Владимир Чистяков - Попадают по-разному (СИ)
— Что, правда?
— Снова нет. Будто она впервые на приём в поддоспешнике ходит.
Кэрдин смеётся. Даже служанки почти все переживают, что пусть и не особо красивая, но всё-таки видная, несмотря на рост, Госпожа, одевается как десятник вне строя. Знаю, и казначей за тоже выговаривает, только как-то совсем без огонька, устала за столько лет от попыток переупрямить упрямую сестру, но не прекращает. Сама-то казначей из первых красавиц.
Вот только вкусы сестёр в одежде только в одном сходятся — обе носят лучшие доспехи из возможных.
— Ты, наверное, плохо слушала, что Верховный говорила — против воли никого из нас никогда замуж не выдадут. Если кого-то не устраивают брачные переговоры, ведомые родителями или иными родственниками — можно сразу к ней идти — этих браков не будет. Не забыла, у неё полномочия есть заключать и расторгать любой брак по всей стране, кроме Города Императора с окрестностями.
— И к ней приходили с этим уже? — какое живое любопытство. Её саму замуж выдать хотят? Сейчас переговоры идут, или с рождения была кому-то обещана? Такие брачные договора вообще-то ещё Чёрной Змеёй запрещены, но втихаря, особенно среди благородных, довольно часто встречаются.
— Нет, насколько я знаю. Только с делами о наследстве и разделе имущества. Помнится, кто-то после её вмешательства стал сильно богаче. Да и сама память напряги: весной же Дина взяла в поход девушку из города, что от такого брака к ней сбежала. Полублагородная вроде, только пару раз видела, имени не помню.
— Она полнородная была. Только от первого брака матери, и та от неё просто избавиться хотела. Дина она была.
— Была?
— Да. Её убили. Наша Дина очень злилась, что не уберегла.
— Жаль. Дина Младшая при мне её родственников выставила, у них даже какое-то судебное решение было. Но она сказала, судья сам закон нарушил. И принуждение к вступлению в брак — само по себе преступление, и удерживать Дину они не могут — она брачного возраста и может жить, как считает нужным. На столько законов сослалась, пока говорила. Я и не думала, что она их все знает. Даже проверила потом — все статьи правильно называла.
— Сама же говоришь, думать за других — вредно. Я про тот разговор знала, просто только сейчас вспомнила.
— Саму хотят насильно выдать?
— Нет, — а что-то злое в глазках блестит, — Скорее, не думают пока. Брачный возраст кое-где на год выше, чем здесь.
— Закон везде один.
— А это так. Обычай — с какой же злостью последнее слово выдала.
Пожалуй, скажу потом Динке, а то и Госпоже про неприятности у Маленькой Кэрдин. Они-то её разговорят. Мне же она скажет ровно столько, сколько нужным сочтёт.
Динка к нам подсаживается.
— О чём шепчемся? Или вы больше, чем просто подруги? Если да, то можно как-нибудь посмотреть?
Кэрдин покраснела почти до цвета своих волос.
— Что ты несёшь? Мы просто разговаривали.
— С кем бы попробовать?
— Тебя в походе по голове ничем не стукнули?
— Вроде нет. Так вы точно нет?
— Точно!
— А жаль. Было бы забавно.
— Забавляйся с кем-нибудь другим.
— Думаешь, никто не согласится?
— Думаю, это не моё дело.
— И я вот думаю, с кем бы попробовать. А то убьют, и не узнаю, как это с девушкой.
— Уверена, что стоит пробовать?
— А я не знаю. Многие ведь болтают, будто ма девочек предпочитает. И последнее время ты у неё любимица.
— Что за бред!
Динка ржёт. С ней не поймёшь, когда правду говорит, а когда злобно шутит. В любом случае, о грызне в стенах Замка и за его пределами, она знает куда больше моего.
Краснеть дальше некуда, но Кэрдин умудряется.
— Ладно, признаю, хорошо я вас разыграла. Ма, если с кем и спит, то с «Молнией», мне ли не знать.
Кстати, так мне и не сказали, о чём столь мило болтали.
— Я боюсь, что не смогу убить.
— Хочешь попробовать? Могу устроить. В тюрьме сейчас пяток убийц и насильников сидит, приговоры вынесены, да все штатные палачи в разъездах, а моего Живодёра ма на эту должность переводить не хочет.
Можем сходить, ты как попробовать хочешь, стилетом или пистолетом? Голову отрубить ты всё равно, не сможешь. Это если быстро, ну, а если медленно — Живодёр тебе всё покажет и расскажет.
— В городе же есть палач.
— Ага, трое, но тут дело такое — кто под армейское правосудие попал, армейцами и наказывается. Кто сейчас в Замке высший судебный чин? Правильно, ма. Ну, так когда пойдём злодеев потрошить?
