Гай Орловский - Мир Трех Лун
– Достопочтимый глерд, что-то стряслось?
Мяффнер, уже снова медлительно величавый, указал через плечо на меня пальцем.
– Вот этого… отведите к мастеру Строуду.
Форнсайн сказал с легким упреком:
– Если вам так хочется избавиться от простолюдина, столкнули бы с лестницы, чтобы сломал шею… А то я сам чуть не переломал ноги, так спешил к вам!
Мяффнер покровительственно улыбнулся.
– Он ваш, глерд Виллис.
Форнсайн проводил его взглядом, потом оглядел с головы до ног меня.
– В маги метишь? Ладно, пойдем… Это через двор, в третьем здании. И зачем тебе туда?.. Я же тебе говорил, иди ко мне в охрану. Работы мало, плата высокая. Да и уважения побольше.
– Я скромный, – сообщил я и опустил глазки. – И уважительный. Мне нельзя давать оружие.
– Почему? На ноги уронишь?
– Я добрый, – объяснил я. – Муху не смогу убить.
Он хмыкнул:
– А как моему воину зубы вышиб?
– Так не убил же, – сказал я.
– Гм, – сказал он. – Ты хорошо сказал. Спокойно так. Понимаю, мог бы и убить, а потом спокойно бы покушал и лег спать. И ничего бы страшного не снилось бы. Мы понимаем друг друга, верно?
Мы пошли через небольшое, замощенное булыжником пространство, разделяющее корпуса дворца, Форнсайн указал на большие двери в торце.
– Тебе оттуда. Не перепутай! Вход с фронтона только для глердов.
Я указал наверх.
– А те переходы, что наверху…
– Для королевы, – сказал он значительно, – ее фрейлин и членов Тайного Совета.
В королевстве, напомнил я себе, два великих мага, Строуд и Рундельштотт, один живет и трудится в башне, это угловое с севера здание, а второй – в соседнем с королевским здании. Как я уже слыхал от слуг, Строуд занимает весь нижний этаж третьего корпуса королевского дворца, но когда Форнсайн указал на зарешеченные окна, я сообразил, что в ведении мага всего лишь подвал или полуподвал, корпус цокольный, похожий то ли на старинную тюрьму, то ли на широкое основание бывшей оборонительной башни.
– Это в самом деле великий маг? – спросил я.
Он кивнул:
– Так говорят.
– А почему в подвале?
Он пожал плечами:
– А где еще? Они ж не могут как люди. Либо в подвале, либо на самой крыше.
– А кто главнее? – поинтересовался я.
– Они сами не знают, – ответил он. – Каждый считает главнее себя… Или не считает. Давай заходи.
Холл с двумя лестницами вверх и одной вниз, а когда спустились по широким каменным ступеням, перед нами с надсадным лязгом, скрипом и визгом сама собой открылась, хотя и нехотя, тяжелая дверь, окованная медными полосами.
– Ого, – сказал я тихонько, – здесь в самом деле лучше всего хранить тайны и ковать новое оружие возмездия.
Форнсайн распахнул дверь и провозгласил с порога:
– Ну что, заработались? Вот вам еще один… помощничек. Объясните ваши правила, а то его шкуру продырявят раньше, чем я сдеру на барабан.
Он развернулся и ушел раньше, чем кто-то в большой дымной комнате успел ответить. Я рассмотрел с полудюжины слуг, лишь двое повернулись в мою сторону, остальные продолжают толочь, тереть, размешивать, пересыпать из одного тигля в другой.
Один явно из старожилов подвала, по нему видно, смерил меня недружелюбным взглядом.
– Откуда? – Голос его прозвучал гулко, будто из колодца.
– Из каменоломни, – ответил я.
– Ого, – сказал он. – Ладно, это не мое дело. Иди за мной.
Из этой комнаты идет коридор, от каменных стен, прогретых солнцем, веет теплом, но дальше сравнительно прохладно, а когда прошли в большую просторную залу, там на широких лавках сидят еще пятеро, на коленях горшки, в руках пестики.
На меня уставились с вялым любопытством. Мужик сказал тем же гулким голосом:
– Принимайте. Его прислал сам глерд Форнсайн, так что не откажешься… Пока покажите ему, куда носить воду из колодца и где складывать дрова. Остальное пусть делает с кем-то из вас, пока не научится сам.
Один из мужиков подхватился с лавки, сказал с угодливым поклоном:
– Все сделаем, господин Агалыш, не сомневайтесь!
Остальные промолчали. Агалыш посмотрел хмуро и вышел, а я спустился по ступенькам в помещение, огляделся с любопытством и тревогой.
Один из молодых парней, возле которого я остановился, шепнул тихонько:
– Ну что там слышно в армии?
– Какой? – спросил я с непониманием.
– Не прикидывайся, – сказал он еще тише. – Конечно, армии принца. Скоро увидим со стен его войска?
Я буркнул:
– Откуда я знаю?
