Дайсё-ян. Книга первая (СИ) - Константин Лер
Смотрю на девушку, которая в этот момент, с задумчивым видом, убирает телефон в сумочку. На ней, уже традиционное, короткое, белое платье, а на ногах лодочки, на невысоком каблуке. Распущенные волосы огненно–рыжим ореолом окутывают её грациозную фигурку.
«Красота – страшная сила» – думаю я, засмотревшись на Машу. – «А моя, как–то не спешит проявляться. Что там ГуаньИнь обещала?» – напрягаю я память – «Буду красив, молод, здоров и буду всем нравиться? Хм… Пока, получается только всех бесить. Бесполезный для меня скилл» – делаю я умозаключение. – «Надо было деньгами брать, они точно всем нравятся»
Я же, не изменяю себе, и надеваю джинсовый костюм, который приходится практически в пору. Штаны, футболка, куртка. На ноги кеды, на голову бейсболка, которая обнаруживается в тех скудных запасах одежды, которые мне выделила скупая хозяйка дома.
«Ещё бы подстричься» – размышляю я, пытаясь совладать с отросшими, почти до плеч, волосами. – «И в блонд опять покраситься! ЮнМи этот цвет очень идёт»
– Ну что, ты готов? – обращается ко мне Маша, убрав телефон, и разглядывая мой прикид.
– Ага. – отвечаю ей. – Всегда готов.
Ждать лифт не приходится, тот уже на этаже. Входим, Маша, как всегда, голосом, отдаёт Карлу распоряжение спустить нас в гараж.
В гараже, вопреки моим ожиданиям, оказывается очень светло и пёстро. Все стены в граффити, изображающих городские пейзажи. Очень стильно смотрится. Рядком стоят припаркованные машины. Насчитываю восемь штук. Большие и маленькие. Они все накрыты брезентовыми чехлами и разглядеть их марки не представляется возможным.
«А жаль» – печалюсь я – «Если, всё это принадлежит Маше, можно было бы узнать о ней чуточку больше. Например, о её пристрастиях»
Играть в угадалки, к сожалению, времени нет. Мы подходим к ожидающей нас машине, и вышколенный водитель открывает перед, идущей впереди Марией, левую пассажирскую дверь. Забираемся в салон. Маша садится лицом, по ходу движения, а я, легкомысленно, сажусь напротив неё. Разглядываю интерьер.
В таких машинах бывать мне ещё не приходилось. У ДжуВона, конечно, породистый Феррари, но если подходить с позиции статусности – Ролс–Ройс выглядит куда круче. А здесь – целый лимузин. Наверняка, штучная партия ручной сборки. Светлый, кожаный салон, вставки из лакированного дерева, хромированные ручки, люк над головой. – «Шоб я так жил!» Между пассажирским салоном и водителем – выдвижная перегородка. Нажал кнопку и ты в собственной капсуле, вне мира с его суетой. Идеальная шумоизоляция только способствует погружению.
Мария сдвигается по сиденью вперёд и откидывает небольшой подлокотник–столик, по центру моего ряда сидений. За подлокотником скрывается дверца, которую девушка, также, тянет вниз, открывая. Заглядываю внутрь – бар! Миниатюрный, на пару бутылок вина и четыре бокала.
Маша достаёт из его недр початую бутылку белого вина, какой–то неизвестной мне марки. Открывает и наливает светлую, прозрачную жидкость в извлечённый, следом за бутылкой, бокал. Ставит полный бокал на подстаканник, в подлокотнике своего кресла, а закупоренный сосуд отправляет обратно, на его место.
Смотрю, как «повелительница Эфира», с задумчивым видом потягивает вино, периодически перекатывая в пальцах ножку бокала. Глотаю слюну.
«Вот жеж, зараза! Знает, что мне сейчас нельзя, перед обследованием, и издевается!»
Поворачиваю голову, и чтобы отвлечься, смотрю в окно. На одном из домов, красного кирпича, замечаю табличку, белым по зелёному «Madison av».
«Это мы «Гарлем» проезжаем, что ли?» – неожиданно вспоминаю я некоторые подробности топонимики Нью–Йорка. – «Куда–то на север едем?» Не угадываю. После моста через реку «Гарлем», водитель поворачивает направо и выруливает на «I–87».
Краем глаза замечаю какое–то движение на пассажирском сиденье, на котором устроилась Маша. Поворачиваю голову, и наблюдаю, как девушка, скинув свои туфли забирается на кресло с ногами, подогнув их в коленях. И, вроде ничего в этом нет особенного, если бы не пара обстоятельств. Во–первых, на ней слишком короткое, для подобных манёвров, платье. Хоть, она, на этот раз и удосужилась надеть нижнее бельё, и вроде бы, все в рамках разумного, но…, во–вторых, разглядывать её с открывающегося мне ракурса, сидя напротив, кажется слишком откровенным занятием.
