Барин из провинции (СИ) - Иванов Дмитрий

Мало дал, что ли? Да ну, не верю! Она сама как-то обмолвилась, что получает пятьсот в год ассигнациями, а я ей, считай, месячную зарплату всучил.

— Ну что вы такое говорите⁈ Что я могу задумать? В саду полно людей, а Амалия — девушка в высшей степени нравственная! — уговариваю я.

— Ага, конечно! А почему, вы думаете, мне запрещено оставлять её одну?.. — начала язвить Жозефина и тут же поняв, что сболтнула лишнее, замолкла и даже — о чудо — покраснела!

Это про что же она сейчас вспомнила?

— Никто, кроме нас с вами, не узнает. Я вам гарантирую. Прошу вас, дайте мне возможность излить свои чувства в стихах. Буквально три минуты… Ну, могли же вы знакомую встретить, засмотреться на цветок… Да даже по нужде отойти! Вот вторая бумажка. Готов вам отдать её прямо сейчас.

Вид протянутых денег всегда действует на людей магически. Это я знаю из своей будущей жизни, хочешь скидку показывай деньги налом. Вот и сейчас Жозефина, прикусив губу, напряжённо соображает, насколько сильно рискует. То, что ей очень хочется — видно по глазам. А больше я предложить не смогу. Лимит расходов на сегодня уже исчерпан!

Но к нам уже возвращается Амалия, держа в руках коробку с бантом, и две бумажки исчезают в складках одежды Жозефины с такой скоростью и мастерством, что сам Игорь Кио бы позавидовал!

Кстати… а я ведь выучил пару его фокусов в своё время.

Глава 13

— Нет-нет… Лешенька, милый, ну что ты! — лепечет Амалия, отбиваясь от меня скорее из приличия, чем из-за отвращения.

Не скажу, что полтинник ушёл мимо кассы, но и выхлопа большого не было. Хотя место выбрал я вполне стратегическое: снизу — куст плотный, за которым явно ухаживает местный садовник, сверху — ветви раскидистого дуба. Идеальный блиндаж для романтического уединения.

Нацеловавшись, я успел пройтись и по округлостям барышни — правда, только в первом натиске. Потом девица включила «режим недотроги». Но — главное — Амалия возбудилась. А это уже показатель того, что провинциальный барин, как минимум, по душе пришелся. Так что сую в девичью ладошку аккуратно сложенную бумажку с адресом моего будущего московского гнёздышка, и мы возвращаемся на прогулочную тропинку под надзор Жозефины, которая — какая досада — случайно встретила свою знакомую и заболталась. Француженка-гувернантка строго оглядела свою подопечную, и не заметив беспорядка в одежде оной, расслабилась.

После недолгой прогулки едем домой. Тимоха на козлах подкалывает меня:

— Ну что, нагулялся, мартовский кот?

— Да иди ты! — отмахиваюсь я.

— А барышня тобой заинтересовалась всерьез. Спрашивала, сколько у тебя душ, в порядке ли имение. Даж пятак дала за откровенность!

— Так. Подробно давай. Что ты там наплёл? И не смей юлить! А то узнаю правду — будет тебе пятак… Или — в пятак.

— Всё путём, шеф. Расписал о тебе в лучшем виде. Типа ты в некотором роде, богатый деревенский мажорчик: тянешься к наукам, в хозяйстве у тебя всё по последней моде, церковь новую отстроил. Твой моральный облик хвалил. Говорю, святой почти мой барин: крестьянкам подолы не задирает, по балам не шляется, храбрости отменной…

— Ну, про моральный облик ты, Тимоха, зря распинался. Я его уже малость подпортил в парке.

— А я пока стоял, вас ждал, таких краль здесь видел! Отпустишь вечерком к соседям? Там меня звали.

— Да иди. Пятак, тем более, у тебя есть, так что — завидный жених.

Вообще, вечером я хотел с Адамом повспоминать ещё чего-нибудь из будущего. Но зачем мне неволить единственного человека, с которым могу быть откровенным? Он же не виноват, что попал в тело крепостного. К тому же ведет себя ара как нормальный товарищ — надёжный, весёлый, и даже врать умеет в мою пользу!

Позаниматься с Владимиром тоже не выйдет — тот уже накосорезился и спит. Остаётся два пути: или на променад, или спуститься в гостиничный ресторанчик. Он тут небольшой, но, на вид, приличный. Даже музыкальное сопровождение имеется. Правда, одна лишь скрипка играет, и при том весьма тоскливо. Цыгане вчера куда как веселей распевали и отплясывали.

