Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть Вторая (СИ) - Хренов Алексей

— Что там? — спросил Рамиро, заглядывая в капот.

— Похоже, пуля куда-то попала. Воды нет, радиатор пустой. А главное — мотор заклинило. Мы эту дрянь даже не починим, — ответил водитель, почесав грязной рукой затылок.

Хосе молча осмотрел груз. Двадцать три небольших ящика с золотыми слитками поблёскивали росой под лучами рассветного солнца, едва выглянувшего из-за горизонта.

— Перегрузим, — коротко бросил он.

Рамиро удивлённо поднял брови.

— Капитан, эти русские машины и так идут на пределе! Если мы добавим хотя бы пару ящиков…

— Ты предлагаешь оставить ящики республиканцам? — Хосе повернулся к нему, и его взгляд был острым, как клинок. — Или, может, выкинуть их в реку? Добавим по три-четыре ящика в каждый грузовик. Это где-то по двести килограммов на машину. Скиньте с крайней рабочей восемь ящиков, — распорядился капитан.

Сержант вздохнул, но спорить не стал. Они начали сгружать на землю ящики из неисправного грузовика одновременно освобождаю ближайшую исправную машину.

— А это? — Рамиро указал на оставшиеся 15 ящиков в кузове исправной машины.

— Спрячем, — коротко сказал Хосе. — Тут поблизости должны быть пещеры. Мы только что проехали поворот в ущелье.

Загнав Рамиро за руль полуторки, Хосе скомандовал отправление. Они отправились вглубь гор. Дорога становилась всё хуже, пока не превратилась в узкую тропу, ведущую к отвесным скалам. Машина встала.

В одной из расщелин они нашли небольшой грот, почти полностью скрытый от глаз.

— Здесь, — сказал Хосе. Они начали переносить ящики. С каждым движением их руки наливались свинцовой тяжестью, дыхание становилось тяжелее, но они работали молча, понимая, что каждый потерянный момент может стоить им жизни.

Когда последний ящик оказался спрятан, Хосе прикрыл вход большими камнями и как мог, замаскировал его. Затем вынул из кармана карту и быстро начертил условный знак, обозначающий тайник.

— Мы победим, и вернёмся за этим, — сказал он, истинно веря в свои слова.

Вернувшись к оставшимся грузовикам, они загрузили оставшееся золото и столкнули неисправный автомобиль в обрыв. Перегруженные сверх всякой меры машины снова упорно двинулись в путь.

Советская копия американского «Форда» совсем не восхитила капитана: слабый двигатель, посредственное качество изготовления, электрические стартеры, которые периодически выходили из строя. Его команда была вынуждена освоить кручение ручного стартера. Машина с дубовым рулём и неудобным сиденьем выматывала Хосе как морально, так и физически за этот автопробег.

Но советская техника оказалась удивительно неприхотливой к топливу. Грузовики заправляли всем, что попадалось под руку, и иногда казалось, что они могли бы ездить даже на ослиной моче.

Караван периодически скрывался на несколько суток в малолюдных местах, ожидая сигнала от связного о безопасном пути, контролируемом сторонниками Франко.

И всё же Хосе был доволен: осуществить такой дерзкий замысел да ещё с таким результатом!

Завтра он должен был пересечь линию боевого соприкосновения и, наконец, вывести караван к своим.

* * *

В таверне было тихо. Старый граммофон у стойки едва слышно скрипел какую-то старую песню, прерываемую потрескиванием пластинки. Хозяин — пожилой мужчина с густыми седыми усами — лениво протирал бокалы. За единственным занятым столом сидел капитан Хосе Гарсия. Он ел, неторопливо макая хлеб в остатки густого соуса на тарелке, и запивал его глотками терпкого красного вина. Сырое мясо, нарезанное тонкими, почти прозрачными ломтиками и залитое густым соусом, казалось ему изысканным пиршеством.

Хосе только собрался откинуться на спинку скрипучего стула и закурить, как входная дверь тяжело заскрипела. В проёме появились двое мужчин в пыльной одежде. Один был худой, высокий, с острыми чертами лица, второй — коренастый, с бритым черепом, на котором выделялись два глубоких шрама.

— Капитан Гарсия? — спросил высокий, даже не пытаясь понизить голос.