Кэрдин, похоже, уже совсем дурно от жары, или от Динкиных слов не поймёшь.
— Да не трусь ты так! Всё сможешь, когда время придёт. Как же ты на вскрытие ходила? — почему-то вопросительно смотрит на меня.
— Она не со мной была.
— Мне там плохо стало. Разрешили не ходить. Говорят, сердце ещё не стало таким, как надо.
— Будешь трусить — вообще может не стать.
— Ты вроде, не трусишь, а дырки новые появляются.
— Понятно, за что тебя ма ценит. Хотя, настоящую смелость я от тебя только раз видела.
— За Линию пойдём — там и поглядим.
— Уже собралась?
— Многие вещи происходят вне зависимости от того, хочу я или нет. В этот раз никуда не денусь. Сказали уже.
— Ну, если уж очень сильно не хочешь, способ есть…
— Это какой?
— Не очень сложный, хотя это смотря с какой стороны посмотреть.
Видит же, Кэрдин вся в слух обернулась. Она из тех, кто до сих пор побаивается Динку о чём-либо спрашивать. Слишком велика величина того, чья Динка дочь. Сама слышала, как мать отчитывала Розу: «Тебе в жизни повезло, как мало кому. Хочешь всего лишиться? Никогда! Хорошенько запомни меня, никогда и ни в чём Младшей Госпоже не перечь. Чего бы им не захотелось».
— Ну, и что же за способ?
— Дык просто всё — достаточно забеременеть. Причём, до, после или вместо брака, совершенно не важно. Вместо ещё и лучше — если через пару лет замуж выходить, ребёнка можно будет за неполнородного Еггта выдать. Причём, я знаю некоторых, из старых семей, кто уже интересовались вами как невестами. Правда, не для наследников, но уже были намёки, при наличии неполнородного Еггта… — хитро щуриться. Через пару мгновений на лице откровенное разочарование, — Слушай Осень, я не ма, но по рожам тоже кое-что прочесть могу. Что дурака валяешь, ты же и так всё знаешь. Это Мелкая пусть выводы делает. А ты уже всё для себя решить успела.
— Именно.
— Зная тебя, всё понятно, — опять глаза сеются, — не всё ещё потеряно, вместе же сегодня едем. Не забыла, куда?
— Куда прикажет Верховный.
— Ос-сень! Глупую из себя не строй. Тебе не идёт совершенно… Что, правда не знаешь, куда собираемся?
— Имя, должность и титул знаю. Что ещё?
— На этих осенних приёмах самые важные браки заключаются. Там все лучшие женихи и невесты Империи. При Дворе такого нет. А ты, Мелкая не переживай, приёмов ещё много будет, ма собиралась всех туда повытаскивать.
Когда к портнихам ходила, опасалась насмешек. Ну да, от них же. Языкастых там хоть отбавляй, все замковые ранги знают лучше всех. Но нет, не удивились, что пришла. Ни шуточек, ничего не было.
Именно с платьями меня смущало одно: праздничные узки, на них в боевом седле ездить нельзя, а на женском седле я просто ездить не умею. Госпожа всегда одевается по-мужски, я же такого позволить не могу.
Оказалось, слишком уж не слежу, кто в чём ходит. Знала же про «юбку казначея», она придумала покрой, позволяющий ездить в боевых сёдлах не нарушая приличий. Сама уже несколько лет только в таких и ходит. И теперь такой покрой считается допустимым хоть где. Только её старшей дочери в подобном не видела. Казначей одевается пышно, но если память напрячь, чаще, чем Кэретту, в броне я видела только Госпожу. Обе они оружие не для красы носят.
В общем, всё у меня к вечеру готово, даже украшений у Динки одолжила, тем более, она охотно подсказывала, что в каких случаях носят.
Верховный окидывает нас взглядом с головы до ног. Кажется, осталась довольно. У дочери Верховного платье — алый цвет материнской брони, у меня — желтого осеннего листа. И то, и другое без рукавов, но у Динки, как всегда не прикрыто куда больше, чем принято. Да и покрой подчёркивает всё, что можно и нельзя, да с учётом стремящегося к полупрозрачности материала.
— Хороши! Обе! Тебя-то видели уже, а вот ты… Если за вечер несколько раз не примут за наследницу Дома, не будет пары предложений о браке, да и не подерутся из-за тебя — считай, зря жила до сегодняшнего дня, — Мечи обе взяли. Догадливые.
Вот так впервые иду с Верховным. Вроде, и чуть позади, но всё равно, словно рядом. Так же и по городу едем.
Будет завтра разговоров. Ползамка меня видело, а мнений будет — четыре на троих.
Хозяин с сыновьями встречает нас во внутреннем дворе. Знаю уже, это когда о деле речь идёт, Верховный прибывает первая, если же просто хотят красиво отдохнуть — будет самая последняя, без разницы, в какое время собираются.
