Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – король
Аскланделла права, но она всего лишь высказала то, что у меня самого созревает и вот-вот вылупится. Просто она уже родилась дочерью императора, ей такие вещи понятнее, а мне нужно доходить своим умом, в том числе и головным.
– Да, – ответил я лорду Винтерли, – вы привели триста человек в нашу армию и сражались доблестно, не посрамив честь Ирама, а подняв его знамя выше и еще выше…
Альбрехт по моему знаку развернул свиток и прочел перечень земель и угодий, которые пожалованы принцем Ричардом Завоевателем лорду Винтерли с одновременным присвоением титула барона.
Я смотрел с застывшей улыбкой благосклонности на счастливое лицо новоиспеченного барона, этот тоже мой, пойдет теперь в огонь и воду за своего сюзерена… в смысле за меня, я теперь ближе и роднее, чем король Ирама добрейший Иоганн-Георг Гехинген, старательно поддерживающий в королевстве репутацию жестокого тирана.
Я сделал знак герольду, тот вышел вперед и прокричал:
– Прием продолжит доверенное лицо принца Ричарда герцог Мидль!
Я поднялся, протянул руку Аскланделле. Она встала медленно, царственно, легонько коснулась кончиками пальцев моей руки, между нами все еще дистанция… кстати, что-то я и сам не тороплюсь ее сокращать, хотя иногда так и подмывает, но это же инстинкт, привычка, как бы обязанность мужчины, иначе мы недостойны высокого звания самца.
Аскланделла, опираясь пальчиками на мою руку, сошла вниз, мы развернулись в сторону двери, я успел увидеть ее трех фрейлин и хитренькую мордочку Джоанны.
Джоанна смотрит весело и намекающе. Ну еще бы, у нее полное и абсолютное преимущество над дочерью императора, как она полагает: я общался за ужином с Аскланделлой, после чего шел в спальню Джоанны, а утром та наверняка рассказывала, где провел ночь принц Ричард и что он там проделывал.
Все верно, я это проделывал, чтобы Аскланделла видела, я на нее не претендую, ухаживать не пытаюсь и к ее отцу не пошлю делегацию с просьбой о руке его дочери.
Но Джоанна зря полагает, что я без ума от ее прелестей, хотя да, она просто великолепна как в постели, так и вне ее, когда весело щебечет, чешет тебе все места, которые велишь, рассказывает веселые истории и беззаботно подает в постель хоть пирожные, хоть карты или перо с чернильницей.
Альбрехт за нашими спинами развернулся и громко заявил собравшимся, что принцу нужно малость отдохнуть и перевести дух.
Аскланделла повела в мою сторону очами.
– Герцог Мидль?
– Альбрехт мне сейчас нужен, – объяснил я.
Остановившись, я церемонно поцеловал кончики ее пальцев, и она поплыла дальше по коридору, сопровождаемая фрейлинами. Джоанна оглянулась, улыбка хитренькая и многообещающая.
Я тоже улыбнулся, вежливый гад, когда-нибудь мне всыплют за эту вежливость, и повернулся к Альбрехту.
Он сказал вроде бы искренне:
– Ваше высочество, спасибо!
– А Мидля не жалко? – спросил я.
Он покачал головой.
– Ничуть. Он такой серьезный! Он все сделает хорошо и правильно.
Я перешагнул порог, Альбрехт вошел следом и плотно закрыл за собой дверь.
– Похоже, – сказал он тревожно, – начинается новый виток… чего-то великого и страшноватого. Не так ли, ваше высочество?
– Садитесь, граф, – пригласил я, – а то щас упадете.
– Да у меня уже ноги дрожат.
– Новость, – сказал я, – в самом деле великая и страшноватая… а заключается в том, что никакого нового витка. Новый бы можно и отменить, а вот старый продолжать просто необходимо, хоть и очень неприятно…
Он сел, основательно устроившись и подвигав задом, для его крепкого сухощавого тела кресло достаточно просторно, взглянул на меня очень внимательно.
– Ваше высочество?
– Граф, – сказал я. – Мне вот впервые… или скажем так, я впервые восхотел сосредоточить в своих руках власть. Большую. Огромную. Потому что беда близко. И не какой-то там Мунтвиг, а Багровая Звезда, что этим летом уничтожит все на поверхности Земли. Мне нужна огромная власть, чтобы попытаться дать бой!
Он кивнул, сказал без эмоций жутко трезвым голосом:
– В том бою мы все погибнем, но я все равно не стал бы искать спасения в пещерах. Это недостойно рыцаря… Итак, вы планируете Варт Генц сделать своей базой?.. Как Мунтвиг сделал Сакрант?
Я поморщился.
