Спартачок. Двадцать дней войны (СИ) - Журавлев Владимир А.

— Чего⁈

— Того. Это вообще-то напрашивалось.

Майор подумал. Покосился подозрительно. И спросил неожиданно для самого себя, просто вырвалось независимо от воли:

— Слушай, коммуняка, я все понимаю, кроме одного: почему ты все о нас знаешь, а? Ну не может такого быть, чтоб в будущем именно наше время посчитали судьбоносным и прописали во всех учебниках!

— Все же догадался, — неприятно усмехнулся Грошев. — И что теперь с тобой делать?

— По инструкции, — шевельнул разом онемевшими губами майор.

— М-да? А по инструкции тебя надо убить. С инсценировкой случайной смерти.

И Грошев задумчиво крутнул в руке арматурный прут. Обычный, не очень длинный. Ржавый. Кривой.

Усиленные связки, с ужасом припомнил майор. Сверхметкость. Охранник в машине с прутом в шее. Такой метнет — и насквозь…

Майор с трудом сглотнул и поднял глаза. И выпрямился. С-сука… морская пехота — не хвост собачий!

Глава 13

День пятнадцатый

Майор валялся на спинке от дивана, брошенной прямо на пол. На душе было благостно, светло и как-то даже мирно. Противоатомное убежище ненадолго создало иллюзию мирной жизни. Не тянет от любого взрыва падать в укрытие и закрывать голову руками. Да их и не слышно, взрывов, в таком убежище. «Ленточка» переместилась далеко в промку Яманкуля — и там встала в очередной раз намертво. Где-то там сожгли бронегруппу Чайна-републик, хваленых супертренированных «Тигров Тибета». Почему именно Тибета, если танки? Да кун их знает, чинов, у них своя логика, а уж представления о прекрасном какие…

Майор с огромным удовольствием почесал подбородок и уставился в потолок. Строили во времена Союза, но то, что в Туране, все равно чувствуется. Как разукрасили потолки и стены — залюбуешься! Как в фильмах бхаратского Голливуда. Из гипсовых деталек выложили по всему потолку прихотливые узоры, раскрасили в нежные оттенки — и блесток накидали, блесток! Сверкают теперь в аварийном освещении, как звезды в ночном небе, таинственно и недоступно…

Зато духман в убежище — топор можно вешать! И автомат рядом! Когда три десятка бойцов сушат теплые вкладыши бахил, в которых бегали, спали и ходили трудными маршрутами не одну неделю — вонь от пота мух на лету убивает! Но это родная вонь, правильная, ее легко терпеть. Потому что сухие вкладыши — это теплые ноги, здоровая кожа, это в разы меньше страшного кашля по ночам и диких почечных колик. Это — жизни солдат. Так что — подумаешь, пахнет. Жизнь прекрасна!

Бойцы роты вокруг сидели, спали, лениво бродили там и тут, стирали носки и тельняшки в вычурных мраморных раковинах, развешивали шмотки по теплым батареям… Майор довольно улыбнулся. Всегда бы так воевать. Но всегда не получается. Война — она в основном в окопах, в норах, в блиндажах.

Рядом опустился замполит. Тоже только что отстирался, ноги босые, опрелые, страшные — впрочем, как у всех на ЛБС.

— Серега, до меня только что знаешь что дошло? — тихо спросил замполит. — Слушай… а почему коммуняка все знает про нас? Знает наше оружие, литературу, историю… я столько не знаю, сколько знает он! Ну не может такого быть, чтоб в будущем нашу историю в школе изучали! Всего лишь один из лепестков Веера, он сам говорил!

— Надо же, догадался! — лениво восхитился майор. — А говорят, в замполиты идут конченые дебилы. Которым даже взвода доверить нельзя. А оно вона как!

— Серега, тошнит от твоего морпеховского юмора! — поморщился замполит. — Я серьезно! Что об этом думаешь? Ты ж не такой дурак, как прочие в полоску! Наверняка, кроме военки, еще где-то учился!

— Не, я на самообразовании, — пробормотал майор. — Но про дебилов в полоску — это ты хорошо загнул, уважуха…

— Серега!

— Если серьезно, то я тоже догадался, — сказал майор. — В смысле, догадался, что что-то тут не бьется. Если б он случайно сюда попал, не ориентировался б так уверенно. Но я ж дебил в полоску. Как только стукнуло в голову, на радостях прямо и спросил.

— И как?

