Сергей Щипанов - По ту сторону
Де Толедо и его сопровождающий перебросились несколькими фразами на испанском.
– Любой пират, по законам Испанского королевства – преступник, – заявил «младший по рангу». – Мы, не будучи уверены в том, что вы не совершали преступлений…
– Сеньоры! – раздался уверенный голос Хоума, перешагнувшего порог каюты. – Эта дама – моя невеста.
3
Неожиданное появление капитана и его слова поразили всех.
Несколько мгновений длилась немая сцена, как в последнем акте «Ревизора». Испанцы переглядывались, озадаченные, а у меня сердце едва не выпрыгнуло наружу, и щеки пылали.
Роберт подошёл и встал рядом, всем видом выражая непреклонную решимость оградить избранницу от нападок.
Де Толедо скривился, изобразив подобие улыбки:
– Примите мои поздравления, сеньор. Однако же, позволю себе заметить: сеньорина водила знакомство с пиратами.
– Моя невеста не преступница! – резко возразил Роберт. – Есть документ, удостоверяющий, что она служила на судне лекарем, и не имела доли в каперской добыче.
Видя, что командир испанцев собирается возразить, кэп добавил твёрдо:
– Честь дамы я готов защищать с оружием в руках.
Он положил ладонь на рукоять шпаги.
Спутник де Толедо тоже схватился за шпагу, но командир остановил его движением руки.
– Мы, испанцы, – сказал он напыщенно, – умеем ценить отвагу, и уважаем людей, ставящих честь превыше собственной жизни. Поскольку вы, сеньор, поручились, если я правильно вас понял, за сеньориту, мы готовы поверить, что она не замешана в каких-либо преступлениях.
Слушая эту пафосную речь, я подумала: испанец просто струсил. Он с самого начала блефовал, прибыв на английское судно. Демонстрировал бесстрашие – «зарабатывал очки» в глазах высшего начальства. Расчёт на то, что англичане, находясь под прицелом пушек четырёх кораблей, молча снесут оскорбительное поведение противника, не оправдался, и де Толедо старался сохранить лицо, делая хорошую мину при плохой игре.
Может, я в чём-то и ошиблась, но как бы то ни было, испанцы оставили меня в покое. Закончив досмотр, и не обнаружив ничего предосудительного, они отбыли восвояси.
Никто и никогда не называл меня невестой. Волнительно, что и говорить.
– Спасибо вам, сэр, – сказала я с чувством, когда Роберт вошёл ко мне в каюту.
Испанцы пропустили «Эдмунда» и «Сирену», корабли легли на курс в сторону Англии.
Конечно, я безмерно благодарна капитану за то, что он сделал для меня, но… Право, не могла же всерьёз рассчитывать заполучить Роберта в мужья. А если уж честно и откровенно, то и не хотела. Нет, Роберт нравился мне. Очень. Пожалуй, я даже влюбилась. Но после того, как неведомая «Служба» прислала сообщение, и забрезжила надежда на возвращение домой, я не желала появления у меня привязанностей, и вообще ничего, что могло бы помешать покинуть шестнадцатый век. Впрочем, «Служба» не торопилась выходить на контакт, и полученная эсэмэска оставалась единственной весточкой из третьего тысячелетия.
– Жанна, я хочу извиниться за то, что назвал вас своей невестой, не спросив согласия.
– Ну что вы, сэр! Мне даже приятно…
– Правда?
Роберт смотрел мне в глаза. Я смутилась:
– Каждой женщине лестно внимание мужчины.
– Значит, вы на меня не в обиде? – продолжал спрашивать капитан.
– Разве только самую малость, – ответила я кокетливо.
Захотелось, вдруг почувствовать себя неотразимой, способной вскружить голову любому.
Я не боялась заиграться: знала, что не позволю эмоциям взять верх над рассудком, не дам нашим с Робертом отношениям зайти слишком далеко…
А, да ладно! Что я на самом-то деле?! Вру себе. Ведь хочу, страстно хочу, чтобы он обнял и поцеловал меня. Прямо сейчас. Ну же!
Мы стояли тет-а-тет, глаза в глаза, но во взгляде Роберта я не видела желаемого огня. Так смотрят на добрую знакомую, которой приятно помочь, с которой интересно общаться, но и только.
Или, всё-таки, ошибаюсь? Может, под маской холодной учтивости кэп прячет истинные чувства?
Чёрт бы побрал английскую сдержанность!
– Выходит, вы всё же обиделись, Жанна? – продолжил капитан. – На что же?
Я лукаво улыбнулась:
– А вы догадайтесь, сэр.
Роберт развёл руками:
– Право не знаю, что и думать.
Беседа продолжалась в том же полушутливом ключе. Я предложила кэпу присесть и уселась сама.
– Жанна, а ваша коробочка…
Всё понятно: не я ему нужна – игрушка!
Вздохнув, полезла в сундук за телефоном.
Ладно, чем бы тебя на этот раз удивить? Ага, вот – клипы.
