Валерий Большаков - Сага о реконе
– Потому что их много, а вас мало, – проговорил он.
Конунг гулко расхохотался.
– Ей-ей, ты мне нравишься, парень!
Глава 26
Константин Плющ
Батальная сцена
Хьельд конунг мигом развел бурную деятельность.
Гражданские начали проворно собираться, паковаться и уходить в лес. Мычали уводимые коровы, мальчишки погоняли глупых овец, домашнюю птицу запирали в плетеных клетках и грузили на телеги вместе с домашним скарбом. Пока мамы причитали, дети малые радовались близкому исходу, менявшему скучное течение жизни.
Шефство над Костей взял тот самый мужик с белыми волосами, что за ним гонялся.
Его так и прозывали – Беловолосым. Йодуром Беловолосым.
И был он хевдингом, то бишь командиром. В миру бы сказали – генералом.
Как только конунг объявил Сокнхейд «на военном положении», викинги стали готовиться к битве.
Собственно, они всегда были готовы ввязаться в драку, а уж приветить сэконунга Гунульфа, давнишнего своего недруга, хотел каждый хирдман Хьельда.
При этом решимости, суровости и прочих настроев, подобающих воинам, идущим на подвиг, как-то не наблюдалось – викинги деловито собирались на работу.
Да, сживать врага со свету было их работой, тяжелой, опасной и грязной. Зато почетной.
Бойцы натягивали доспехи, прыгали, пока латы не ложились как надо, обвешивались мечами, подхватывали секиры и копья.
Кто-то из дренгов орудовал таким же коротким копьецом, каким Костя разжился некогда в лавке оружейника, другие сжимали в руках длинные – в два роста, или копья с крюками, или «шнуровые», с намотанной на древко веревкой, – это орудие убийства метали, держа конец вервия простого, и копье закручивалось в полете, обретая точность боя. Да и притащить обратно можно было, ежели, скажем, мимо угодил.
Кое-кто из хольдов, ветеранов, посеченных множеством шрамов, предпочитал мечу или секире копье с длинным и тяжелым наконечником, схожим с широким и плоским клинком.
Его не метали, им рубили и кололи, словно биденхандером[59], оставаясь при этом вне досягаемости вражеского меча. Правда, чтобы умело орудовать подобным копьецом, нужно было иметь габариты Шварценеггера, плюс умение и навык. У хольдов всего этого добра накоплено было в достатке.
Кстати, далеко не все викинги поражали высотой и размахом плеч, большинство на великанов не тянуло – среднего роста, обычного сложения. Но взгляд их и рука были тверды.
Эваранди послонялся, чувствуя неясное томление.
Не зная точно, нагрянет ли Гунульф, он не ведал, как же ему быть, чем отвечать на хмурые взгляды.
Хотя, с другой-то стороны, что плохого в варианте, когда сэконунг решит убраться восвояси?
И жертв меньше будет, и учения проведут!
Так-то вот маясь, Костя и попался на глаза Йодуру.
– Ага! – прогудел хевдинг, блистая панцирем с золочеными пластинами. – Меч у тебя неплох, Эваранди, а вот стеганка в доспехи не годится. Ну-ка…
Вытащив из какого-то закутка кожаные латы, похожие на куртку с короткими рукавами, всю в наклепанных железках (мечта рокера!), он протянул их Плющу.
– Накинь-ка.
Кожа была толстой и жесткой, поставишь такую броню в угол – останется стоять. И весила она тоже немало, ощутимо надавливая на плечи. Зато защитит неплохо, в случае чего.
– Подходяще, – пророкотал Беловолосый. – Завязывай, я сейчас…
Костя вспотел, пока затянул в узлы все завязки спереди доспеха и по бокам. Панцирь несколько сковывал движения, на манер рыцарских лат, и к нему нужно было привыкнуть, однако где же взять столько времени для обретения нужного опыта?
– Примерь, – раздался голос хевдинга.
Плющ обернулся и принял из рук Йодура шлем с наносником и выкружкой для глаз, похожий на стальную полумаску.
– Шлем я тебе не дарю – попользуешься и вернешь. Нельзя, чтобы в бою тебя узнал сэконунг или этот, как бишь его… Шимон херсир. Тогда тебе не жить. И запомни накрепко: вперед не лезь! Прибьют и не заметят. Понял? Рано тебе еще в первом ряду биться. Да и во второй я тебя не пустил бы. Рано. Мясом затяжелей сперва, шкуру нарасти, потом уже в атаку бросайся. На-ка, натяни сначала.
Костя натянул на голову подшлемник, похожий на смешную меховую шапочку, а сверху надел шлем. Как раз. Нет, можно было бы и потуже, конечно, но ничего, не слетит – и кожаные нащечники удержат, и ремешок под подбородком. Слава богу, ремешок был мягким.
Викинги переговаривались:
– Зимы две назад Гунульф выжег два стойбища в Холодном Краю…
– Мехов не дали местные?
– Дать-то они дали, но сэконунгу мало показалось.
– Жадный он.
– Не то слово! За шкурку удавиться готов.
– Зато как Гунульфу хвост подпалили в Скирингсалле!