– Хотелось бы сделать лучше, чем у Мунтвига. К тому же у него была просто примитивная жажда власти и завоеваний, а я ставлю перед собой и другими, будете смеяться, действительно великую цель…
– Дать сдачи Маркусу?.. – переспросил он. – Эта цель ко всему еще и благородная. Как только объявите о ней, рыцарство всех королевств будет вашим!
– Хотелось бы, – сказал я мрачно. – Даже не представляю, какие понадобятся ресурсы. Может быть, даже всего рыцарства не хватит.
– Тогда что?
– Все колдуны, – сказал я, – все волшебники, маги, чародеи и ведьмаки… а также тролли, огры, эльфы, гномы, краблики…
– Кто такие краблики?
Я отмахнулся.
– Откуда я знаю? Это так… обозначение неизвестной сущности. Но пока нужно быстро делать то, что известно и понятно, как делать. Сперва подавить гражданскую войну в Варт Генце… и в Скарляндии. Без крови.
– Ого, – сказал он, – хотя да, если на границе появятся армии Пекланда, Ирама и Бриттии… а во главе сам Ричард Завоеватель, вернувшийся из самого ада…
– А также армия Меганвэйла, – напомнил я. – Полчища Мунтвига перестали переть, так что он вполне может всей мощью двинуться на восстановление порядка.
Он остро взглянул на меня.
– Простите, сэр Ричард, но мне кажется, вы всячески избегаете тему Зорра. Разве у вас с этим королевством какие-то трения? Или просто ни дружеских, ни враждебных?
Я поморщился, ответил медленно и подбирая слова:
– Вы попали в точку… Все примерно так…
– И в то же время считаете Зорр дружественным?
Я кивнул.
– Да. Очень. С Зорром у меня особые отношения. Я туда попал еще… оруженосцем. Там стал рыцарем. Я общался с королем, королевой, их дочерью принцессой Азаминдой, ее дядей Беольдром… Удивляться нечему, королевство крохотное, но оказалось крепким орешком для победно наступающего императора Карла. На Зорре он и обломал зубы… А я, отправившись по заданию инквизиции по важному для них делу, неожиданно для себя оказался вовлечен в нескончаемую цепь приключений, когда меня били, я бил, обрастал титулами, землями, и в конце концов сейчас вот принц, под рукой которого несметная армия…
Он добавил понимающе:
– И вот-вот возложите на свое чело королевскую корону. И теперь вам неловко?
– Да, – ответил я с благодарностью. – Вы хорошо разбираетесь в людях, дорогой граф. Потому сразу и примкнули ко мне, такому замечательному, верно? Мне почему-то неловко явиться в блеске к тем людям, которых безмерно уважаю…
Я запнулся, он взглянул остро и спросил:
– А что насчет принцессы?
– Принцесса Азаминда, – ответил я, – первая принцесса, которую я увидел! И сразу же отдал ей сердце. Как и принято в рыцарстве, чисто, верно и платонически. Я безумно страшусь разрушить как-то по-глупому это божественное очарование, а я еще как могу…
– Когда явитесь, – продолжил он, – и увидите, что это скромное захолустье?
– Примерно так, – согласился я тяжело. – Все мы нуждаемся в чем-то высоком и светлом, что выше нас… для меня это Азаминда как идеал чистоты и невинности, король Шарлегайл – идеал благородства, его жена, безумно красивая и молодая Шартреза – идеал верности, Беольдр – идеал верного вассала, которого не раз подбивали занять трон престарелого брата… Потому я трусливо избегаю Зорра! Даже не потому что… а больше потому, что им тоже, наверное, неловко увидеть меня в облике принца, готовящегося стать королем.
Он слегка искривил губы.
– Вы слишком чувствительны, мой принц… что почти король.
– Смотря для кого, – огрызнулся я. – С вами, дорогой Альбрехт, я толстокожее ста тысяч бегемотов! С вами иначе нельзя. Азаминда – это другое!.. У меня душа сразу обесшкуривается и как бы вся в трепетную бабочку в лунном свете…
– Это толстые такие, – спросил он деловито, – мохнатые?
Я ощетинился.
– Почему мохнатые?
– Ночные, – объяснил он обстоятельно, – все толстые и мохнатые…
– Сами вы мохнатый, – сказал я угрюмо. – Вообще мы все обмахнатели в походе. Война всех мохнатит, рогатит и зубатит. А взад трудно, на войне понимаешь, что жить можно, оказывается, проще, чем когда жил трудом праведным. Давайте карту, нужно распределить, кому куда, как только сойдут снега и подсохнут дороги.
Он вытащил из чехла на стене самую большую карту, я помог расстелить и придержал края со своей стороны.
– Ее высочество Аскланделла, – сказал он медленно, – как-то обронила, что если сразу из Генгаузгуза подняться на Ракушечное Плато… не смейтесь, ваше высочество, но все говорят, что там несметное количество морских ракушек! Словно, в это поверить трудно, те места были морским дном.