Хосе поднял глаза, лениво стряхнул крошку со стола и ответил с ноткой раздражения:

— А вы кто, чёрт побери, такие? Если хотите выпить, идите к стойке. Если ищете неприятностей, предупреждаю: у меня их и без вас хватает.

— Мы от дона, — сказал коренастый, усаживаясь напротив. — Он велел передать, что на юге дорога свободна. Но надо торопиться. Республиканцы прочёсывают деревни.

Хосе помолчал, внимательно разглядывая обоих, будто пытался понять, не скрывается ли за этой вестью угроза. Наконец, он хмыкнул:

— От дона, значит? Отлично.

Он резко поставил бокал на стол. Звук ударил по тишине таверны, заставив хозяина вздрогнуть. Хосе вздохнул и потер виски. Усталость наваливалась так сильно, что любое общение вызывало раздражение.

— Ладно. Что ещё сказал дон?

— Завтра на рассвете вы должны быть на старом мосту через реку. Будет прикрытие. Но только на пару часов.

— Прекрасно, — саркастически улыбнулся Хосе. — Прикрытие на пару часов… как щедро. Передайте вашему дону, что если я дотащу эти чертовы грузовики, то буду завтра у моста…

Коренастый кивнул и махнул своему спутнику рукой.

— Уходим.

Когда они ушли, Хосе какое-то время сидел, угрюмо смотря в пустой бокал. Сегодня ему выпала редкая передышка: он мог спокойно поесть в крохотной таверне, хозяин которой, к счастью, оказался связным. Урчание в животе и вкус сырого мяса под густым соусом хотя бы на мгновение затушили его раздражение. Завтра предстояло пересечь ещё одну опасную черту.

* * *

Несмотря на волнение и тревогу, с утра всё прошло как по маслу. Выдав оговорённую, и, надо заметить, совершенно немаленькую сумму песет, капитан в компании сопровождающего его связного трясся на черепашьей скорости по какой-то узкой просёлочной дороге, которую дорогой-то назвать было невозможно.

Как и было обещано, патруля республиканцев на месте не оказалось. Бодро прокатив мимо мешков с песком и даже небольшого танка с пушкой, развёрнутой прочь, он через полчаса был остановлен передовым патрулём франкистов. Увидев встречающего его молодого, небритого и пахнущего потом, дымом и порохом пехотного лейтенанта, Хосе был готов расцеловать его. Лейтенант встретил кавалькаду, выдал солдата в сопровождающие, и колонна двинулась дальше.

И всё бы ничего, но одна вещь омрачала его состояние. Её нельзя было обойти, купить или победить: её звали диарея. Видимо, ужин был не так хорош, как казалось, и желудок капитана, подпрыгивая вместе с машиной по камням и булыжникам, взбунтовался. Теперь он каждые полчаса останавливал колонну и бодро трусил в придорожные камни, чтобы выпустить на волю злосчастное мясо и соус.

— Мигель, притормози вон у тех камней, — в очередной раз приказал капитан, отъехав буквально восемьсот метров от поста.

Водитель полуторки понимающе оскалился, вызывая у капитана искреннюю ненависть.

— Вот тут подойдёт? — спросил он с ехидной ухмылкой.

Замыкающая машина ткнулась в зад ведущей полуторки и тоже остановилась, ожидая команды. Хосе ничего не ответил. Он пулей вылетел из кабины и, под сияющие ухмылки своих подчинённых, рысцой направился к каменной гряде.

Устроившись на вершине гряды, с которой хорошо было видно дорогу, капитан спустил штаны и, наконец, расслабился. Он сидел, ненавидя весь мир и разглядывая колонну, с мрачной мыслью о том, что этот героический рейд войдёт в историю как «когда капитан обосрался».

И тут он услышал знакомый звук. Так звучали проклятые бомбардировщики республиканцев. Из-за холма, сверкая сине-серым брюхом, выскочил двухмоторный самолёт, идущий на небольшой высоте.

У самолёта резко открылся бомболюк, и Хосе в замедленной съёмке увидел шесть крупных бомб, отделяющихся одна за другой и несущихся прямо к его грузовикам, беспомощно стоящим на дороге.

Время вдруг снова ускорилось. Раздался ужасающий взрыв. Пламя рвануло во все стороны, испепелив коротенький караван в своей безжалостной ярости.