Девушка замечает мои тщетные попытки не «сломать» глаза, когда я, изо всех сил, пытаюсь не смотреть в её сторону, и произносит:
– Серёж, если хочешь смотреть – смотри. Не хочешь – пересядь. – Маша, кивком указывает на пустующее кресло рядом собой. – Я, из–за твоей скромности, свои привычки менять не буду.
Не выдерживаю и пересаживаюсь. Чтобы как–то отыграться перед явно злорадствующей девушкой, кидаю в ответ:
– Это не моя скромность. Это – твоя бесстыжесть, рыжая!
Девушка смеётся.
– Серёж, уже давно, никто, в здравом уме, никогда не садится напротив меня. Конечно, бывают исключения, когда в машине много пассажиров. Но тогда и правила игры совершенно другие.
– Для тебя всё это лишь игра? – начиная злиться, спрашиваю я.
– Называй как хочешь. – отвечает мне девушка. – Я озвучила лишь то, что происходит в моём окружении. Если, ты воспринимаешь происходящее как–то иначе – это твой выбор. Но не забывай. В этом мире ты в женском теле, и сломать систему у тебя не получится. Чисто физиологически. Прими как данность.
– Ты называешь меня моим настоящим именем. Ты этим не ломаешь систему?
– Я знаю, кто ты. И, при этом, хочешь, чтобы я называла тебя как–то иначе? – девушка делает глоток вина из позабытого бокала и продолжает. – Я могу. И обращаться к тебе могу – как все – в женском роде. Только, ты потеряешь свою индивидуальность. Понимаешь, о чём я?
Молчу. Потому что понимаю. И слова из, вспомненной накануне, песни эхом отзываются в моём сознании: «Мне б побыть настоящим, было бы счастье, лишь на мгновение».
«Это про меня. Вся песня – про меня. И «новый, крутой маршрут» – тоже присутствует»
Когда–то, на моей Земле, мы с группой играли песни этих парней из «После 11». Но, люди чаще заказывали «Ладони», которая, и мне нравилась больше «Крыльев».
«Только, это похоже на одолжение. Всё происходящее похоже на одно, большое одолжение от, истинной «снежной королевы», холодной и бессердечной» – возвращаясь из блужданий по воспоминаниям, прихожу я к невесёлому выводу, всё так же, не спеша отвечать девушке. Затем, решаюсь:
– Выходит, тебе плевать на чувства других людей?
Маша, в этот момент глядит куда–то, через окно, и, похоже, считает этот разговор оконченным. После небольшой паузы она поворачивается ко мне и отвечает:
– Мы это уже прошли, Серёж.
Ты не знаешь меня, чтобы обвинять в чём–то подобном. Ты не знаешь, что я чувствую на самом деле, и делаешь выводы исходя из своих умозаключений, продиктованных эмоциями. – девушка на миг задумывается, затем продолжает. – Ты, наверное, решил, что я делаю тебе одолжение? Знаешь, пусть! Пусть это будет одолжением. Так, даже, проще. Хочешь – принимай его, а не хочешь – не принимай. Во всяком случае, эмоции нам больше не помешают.
– А мотив? – спрашиваю я безжизненным голосом.
– А мотив сам придумаешь. – отвечает мне девушка. – У тебя это очень хорошо получается – придумывать.
Маша допивает вино, ставит пустой бокал на подстаканник и отворачивается к окну.
Смотрю в своё.
В этот момент мы проезжаем по длинному мосту, названия которого я не знаю. Помню только, что перекинулся он через «Ист–ривер»
«Все–таки, она – стерва!» – подавив порыв немедленно убраться из этой машины куда подальше, думаю я о сидящей рядом девушке. – «Каких ещё поискать. А прикидывалась невинной овечкой. Вся, такая, в белом… Все они одинаковы»
Мимо «проплывает» знак «26 Ave», закреплённый на поперечине, над дорогой. Смотрю на него, и вдруг, что–то привлекает моё внимание. Перевожу взгляд и… Справа, в своё окно, вижу резко надвинувшуюся тень, а затем, происходит сильный удар, который откидывает нашу машину влево. Не успеваю опомниться, как нас настигает следующий удар, в левый бок, ближе к водителю, на этот раз гораздо сильнее предыдущего. Лечу через весь салон, и распластываюсь в ногах у Марии. Будто в замедленной съёмке наблюдаю как Машу, сначала, швыряет на противоположное кресло а, затем, буквально выкидывает из салона в деформировавшуюся и распахнувшуюся от удара дверь. Вижу, как на меня надвигается сминаемая крыша, и какие–то железяки, бывшие когда–то кузовом, проходят тело насквозь. Затем, последний удар, куда–то в заднюю часть автомобиля, рвёт на части моё сознание.
