Диана Гэблдон - Барабаны осени. Книга 2. Загадки прошлого
– Ты на что намекаешь?
Он скользнул рукой вниз по ее спине и крепко ухватился за круглую ягодицу. Под просторными бриджами не было белья.
– Намекаю, что будь я воспитан в этом времени, я бы с удовольствием прошелся ремнем по твоей заднице.
Похоже, Брианна не восприняла угрозу всерьез.
– А поскольку ты рос в другое время, то не стал бы? Или стал, но без удовольствия?
– О, с превеликим удовольствием, – заверил он. – Я бы с радостью отколотил тебя палкой.
Брианна рассмеялась.
Он вдруг гневно оттолкнул ее и сел.
– Что?!
– Я решил, что у тебя кто-то появился! Твои письма за последние несколько месяцев… А потом то письмо, самое последнее… Вот поэтому и хочется тебя отлупить, – не за то, что врала или ушла, ничего не сказав… Я ведь думал, что потерял тебя!
Ее рука вынырнула из тьмы и нежно коснулась его лица.
– Мне очень жаль, – тихо сказала она. – Я только хотела, чтобы ты ничего не узнал, пока я не уеду.
Тусклый свет, льющийся с дороги, обрисовал ее профиль.
– А как ты узнал?
– Твои коробки. Они пришли в колледж.
– Я ведь просила не отправлять их до конца мая, когда ты будешь в Шотландии!
– Я и поехал бы, только остался в последнюю минуту, меня задержала конференция. Коробки пришли за день до отъезда.
Внезапно из распахнувшейся двери таверны вывалились подвыпившие моряки. Они прошли совсем рядом. Роджер с Брианной молчали, пока голоса и шаги не стихли. С тихим звуком на ковер из опавших листьев упал с ветки каштан.
Голос Брианны странно охрип.
– Ты думал, что я кого-то нашла, и все равно пошел за мной?
Роджер вздохнул; гнев ушел так же неожиданно, как и появился.
– Я бы пошел за тобой, даже если бы ты вышла замуж за короля Сиама, чертова баба.
Брианна наклонилась, подняла упавший каштан и стала подбрасывать его в воздух.
– Значит, жену будешь бить?
Роджер медлил. Сверчки снова замолчали.
– Я сказал в Инвернессе…
– Ты сказал, что я нужна тебе либо вся целиком, либо не нужна совсем. И я сказала, что поняла…
Во время борьбы рубашка у нее вылезла из бриджей и теперь слабо колыхалась на ветру. Роджер забрался под ткань и дотронулся до голой кожи, которая пошла мурашками от его прикосновений. Он притянул Брианну к себе, провел руками по спине и плечам, зарылся лицом в ее волосы, уткнулся в шею. Потом стянул с нее рубашку и отбросил в сторону. Ее грудь была белой и мягкой.
– Пожалуйста, – тихо прошептала она. Ее рука легла ему на затылок и притянула ближе. – Пожалуйста!
– Если я возьму тебя сейчас, то это навсегда, – прошептал Роджер.
Она едва дышала, но замерла, позволяя его рукам блуждать по ее телу.
– Да.
Дверь таверны вновь распахнулась, и они отпрянули друг от друга. Роджер отпустил ее и встал, протянув руку, чтобы помочь подняться. Они стояли, взявшись за руки, в ожидании, пока стихнут голоса.
– Пойдем, – сказал он и вынырнул из-под низко склоненных ветвей.
На втором этаже таверны, где располагались комнаты постоялого двора, было темно и тихо. Не доносилось ни звука, ни в одном из окон не горел свет.
– Надеюсь, что Лиззи уже легла.
Роджер понятия не имел, кто такая Лиззи, но его это не волновало. Теперь он мог ясно видеть лицо Брианны, хотя ночь и скрыла все краски. Она похожа на Арлекина, подумалось ему, – на бледных щеках лежала тень, отбрасываемая листьями, овал лица обрамляли темные волосы, глаза блестели над ярким ртом.
Он взял ее руку в свою.
– Ты знаешь, что такое обручение?
– Не совсем. Что-то вроде временного брака?
– Почти. На островах и в горной части Шотландии, где люди жили далеко от ближайшего священника, мужчина и женщина обручались. Обручение длилось ровно год и один день. По истечении этого срока они либо находили священника и женились окончательно, либо расходились, и каждый шел своей дорогой.
Ее рука сжала руку Роджера.
– Я не хочу ничего временного.
– Я тоже. Но я не уверен, что мы легко отыщем священника. Здесь еще не построили церковь, значит, ближайший священник, скорее всего, в Нью-Берне. – Роджер поднял их сплетенные руки. – Я сказал, что хочу получить тебя навсегда, но если ты возражаешь против обручения…
Она крепко сжала его руку.
– Я «за».
– Отлично.
