Гай Орловский - Все женщины - химеры
Она спросила обидчиво:
- Почему это не слыхали?
- Чтоб не лазить туда, - объяснил я. - Говорят, там не чисто. Не в том смысле, что нечисто, а в самом буквальном смысле не чисто.
- Ну да, - сказала она высокомерно, - я там два раза каблук ломала!
- Чего тебя понесло на каблуках? - спросил я, потом вдруг догадался: - Послушай, а ты женщина, да?
- Мог бы и раньше догадаться, - ответила она с достоинством. - Иногда это помогает. Вряд ли ты оставил бы на ночь сержанта Синенко. Хотя кто тебя знает…
- Я ужасно старомоден, - сказал я виновато, - и все еще замечаю гендерную разницу, хотя это недемократично и противоречит либеральным ценностям. Я не буду отбиваться, если останешься еще на ночь. Что-то мне начинает нравиться, когда меня насилуют женщины в полицейской форме…
- Я форму оставила на спинке стула!
- Все равно я ее видел, - признался я. - А твой пистолет уже под подушкой?… Потому я и не сопротивлялся. Как думаешь, что он имел в виду насчет угрозы связаться?
Она наморщила лобик, глаза очень серьезные, нащупала в кармашке смартфон.
- Думаю, это не угроза пока что, а попытка завербовать. Держать ближе, чтобы ничто от них не ускользало. Нужно сообщить в отдел. Хотя вряд ли отследят, у корпораций свои спутники, но все равно доложить обязана. Не волнуйся, на тебя это не бросит тень.
- А я при чем? - пробормотал я.
Она пожала плечиками.
- Ну… кто тебя знает. Может быть, ты ведешь свою игру. Очень сложную и мне совсем непонятную. Как и другим.
Я сказал тоскливо:
- Да какую игру… Я чист как стеклышко, через которое можно смотреть даже на солнце… Все мои желания, это лежать на диване и смотреть футбольные матчи! Разве не видно?
Она посмотрела на меня внимательно.
- Знаешь, видно. И я тебе верю.
- Так чего?
- Я тоже не хотела лезть в вонючее болото, - пояснила она, - там в подземных коммуникациях. Хотелось просто полежать на травке под ласковым солнышком! Но полезла, как и тогда в учебке, чтобы закончить полосу препятствий, получить аттестат и перейти в разряд элитного спецназа.
- Понял, - буркнул я. - Но только я не элитный спецназ. Я вообще гуманист и гедонец. И стрелять ни в кого не хочу.
- Но выстрелишь, чтобы не дать выстрелить в себя?
- Любой выстрелит, - огрызнулся я. - Но я сижу и никого не трогаю! А не лезу вышибать двери и ловить террористов. В таких овечек, как я, никто не стреляет.
Она сказала почти нежно:
- Успокойся, я ни в чем тебя не обвиняю.
- Ты меня гнетешь подозрениями, - сказал я горько, - и угнетаешь намеками. А я такой ненамекаемый, самому тошно. Ладно, давай, утешай меня! Только ласково.
- Обойдешься, - сказала она. - Пора за дело. Ты не хочешь что-то добавить? А то если транскорпорации первыми доберутся до залежей таких алмазов, мне и подумать страшно…
- Нет никаких залежей, - отрезал я. - Я не геолог, но я эстет, тонко чувствующий, и мои чувства говорят, что нет залежей. Кто-то разграбил древнюю гробницу. Тамонхаимлю, Ашурбанипалью или Гильгамешью - мне все равно, но это единичный экземпляр!…
Она спросила ехидно:
- Тогда откуда он взялся? Алмазы не появляются поодиночке. Они в так называемых алмазных трубах.
- Метеорит занес, - отпарировал я.
- Почему не было сообщений?
- В древней древности, - пояснил я. - Что, съела?… Знаю, тебе бы самой хотелось найти залежи таких алмазов, чтобы… отдать родному правительству!
- Науке, - отрезала она. - Бюджетной, а не той, что работает на олигархов!
- А какая разница?
- Олигархов не наука интересует, а то, что они от нее получат!
- Ладно-ладно, - сказал я, - но не случайно же самые лучшие научно-исследовательские центры по чему ни возьми - в руках корпораций? Значит, толстосумы о науке заботятся лучше чиновников и прочих казнокрадов.
Она поморщилась.
- Слово какое откопал… казнокрады… Последним его Салтыков-Щедрин употребил?
- Я же человек культурный, - отпарировал я. - У меня крупные запросы! Чем жопа шире… В общем, я лучше подожду, когда они все успокоятся. Как думаешь, я мудер?
- Дурак, - сказала она с отвращением.
- Да ладно, - сказал я, - у тебя задница пусть не самая широкая в мире, но какие формы!
- Дурак, - повторила она с нажимом. - Они не успокоятся, пока есть шанс высокой прибыли. Маркса не читал?
