факты. Но к коалиционным действиям сопредельные страны не готовы, ни в политическом, ни в военном отношении. И даже коалиционная война, хотя и способна доставить Советской Республике серьезные неприятности, никаких благоприятных перспектив этим странам не сулит. В одиночку же воевать с нами они просто не в состоянии. При всех известных слабостях РККА их войска тоже находятся отнюдь не в лучшем положении. Разбить нас они не смогут. Поэтому в ближайшие годы войны против СССР не будет, — раз за разом роняю короткие рубленые фразы, стараясь заразить собеседника своей уверенностью. — Серьезный удар нам может нанести лишь вступление в войну сильнейших европейских держав и Японии.
— А на каком основании вы отметаете такую возможность? — недовольно спрашивает Дзержинский. — Ведь их враждебность к стране победившего пролетариата совершенно очевидна!
— Да, очевидна. И, тем не менее, они предпочитают торговать, а не воевать. Экономика этих стран сейчас на подъеме, и им совершенно не с руки затевать дорогостоящие военные авантюры, — на этом прекращаю свои возражения и начинаю нащупывать точки согласия со своим начальником. — Тем не менее, в более долгосрочной перспективе вы совершенно правы. Великобритания постарается дать нам бой – разумеется, чужими руками. Но это будет не сейчас.
— А когда? И почему не сейчас? — не успокаивается председатель ОГПУ.
— Почему не сейчас – я, вроде бы, уже постарался объяснить. Когда? Должны совпасть несколько условий, — и начинаю перечислять. — Во-первых, Англия и другие крупные державы должны столкнуться с серьезными социально-экономическими трудностями, чтобы начать искать их разрешение военным путем. Во-вторых, мы сами должны усилиться настолько, чтобы империалистов серьезно напугала перспектива нашего дальнейшего усиления. И, в-третьих, должно произойти заметное усиление Германии.
— Именно Германии? Отчего же так? — сразу же вставляет вопрос Феликс Эдмундович.
— По двум причинам, — посмотрел я в глаза Дзержинскому. Ведь наверняка же то, что я ему сейчас буду доказывать, он уже держит в голове, как один из возможных сценариев. Получается, я ему вроде бы как экзамен сдаю, на предмет уровня своих аналитических способностей. — Первая: а кого еще можно двинуть против нас в Европе в качестве ударной силы? Поляков? У них и сейчас шансы невелики, а в случае успешной реализации нашего перспективного плана на пятилетие, — в чем я нисколько не сомневаюсь, — они вообще станут призрачными. Вторая: усиление Германии неизбежно приведет ее правящие круги к жажде реванша и борьбе за гегемонию в Европе. Англичанам это невыгодно, и они постараются столкнуть своих врагов – Германию и СССР – лбами. Вокруг этого стержня возможны разные политические комбинации, но, как бы они не сложились, стратегическая линия останется неизменной. Однако, повторю еще раз – в ближайшие год-два считаю большую войну с СССР практически невероятной, а в ближайшие семь-восемь лет – крайне маловероятной. И это время нам надо использовать с максимальной пользой для укрепления обороноспособности СССР – как в военном, так и в политическом отношении.