Он посмотрел на меня с неудовольствием.
– Ты же из каменоломни?
– Из каменоломни, – отрезал я, – а не из армии!
Он поморщился, отвернулся, по виду очень разочарованный. То ли сторонник мятежников, то ли просто жаждет новостей: жизнь для местных всегда такая скучная, только понаехавшие видят экзотику.
Я осмотрелся осторожно, спросил одного шепотом:
– А сам колдун… он где?
– Где? – переспросил слуга, отстранился чуть, посмотрел на меня как бы издали. – Ты что, мага Строуда никогда не видел?
– Видел, – признался я. – Но только издали.
Он отмахнулся.
– Подожди, скоро придет забирать нашу работу.
Он сказал таким угрожающим тоном, что я спросил шепотом:
– Сразу прибьет?
Он подумал, ответил нерешительно:
– Может быть, и не сразу. Но если ему понадобится черный петух, то почему бы тебе не побыть черным петухом?
– А это круто? – спросил я. – Нет, петухом не хочу. А орлом можно?
– Петух для жертвы, – объяснил он. – А орлов… у вас что, на алтарь кладут орлов?
– Нет, – ответил я, – у нас тоже кладут петухов.
Это комната, как я понял, для самых тупых учеников мага, им доверяют только толочь в ступках корешки да размалывать мелкие камешки. Пучки корней висят на стенах в три ряда, на единственном столе вдоль всей комнаты тоже пучки трав, корешков, засушенные лапки мелких животных, горки рыбьей чешуи и чего-то вообще непонятного.
На пороге возник низкорослый старик в длинном халате до пола. Я вздрогнул, так и не уловив момента его появления, а он с насмешливым презрением оглядел меня с головы до ног.
– И почему тебя, такого дурака, направили ко мне?
Я с виноватым видом развел руками:
– Умных к умным, а меня вот к вам…
Он нахмурился, пошевелил угрожающе длинными бровями с такими толстыми волосищами, что торчат, как плотно уложенные иглы.
– Ты кто?
– Дикий варвар из леса, – ответил я. – Или с гор, уже и не помню. Еще говорят, что я Улучшатель. Всего лишь из-за пустяка, что я в самом деле кое-что улучшил.
– Врешь, – ответил он с убеждением. – Не похож ты на Улучшателя. А что скажешь о новой работе здесь?
– Впечатляет, – ответил я осторожно.
Он поморщился:
– Только и всего? Ладно, если я тебя оставлю, а не отправлю обратно… тебя откуда, из каменоломни?.. не отправлю в каменоломню, то что бы ты тут делал?
Я ответил с готовностью:
– Что прикажете!
Он покачал головой:
– Тогда вот тебе вопрос… Если не ответишь или ответишь неверно, сразу же марш обратно ломать камень. И никакой Форнсайн меня не заставит. Хотя, думаю, Форнсайн не сам решил тебя привести сюда… Итак, как ты сам полагаешь, что ты должен делать здесь?
Сердце мое заколотилось, как нечаянно залетевшая в дом птичка, что бьется в окно и не понимает, почему воздух стал твердым и не выпускает ее из этого ужасного места.
– Я человек простой, – промямлил я, – мне разве что посуду мыть да вытирать…
Он прервал:
– А зачем ее мыть да вытирать? Из нее никто не ест!
– А чтоб примеси не остались, – сказал я жалко. – Если прилипнет хоть крошка, другое снадобье может и не получиться в той же посудине…
Он посмотрел исподлобья.
– Ого! Ты у кого-то из магов проходил обучение?
Я помотал головой:
– Я? Да никогда в жизни.
– Тогда откуда такое знаешь?
Я ответил в удивлении:
– Так это же понятно… Все растворы должны быть чистыми. Иначе это будут уже другие растворы.
Он повторил медленно, словно пробовал слова на вкус:
– Это будут уже другие растворы… Гм, правильно. Ишь какие в лесах смышленые дикари рождаются!
Я смотрел на него во все глаза, стараясь держать лицо глупым и умоляющим. Он крякнул, махнул рукой:
– Да, остаешься. Ответил верно. Будешь подметать, мыть посуду до блеска, вытирать столы, кормить петухов.
Я поинтересовался:
– А почему петухов? Проще на мышках.
Он вскинул брови:
– На мышках? Что?
– Ставить опыты, – ответил он.
Он фыркнул:
– Какие опыты? Это для жертвоприношения. Для него нужны только петухи, обязательно черные. Правда, если обряд проводить ночью, то обязательно на летучих мышах.
Я прикусил язык, но он уже смотрел внимательно, потребовал:
– Что знаешь, говори!
– Просто слышал, – промямлил я жалким голосом, – слышал, что на мышах. Их много, их не жалко, а они больше похожи на человека, чем петухи, даже черные…
Он сказал с негодованием:
– Крохотная жалкая мышь больше похожа на человека, чем красивый и гордый петух?
