Гай Орловский - Мир Трех Лун
Я вздохнул, покачал головой, а еще, вдруг не поймут, развел руками и сказал со скорбным достоинством:
– Это же озарение!.. Служенье муз не терпит суеты, я должон был свободным, аки птица или хотя бы муравей, ибо озарения случаются с дивной непонятностью!.. Если думать только над вашей задачей, то могу не решить и за всю жизнь, а если вот так, свободный, как люди Флинта, то и десять вдруг да получится?
Он буркнул:
– Лучше одно полезное, чем десять вредных.
– Ну почему обязательно вредных? – возразил я с достоинством. – Я совсем не вредный, а очень покладистый. Куда меня ни положи, так и лежать буду. Если тепло и мягко. Правда, чтоб не сыро. Вот сырое не люблю, там мокрицы заводятся. И заползают, что так противно, так противно…
Финнеган посмотрел на меня как на пустое место и отвернулся, даже не желая участвовать в разговоре. Мяффнер смотрит со страдальческой улыбкой, Джуэл сказал терпеливо:
– Хорошее или плохое улучшение, оцениваем мы. Вот ты улучшил добычу мрамора, а это значит, часть преступников, посылаемых в каменоломни, теперь придется казнить… Хорошо это или плохо? Ты придумал прялку, а потом еще и усовершенствовал, но столько полотна не нужно, часть прях придется уволить…
– Избыток можно продавать, – подсказал я.
Он кивнул:
– Разумная мысль. Но это все равно изменения, что потрясают основы. Мы не против изменений, если все еще не понял! Мы за понятные.
Я ощутил, что все трое зашли в тупик и уже почти готовы отказаться от посетившей было их идеи, и сказал с самым неимоверным почтением:
– Простите, что вмешиваюсь, но я человек лесной, у нас все просто, можно перебивать даже вождя, а вы вон, глерд Мяффнер, жутко на него похожи, а он такой хитрый гад!.. Хочу сказать, это мое чуйство говорит, а не я, я только рот открываю, что наибольшую пользу мог бы принести в помощниках вашего мага.
Все трое переглянулись в недоумении. Финнеган спросил подозрительно:
– Ты разбираешься в магии?
– Как раз нет, – ответил я, – потому и могу подсказать что-то новое. Те, кто занимается магией, всегда ходят протоптанными дорогами. А я их дорог не знаю! Попру напрямик, аки лось дурной, но сильный – вдруг!.. что-то найду важное?
Они снова посмотрели друг на друга, мне даже показалось, что переговорили без слов, хотя вообще-то нетрудно, мы тоже нередко понимаем друг друга с полуслова и полувзгляда.
– Рискованно, – проговорил Мяффнер задумчиво, – но можно определить его в помощники магу Рундельштотту. Там у него их пятеро, верно? А где пять, там и шесть.
– Тогда сразу к Строуду, – сказал Финнеган. – Тот сделал для процветания королевства больше.
– А как сам Строуд? – спросил Джуэл. – Вроде бы строптив? Его помощники так и мечтают сбежать.
Финнеган ответил с неудовольствием в голосе:
– Маги все строптивы. Но он стар, а старики боятся перемен. Сам не сотворит ничего такого и другим не даст.
– Строуд предан, – напомнил Мяффнер. – Предан беспредельно!.. Глуп во всем, что не магия, потому с его стороны ничего неожиданного просто быть не может.
– И этот Улучшатель будет под присмотром, – согласился Джуэл. – Вы переговорите или я?
– Придется мне, – сказал с досадой Мяффнер. – Я старше… Хорошо, как тебя звать, Улучшатель?
– Юджин, – ответил я. – Но можете звать просто Улучшателем. Я скромный.
– Да уж, – сказал Финнеган, он повернулся к Джуэлу: – Все-таки я нахожу в этом много странного. Особенно это равнодушие, если он уже доказал, что Улучшатель… Они все такие жадные. Как гномы.
– А гномы говорят, – буркнул Мяффнер, – что жадные как раз люди. Особенно торговцы… Ладно, разберемся. Если никто не вмешается.
– Хорошо, глерд, – сказал Финнеган и поднялся первым. – Тогда возвращаюсь к работе. Мой голос с вами.
Джуэл бросил на меня веселый взгляд.
– А что, ваш хитрый гад в самом деле похож на благородного глерда, нашего лорда-канцлера?
– Как два диких брата, – заверил я. – И оба из Леса.
Джуэл бросил мне с небрежной веселостью:
– Иди. Тебе скажут, что дальше.
Я отступил к двери, на той стороне как почуяли, отворили. Я вышел все так же жопой вперед. В коридоре двое стражей, разряженного клоуна нет и следа, так что да – хоть с ним я повел себя правильно и мудро.