- А это хто?…
- Не знаю, - огрызнулась она, - слышала, что-то говорил насчет прибыли, за которую капиталист удавится. Так что не надейся. Успокоятся либо когда получат координаты залежей алмазов, либо из какой гробницы кто и когда выгреб. Но тебя в любом случае потом прибьют.
Я охнул:
- Ну спасибо! Ты такая ласковая…
- Я да, - согласилась она, - а вот жизнь нет. Она вся по Дарвину.
- Я креационист, - возразил я. - А дарвинизм - для грузчиков… Ладно, пойдем в постель. Почешешь меня еще разок, а там и спать пора. Это тебе хорошо, а у меня жизнь видишь какая? Хоть танцуй.
Из постели она выскочила, свежая и быстрая, как белка, ничуть не страшная без макияжа, теперь он наносится чуть ли не навечно, а снимают только в случае, чтобы нанести другой, еще страшнее, если на наш справедливый мужской взгляд.
- Доброе утро, - сказал я, - господин начальник.
- Гражданин начальник, - поправила она. - Привыкай.
- Сколько дадут? - поинтересовался я.
- В зависимости, - ответила она важно.
- От чего?
- Сколько убил, - объяснила она обстоятельно, - сколько зарезал, сколько удушил…
- Ух ты, - сказал я пораженно, - а я-то думал, за это правительственные награды вручают в актовом, прости за такое неприличное слово, зале!
- Это если не наших, - уточнила она. - А за наших - тюрьма строгого режима.
- А как отличить наших от не наших? - спросил я тоскливо. - Все в мире так быстро меняется…
- Нужно слушать руководство, - объяснила она. - Там виднее. А если попытаешься сам, то запутаешься. Мир теперь такой сложный, ты как-то вдруг угадал.
- Я думал, ты сама начальство.
Не слушая, она отправилась на кухню гртовить обед, через час ей на дежурство, опаздывать рискованно, можно потерять работу. По строгому и деловому ее разговору по смартфону я понял, докладывает начальству о звонке главы транскорпорации, потом где она и по какому делу.
После доклада начальству позвонила еще раз, на этот раз почти щебетала, ага, это мужу, но щебетала как-то по-деловому тоже, впрочем, брачные узы давно уже не узы, а современный брак совсем не то, что даже у наших родителей, живущих по древним канонам прошлого десятилетия.
Пока мы кушали, ответила еще на пару звонков, но похвалила мой кухонный комбайн, в котором все рецепты мира, но я заметил холодок в ее голосе, да и сам понимаю, что если мужчина хорошо разбирается в еде, то это уже не мужчина, это втолковывал ей вчера зря, сама знает.
На выходе из дома чмокнула меня в щеку, но ловко вывернулась из моих рук.
- Нет-нет!… Я на дежурство. Не отключай запись и следи, чтобы кто-то не отключил. Мы разберемся, что за мадридские тайны вокруг твоего парижского двора.
- Скорее бы, - ответил я.
- Разберемся, - повторила она. - Звони, если что.
- У меня уже сейчас если что, - сообщил я.
Она поморщилась.
- В следующий раз, если понадобится, могут прислать Синенко. Но, думаю, за тобой установят удаленное наблюдение.
Я смотрел, как она села в полицейское авто, а оно сразу ринулось в сторону ворот. Те поспешно отскочили в сторону, а закрывались потом медленно, держась за сердце и отходя от шока.
Глава 2
Все-таки этот гребаный аватар засел в моей голове накрепко. Полез в Инет, шарить долго не пришлось, корпораций на свете много, поиск выстроил по ранжиру, несколько сотен страниц, можно смотреть по капитализации, по размеру территории, количеству работников, патентов и прочего-прочего, так что я быстро скис, а интуиция, которой начал было доверять в том мире, где я благородный глерд, здесь что-то помалкивает.
Работу надо принять не только потому, что сама по себе уже дает высокий статус в обществе, а потому что это мой мир, куда сбегу после того, как помогу Рундельштотту вернуться в свою башню. Хотя само слово «принять» не совсем. Гораздо точнее звучит «надо хватать, пока дают».
Юлий Цезарь откровенно троллил, когда сказал, что лучше в деревне будет первым, чем вторым в Риме. Совсем безголовые верят и повторяют, но козе понятно, что город - это город. Там даже последние живут лучше, чем первые в деревне.
Понятно же, лучше быть даже презираемым безработным чмо и валяться на диване перед жвачником, чем важно феодалить в Средневековье.
Потому нужно выстраивать стратегию жизни здесь. И начинать прямо сейчас.
Я коснулся кончиком пальца аватарки, что осталась в памяти компьютера, и замер. Соединилось не сразу, чувствую, как целую секунду шла бешеная проверка, от кого и зачем, и если бы кто-то посторонний попытался выйти на связь, та же Мариэтта, то этот номер просто оказался бы пустышкой…