Я выбрала Гребенщикова.
Бэ Гэ пел «Город золотой». Какая-то старая запись, в углу картинки заставка «Музыкальный ринг».
Роберт вновь был поражён – смотрел и ахал:
– Кто этот человек, Жанна?
– Певец, сэр.
– Он поёт по-русски?
– Да.
– А о чём?
Я, как смогла, постаралась перевести и объяснила:
– Речь идёт о Иерусалиме, сэр, а о саде, где гуляют лев, вол и орёл, рассказывается также в Библии.
Никогда не лишне упомянуть Священное писание.
– Можно послушать ещё раз? – попросил кэп.
Похоже, я удачно выбрала песню: Роберта явно зацепило, слушал с благоговением, с почти религиозным трепетом. Не уверена насчёт вокала, но чарующая музыка не могла не тронуть.
Я всё прикидывала, какую запись включить следующей, но Роберт, как только песня закончилась, поднялся с табурета и, коротко поблагодарив, вышел.
Чурбан бесчувственный! Не видит разве: девушка к нему не ровно дышит.
Мужчины, что вы с нами делаете!
4
Северное море оправдывало своё название. Всё время дул свежий норд-вест, гнал высокую волну. В густой пелене дождя английский берег едва просматривался темной полосой слева по борту.
Неприветливо встречал нас Туманный Альбион.
Я почти не выходила на палубу, где злой ветер до печёнок прохватывал, швырял в лицо солёные брызги, да ещё мелкий противный дождь лил и лил, не собираясь прекращаться.
Как хорошо, что мне вахту не стоять!
Сидела затворницей, и всё думала, думала, но так ничего и не надумала.
Роберт не заходил: или был занят, или просто не хотел. А, может, стеснялся? Да, нет же, с какой стати! Он – капитан, «второй после Бога», я – пленница с сомнительным прошлым и весьма неопределённым будущем. И всё-таки, я заметила: кэп чуть-чуть робел, находясь со мной наедине. Чувствовал, подсознательно, моё интеллектуальное превосходство? Очень может быть. Ведь я «мудрее» на четыре столетия!
Мудрее не значит умнее. Сижу вот, пытаюсь влезть в психологию человека другой эпохи, меряя на свой аршин. Здесь всё иное: нравы, обычаи, понятия о добре и зле, другое воспитание, наконец. Мне бы с собой разобраться…
– Сэр, мы на траверсе маяка Нор.
Я всё же высунула нос на палубу и услышала доклад вахтенного.
«Святой Эдмунд» подошёл к устью Темзы.
Вот и Англия. К ночи мы отшвартовались в лондонском порту.
Исполнилась моя давняя мечта: посетить столицу Соединённого Королевства. Но и в кошмарном сне не могло присниться, что попаду сюда в тысяча пятьсот восемьдесят третьем году от Рождества Христова.
Пока поднимались по Темзе, экипаж лихорадило – морякам не терпелось сойти на родной берег и поскорее промотать деньги, заработанные каторжным трудом. В мыслях эти люди были, наверняка, в портовых тавернах, где виски и эль, доступные женщины, шум и гам, пьяная кутерьма – кабацкое веселье. Нетерпение читалось на их лицах, в блеске глаз, в нарочито громких восклицаниях и смешках, в солёных шутках – в ожидании праздника, которое всегда лучше самого праздника.
Пока причаливали и швартовались, совсем стемнело, жизнь в порту замерла, только где-то далеко светились редкие разрозненные огоньки. Возможно, то были не закрывающиеся на ночь злачные заведения, которые так манили наших моряков. Но капитан не разрешил сход на берег до утра, когда на судно прибудут портовые чиновники, и будут соблюдены необходимые формальности.
Моряки ворчали, но нарушить приказ не осмеливались: строгая дисциплина сдерживала самых нетерпеливых.
А меня перспектива оказаться на берегу пугала. Как поступят английские судьи? Не упекут ли в каталажку, а то и прямиком на виселицу отправят, с них станется. Обвинят в пособничестве пиратам и… С другой стороны, надоело пребывать в «подвешенном состоянии», определённости хотелось, ибо мучительнее всего ждать неизвестно чего.
Утром я получила возможность взглянуть на Лондон, точнее, на кусочек порта. Причал, складские помещения и лес мачт вокруг. Плюс пасмурная погода, осточертевший моросящий дождь, и тёмная, пахнущая тиной, вода внизу – не слишком привлекательная картина.
На борт поднялись представители портового начальства, проследовали в капитанскую каюту. Минут через сорок откланялись, и команда получила, наконец-то, разрешение покинуть судно. Под радостное «йо-хо-хо» и стук башмаков по сходням матросы быстро перекочевали на сушу, где их ожидали немудрёные развлечения: выпивка, продажная любовь, иногда – драки и поножовщина. Впрочем, может, у кого-то из них в Лондоне были семьи, ждущие возвращения с моря мужей, братьев, сыновей.