Глава 9
О королевских чародеях я наслышан, однако Рундельштотта увидеть не удается вовсе, хотя я реагировал на любой шорох и бросался посмотреть, кто где идет. Зато трижды наблюдал, как маг Строуд выходит лично проверять заказанные им травы и корешки, что насобирали деревенские и привезли на продажу, однако и к нему пока не вижу подхода.
Два дня тянулись медленнее, чем нить из пауковой задницы, наконец под вечер в людскую спустился молодой воин в кожаных доспехах, на широком поясе короткий меч в деревянных ножнах, оглядел зал с любопытством.
– Кто здесь, – сказал он и тут же прервал себя, – ах да, понял. Это тебя зовут Юджином?.. Иди со мной.
Он повернулся и вышел, ничуть не сомневаясь, что побегу следом.
Я догнал его на последней ступеньке лестницы, он молча прошел через холл, а когда вышли во двор, спросил коротко:
– В королевском был?
– Нет, – ответил я, сердце застучало чаще, – я же не король.
Он хмыкнул:
– Сейчас там триста человек. И не все, как мне чудится, короли… Я Теодор Лумерд, сотник второго полка.
– Ого, – сказал я, – такой молодой и уже сотник? Наверное, твой папа близок ко двору?
Он коротко усмехнулся, мне показалось, что вопрос понравился, а так бывает, только когда уже готов ответ.
– Участие в гарнийских и уламрских кампаниях, – ответил он с удовольствием, – победы в битве при реке Сонке и в долине Бешеных Быков, захват вражеского знамени и водружение своего на башне взятой крепости в Хорминге. Хотя да, ты прав, мой отец пользуется влиянием при дворе.
– Счастливчик, – сказал я искренне. – Отец влиятелен, мать красавица, по тебе видно…
Он рассмеялся:
– Точно!.. А еще две сестры, обе умницы, ну а я пока только герой…
Я поглядывал искоса на его спокойное и уверенное лицо, этот не играет, не старается показаться лучше, чем есть, молодец, далеко пойдет.
Главное здание дворца приближается, вырастает, я подумал, что каменный дворец не деревянный терем, тот все равно сгниет, как ни подновляй, а каменное может стоять вечно. Или почти вечно, что для людей с их короткими жизнями то же самое, потому строят особенно тщательно.
Королевский дворец невообразимо высок и огромен, а я, как человек практичный, сразу подумал, что здесь таскать воду на верхние этажи просто мучение, если, конечно, без магии… однако, как ни настраивал себя на деловой и даже циничный лад, душа затрепыхалась от восторга.
Это здание строилось, вернее, создавалось не для работы или проживания, а для восхищения и возвышения. Моя душа в самом деле воспаряет, а я вообще-то твердо знаю, что у человека сердечная мышца, печень, почки и сорок метров кишек или кишок, не помню, но про сорок метров запомнил точно, а про душу в учебнике анатомии ни слова, хотя сейчас чувствую, что все-таки есть.
Едва переступили порог, мир стал светло-зеленым, словно мы оказались глубоко под водой, заполненной не видимыми глазу водорослями. Стены из драгоценного малахита, источающего зеленоватый свет, как и пол, колонны, свод…
Нас всегда с неудержимой силой влекут в свои недра таинственные гроты, а сейчас, вступив под своды, ощутил себя в Мамонтовой пещере, приспособленной для человека, дивно украшенной, с ровными колоннами вдоль стен и в три ряда вдоль бесконечного зала, свод на такой высоте, что вижу только блеск люстр.
Но это только холл, за распахнутыми массивными дверьми открывается зал, что показался мне размером со вселенную.
Сотник поглядывал на меня хитро, да я и не скрывал восторга, как во сне поднялся с ним по такой дивной лестнице, массивной и одновременно изящной, словно выточена из слоновой кости, а уже в зале нас встретил сам лорд-канцлер глерд Мяффнер. На этот раз на его кафтане вдвое больше звезд, бриллиантов, сапфиров, а высокий воротник обшит по краю рубинами.
Сотник сказал бодро:
– Доставлен!
– Задерживаетесь, – бросил Мяффнер нервно, – королева вот-вот появится.
Сотник дернулся.
– Убегаю!
Он в самом деле понесся по лестнице, прыгая через ступеньку, что вообще-то чревато, быстро исчез за поворотом.
Мяффнер повернулся ко мне, показался очень взволнованным, вспотел, на лбу вообще выступают крупные капли пота, то и дело промакивает его рукавом расшитого кафтана, где уже проступили мокрые пятна.
Я волновался не меньше, все брошено на карту, трясет не меньше, но ему сказал с сочувствием простого бесхитростного дикаря, который не разбирается в рангах:
– Да что случилось такого? Не война же…
Он сказал пугливо:
– Лучше бы война. Мы решили показать тебя королеве, но так, чтобы не отвлекать ее от важных государственных дел!