Лень — как всегда — взяла верх и решила за меня. Гулять по Хитровке? Да ну нафиг. Помнится, что-то я в будущем слышал про этот райончик, и, надо признать, отзывы были нелестные. Хотя, такие приличные люди тут обитают — Елизавета Васильевна, например…

Иду в ресторан. Выбрал столик, устроился поудобнее, заказал вино. Вроде и не кислятина — терпкое, с каким-то там ароматом… но не зашло. В следующий раз, пожалуй, попробую пиво. Именно пиво, а не полпива. Никак не привыкну, что тут оно может быть и трёхградусным, и даже двух, и на вкус напоминать слегка перебродивший квас.

Чтобы не пить на пустой желудок, заказал ещё тарелку сыров. Вот тут, признаюсь, угадал — сыры отличные: и твёрдые, и мягкие, и с плесенью даже есть. Весьма недурны. Жаль, только не с кем поговорить — Владимир спит, Тимоха по девкам пошёл…

В зале — столиков двадцать. Небольшие, в основном, на двоих-троих. Но вполне уютные, с кружевными салфеточками и видавшими виды свечами. Рядом со мной, например, устроился худощавый паренёк с плутоватой, но смышлёной физиономией. Сидит, читает газету. Грамотный, значит.

Есть пара столов побольше — на компанию. За одним, дальним, расположилась шумная молодежь, по виду мещане. А вот тот, что ближе ко мне, занят купечеством. Те бородатые все до единого, и веет от них дорогим табаком, деньгами и самодовольством. Но выделяется среди них один… Нет, не внешне — они все как под копирку. А вот по отношению к себе товарищей — явно тут он главный и наверняка самый богатый. Мужик этот лет сорока, может и меньше, но борода солидная, так что возраста не разглядеть. Наливают ему первому Когда он говорит, все молчат. Вот и сейчас он степенно рассказывает о своем промысле.

— Ещё из Америк я привёз хорошее турецкое пшено — Маис, как оно по-правильному называется.

Кукурузу, что ли? — заинтересовался я и стал приглядываться к компании бородачей. Кстати, сам я бриться вынужден, ибо клочками борода растёт. Да и не борода то — так, пушок один. Похоже, в теле Лешеньки не светит мне обзавестись солидной окладистой бородой. А жаль. В этом времени сей предмет мужской гордости хоть и не даёт сразу титула или чинов каких, но уважения при первом знакомстве добавляет точно.

А может, чего и мне заказать из «Америк» тех, раз купец там бывать изволит? Табак? Да не курю я. Ром? Тоже без надобности. Эх, «Кока-колы» бы сейчас — да чтоб со льдом и в тонком стакане! Только вот беда: не изобретена она ещё. Но ведь… кока-то точно есть! Самое натуральное растение. Листья коки веками индейцы жевали для бодрости. И если свежие листья этого растения быстро теряют свои свойства, то сушёные хранятся месяцами. Да и в горшке, под видом диковинки для сада, вполне можно их привезти.

Правда, потом вспоминаю: в «Кока-коле» использовались не только листья коки, но и орехи кола — именно они кофеин содержат. А те, если не ошибаюсь, растут в Африке. Мне как-то привозили — я баловался: молол орехи, заливал горячей водой… бодрило.

Пока я обо всём этом размышлял, за соседним столом случился небольшой переполох. Вернее, не совсем переполох — так, деловая взбучка. Тот самый «американец»-купец отчитывал полового — мальчишку лет двенадцати, худенького и лопоухого. Он что-то там уронил и, судя по всему, на главного купца попало прилично.

Емельян Никитич — так его называли соседи по столу — первым делом стал драть уши малому. Потом прибежал хозяин ресторана — лично, для улаживания инцидента, и добавил пареньку пару затрещин. Мальчишка с выражением обречённой покорности на лице стоически терпел побои: видать, работа мальцу очень нужна, а до ювенальной юстиции ещё далеко.

Купец, устав ругать неловкого полового, стал отряхиваться и, сделав пару шагов, оказался почти у моего столика. Решаю воспользоваться ситуацией.

— Уважаемый, сзади внизу у вас край кафтана грязен! — вежливо подсказываю я.