– Да-а! Гудрёд Охотник дал им жару. Тогда у сэконунга чуть ли не полсотни бойцов отправилось в Вальхаллу!
– В Хель они отправились…
– Сейчас мы и Гунульфу дорогу туда укажем!
– Хо-хо-хо!
– Га-га-га!
– Тихо, вы, – проворчал хевдинг, впрочем, довольно-таки добродушно. – Расшумелись… Давай к пристани.
Костя со всеми покинул воинскую избу-гридницу, примыкавшую к длинному дому, служившему конунгу дворцом, и направился к Сильбрвику.
Викинги не маршировали вдоль по улице, печатая шаг, а топали вразнобой большой, дружной компанией, где все знали всех настолько, что легко доверяли друг другу самое ценное – жизнь.
У причалов не осталось ни единой лодчонки, все были эвакуированы подчистую. Лишь два драккара Хьельда конунга – «Цверг» и «Йотун» – тыкались носами в мостки, дожидаясь своих экипажей.
Костю определили на «Йотуна».
– Слушай меня! – возвысил голос Йодур. – Напоминаю всем, а тебе, Гуннар Длинный Меч, особо, – наше дело не потрошить людей сэконунга, а разозлить! Пущай остервенеют и кидаются за нами, нам того и надо. Поняли?
– Поняли, – буркнул Гуннар. – Все равно ж кой-кому потроха выпустим…
– А я что, – хмыкнул Беловолосый, – против, что ли? Выпускай! Только меру знай. А как крикну: «Спасайся!», все чтоб обратно кинулись!
– Ага, – проворчал Длинный Меч, – чтоб Гунульф подумал, будто трусы мы…
– Да! – рявкнул хевдинг. – Именно для этого!
– Смеяться будут, – бубнил Гуннар.
– Вот как заманим этих хохотунчиков, да усечем им головы, вот тогда пущай и смеются – обрубками! Все, тихо! Весла на воду!
И вновь Плющ ворочал тяжелое весло, в этот раз на пару с худым и бледным парнем, имевшим милое прозвище – Хальвдан Убийца. Далеко, впрочем, драккары не уходили, поджидая неприятеля.
И вот над заливом разнесся голос впередсмотрящего:
– Иду-ут!
Надо ли говорить, насколько громадным было облегчение, испытанное Плющом?
Не зря, стало быть, весла ворочал от самого Стьернсванфьорда, не зря от молодцев Беловолосого бегал.
– Вон они! – крикнул Хальвдан.
Из-за северного мыса выплывали корабли, подгоняемые ветром. Один… Два… Три… Пять боевых единиц.
– Ага! – встрепенулся Йодур. – Потихоньку подгребаем к «Черному лебедю»!
– Поняли мы…
Объединенная эскадра сэконунга входила в залив, перестраиваясь на ходу: драккары шли по середке, снекки – на флангах. Вскоре корабли оказались достаточно близко для того, чтобы Костя разглядел вымазанный красным щит, поднятый на мачту «Черного лебедя», – это был знак угрозы, который означал: «иду на вы».
За спинами хускарлов Хьельда конунга прятались лучники в легких кожаных доспехах. Дистанция для стрельбы навесом была достаточной, но тетивы не звенели внатяг – коли уж до баталии дошло, то сперва следовало гвоздить неприятеля словом.
– Эхой! – взревел Йодур. – Никак Гунульф пожаловал!
– Да вроде как не он, – громогласно «засомневался» Хродгейр Кривой.
– Ну, как не он? Вишь, щит красный приколочен? Это он со значением делает, чтоб все знали, кто пожаловал!
– А-а… Так это щит? А я-то думал, это сам сэконунг на мачту вскарабкался и голой жопой светит! А оно вон что…
– Эй, Гунульф! Ты зачем столько дров привез? Не зима, чай!
С борта «Черного лебедя» заорали:
– Выйми глаз из задницы, Хродгейр! Плюнь на него и протри хорошенько! Может, тогда длинные корабли разглядишь!
– Корабли?! – комически изумился Кривой. – Йодур, ты слышал? Он называет эти лоханки, эти кормушки для свиней… кораблями!
– Ну это ты зря, Хродгейр, – удрученно покачал головой Беловолосый. – Лоханки-то и вправду длинные – вона, сколько в них доспехов да оружия уместилось! Видать, Гунульф торговлишкой решил промыслить, железяки свои распродать по дешевке!
– Ой, Йодур! Или мне померещилось? Вроде как те доспехи шевелятся!
– Знать, чего-то в них понапихано, – рассудил Беловолосый.
– Слу-ушай, Йодур, а если в тех латах воины?
– Сдурел ты, что ли? Какие у Гунульфа воины?! Так, шелупонь одна…
Викинги на борту «Цверга» и «Йотуна» покатывались со смеху. Среди их противников не нашлось бойкого на язык, зато все терпение вышло.
Метко пущенное копье едва не поразило Беловолосого – Хродгейр поймал его в полете, крутанулся, чтобы погасить инерцию, и метнул обратно. Попал он или нет, осталось неясным, но именно его бросок послужил сигналом к атаке.