Он сделал глубокий вдох и начал:
– Я, Роджер Иеремия, беру тебя, Брианна Эллен, в законные супруги. Отныне я вверяю тебе все, чем владею, и себя самого… – Рука Брианны дрогнула в его руке, и решимость Роджера укрепилась. Кто бы ни сочинил этот обет, он подобрал верные слова. – …в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, пока смерть не разлучит нас.
Брианна опустила ладонь, увлекая вниз сплетенные руки. Очень серьезно она повторила:
– Я, Брианна Эллен, беру тебя, Роджер Иеремия…
Голос звучал не громче, чем биение его сердца, однако он слышал каждое слово. Листья зашуршали от случайного ветерка.
– …пока смерть не разлучит нас.
Теперь эти слова значат для них обоих куда больше, чем несколько месяцев назад. Прохода через камни оказалось достаточно, чтобы осознать скоротечность и хрупкость жизни.
Воцарилось молчание, нарушаемое только шорохом листьев над головой и гулом голосов из пивной. Роджер поднес к губам руку Брианны и поцеловал в то место на безымянном пальце, где в один прекрасный день, даст бог, заблестит обручальное кольцо.
Постройка служила скорее сараем, нежели конюшней, хотя в углу стояли лошадь или мул. Насыщенный аромат хмеля – в «Синем быке» варили эль – забивал запах сена и навоза. Роджер опьянел, но не от эля.
В сарае было очень темно. Раздевая Брианну, он чувствовал и трепет, и восторг.
– А я думал, что слепцы годы напролет развивают осязание, – пробормотал он.
Она рассмеялась, и теплое дыхание защекотало его шею.
– Как в том стихотворении о слепцах и о слоне? – спросила Брианна, просунув руку ему под рубашку. – «Один сказал, что слон высок и прочен, как стена»[5], – процитировала она. Ее пальцы с любопытством изучали чувствительную плоть вокруг его соска. – Стена с волосками. Боже мой, стена с гусиной кожей.
Роджер склонил голову, отыскав ее рот с первой попытки, безошибочно, словно летучая мышь, что на лету заглатывает насекомых.
– Амфора, – прошептал он, упиваясь губами Брианны. Руки скользнули по волнующим изгибам ее бедер, гладким и крутым, обещавшим блаженство. – Ты словно греческая ваза. У тебя самая красивая задница на свете!
– Надо же!
Ее рука скользнула по его бедрам и забралась в брюки. Длинные пальцы принялись нашаривать внутри сперва робко, затем все более уверенно.
– «Другой по хоботу слона провел рукой своей»… Ой…
– Прекрати смеяться, черт побери!
– … «И заявил, что слон – одна из безопасных змей»… Да нет, скорее, удав или питон… Черт возьми, как бы это назвать?
– Один из моих приятелей звал его «мистер Счастливчик», – улыбнулся Роджер. – По-моему, чересчур эксцентрично.
Он схватил ее за руки и поцеловал снова, чтобы положить конец каким-либо дальнейшим сравнениям.
Она все еще дрожала, но уже не от смеха. Роджер обнял ее и притянул к себе. Поразительное ощущение – чувствовать ее обнаженной в своих руках, наслаждаться тем, как сложные переплетения мышц и костей превращались в сплошную чувственность. Он остановился, чтобы перевести дыхание. Наверное, так чувствуют себя альпинисты, взобравшись на вершину, – кислорода между ними почти не осталось.
– Раньше всегда приходилось наклоняться, чтобы поцеловать девушку, – прошептал Роджер, в надежде восстановить дыхание.
– Это хорошо, мы ведь не хотим, чтобы у тебя шею заклинило. – Ее голос дрожал от смеха, однако Роджер понял, что Брианна отчаянно нервничает.
– Ха-ха, – сказал он и схватил ее снова, ну его к черту, этот кислород. Ее высокая грудь была одновременно и мягкой, и упругой, он прижался к ней, сходя с ума от этого сочетания. Ее рука помедлила в его штанах, затем нерешительно отпустила.
Роджер чуть отступил, помогая Брианне стянуть с него бриджи. Они упали к его ногам, и он перешагнул через них, продолжая целовать ее, лишь тихо застонал, когда ее рука вернулась на прежнее место.
На ужин она ела лук. Слепота обостряет не только осязание, но и вкус, и обоняние. Роджер чуял и жаркое, и кислый эль, и хлеб. И еще какой-то слабый сладкий привкус, напомнивший ему о зеленых лугах и скошенной траве. Он дышал ее дыханием, их сердца бились в такт, словно стучали в одной груди.
Она сжала его сильнее, чем нужно, и он прервал поцелуй, тяжело дыша.
– Пусти немного. Мне приятно, но…
Вместо того чтобы отпустить его, Брианна опустилась на колени. Роджер испуганно шагнул назад.
– Христа ради, ты точно хочешь это сделать? – спросил он, сам не понимая, какой из ответов его обрадует. Волосы Брианны щекотали ему бедра, член подрагивал в крепком захвате ее руки.
– А ты хочешь? – Теперь ее руки поглаживали ему ягодицы.