— Да так… Этот гад улыбнулся — ты видел его улыбку, да? От которой кровь в жилах мерзнет? И говорит, что по инструкции теперь меня надо убить. А сам прут в руках вертит. Арматурный. Ржавый такой, кривой. Знаешь, мне так нехорошо стало… ладно бы ножом! Но как представил, что ржавым прутом в шею… ржавым, Витя! Представляешь, какая там инфекция⁈

— Не обоссался от страха? — участливо спросил замполит.

— Хотел, — признался майор без всякого стыда. — На одной офицерской гордости удержался. Ш-шутничок… Похвалил за догадливость, как мальчика, по плечу похлопал и пошел по своим делам. И я, его командир, даже не решился спросить, куда его черти понесли! С-сука…

— Согласен, — буркнул замполит. — Если они все такие в будущем — как там жить⁈ Но это ладно, будущее нам не светит, в смысле, своим ходом дойдем. Что думаешь? Зачем его к нам заслали?

— Ничего не думаю, — признался майор легко. — Лень. Но можно его спросить. Он точно ответит. Как-то.

После чего майор приподнялся на локте и рявкнул во всю мощь простуженного горла:

— Коммуняка! К ноге! Вопрос есть!

— Думаешь, услышит? — усомнился замполит.

— Даже на улице под обстрелом! — уверенно сказал майор. — У него ж не уши, а локаторы… Коммуняка!!!

— И нечего так орать, — раздался недовольный голос.

Грошев вышел из соседней комнаты. Лицо помятое и словно опухшее, из формы, кроме трусов, ничего.

— Ты что, прямо так и спал? — изумился майор.

— А надо было в бахилах и ватнике? — буркнул Грошев. — Я вообще-то тоже не железный, в вонючей форме неделями… Чего хотел?

— Да у Замполлитра вопрос! — охотно брякнул майор. — Мается любопытством! Ты почему все о нас знаешь? Видишь, он тоже умный, почти как я! Сам догадался!

— Подвинься, — вздохнул Грошев и присел рядом с майором. — Ребята, а оно вам надо? Я свои обязанности исполняю? Хорошо исполняю? И чего вам еще?

— Видишь ли, в чем дело, — с улыбкой заявил майор. — Шпионы тоже обязанности исполняют. Тем не менее их надо стрелять. Вот сидим и сомневаемся.

Грошев подумал. Осторожно почесал шрам на боку.

— Я же вам говорил, что из стражей закона? — напомнил он. — Хотя, если вы не поняли… а вы явно не поняли… ну да, можно сказать, что шпион. Точнее — диверсант. Видите ли, в чем дело: стражи закона не за порядком на Земле-Центр следят. С этим коммунары сами неплохо справляются. А мы противодействуем соседним мирам. Начиная с определенного технологического уровня создание межмировых переходов — исключительно вопрос желания. Вот стражи закона это желание призваны отшибать. Если вкратце.

— На кун такой коммунизм, — хмуро оценил майор. — Но все равно непонятно. Соседние с вами миры — кун с ними, мы точно не соседние. Но ты знаешь и про нас все. Это как так? Готовитесь против нас работать?

— А, вон вы про что… Я просто знаю историю. Хорошо знаю. Все дело в Веере Миров. Каждый мир отстоит от соседнего на, так сказать, квант изменения. Но история миров в целом общая, такие дела. Есть центровые личности, есть стрежень исторического развития. Одни и те же технологии, оружие, исторические события. И даже если в один из миров попадает коммунар и что-то там делает — мало что меняется. Обычно.

— То есть и без тебя мы бы взяли Яманкуль? — недоверчиво спросил майор.

— Яманкуль, — буркнул Грошев и отвел глаза. — Яманкуль в соседних с нами мирах был взят в результате рейда бригады морской пехоты под руководством некоего полковника Крыленко. Ценой огромных потерь. Собственно, вся бригада здесь и полегла. Вместе с командиром. А победу потом приписали «Тиграм Тибета» и скромненько засекретили — как, собственно, и здесь произойдет. Вот и все мое влияние. Не было б меня — сюда перебросили б отдельную бригаду морской пехоты. А так она погибнет не в Яманкуле, а за ним — там вообще-то еще три агломерации надо брать, если снова в лоб.

Майор закаменел. Замполит сочувственно на него покосился, но промолчал. Подтекст сказанного был ясен. Если история в целом идет в своем русле, это значит, что упокоится беспечная душа майора где-то в этих местах и очень скоро.