Владимир Боканов - Хроники Арта. Дважды Меченный
Сообразив, что наставления окончены, Артем последовал за Тарбишем со всей поспешностью, на которую были способны его закованные в цепи ноги. После омовения чуть теплой, смердящей болотом водой и дотошного осмотра местного эскулапа с него наконец-то сняли кандалы и поместили в большую клетку из толстых железных прутьев. Здесь молодой человек обнаружил около пятнадцати понурых пленников, двое из которых показались ему смутно знакомыми. Чернокожий гигант с пропитанной кровью повязкой на могучем торсе бережно держал на коленях голову невысокого, восточного вида человека. Арторианец был без сознания и не подавал никаких признаков жизни. Присмотревшись повнимательнее, Арт вспомнил, где видел эту парочку. Немного помедлив для приличия, он решительно подсел к двум гладиаторам.
– Чего тебе? – недовольно буркнул чернокожий.
– Ничего особенного, Каспий, просто Миланика мне о вас много хорошего рассказывала. Она думала, что вы погибли.
– А, красавица-эльфийка, – оживился Каспий, – выжила-таки, это хорошо. Значит, одним грехом на моей душе меньше.
– Каким грехом? – не понял юноша.
– Неужто не рассказала? Ну, тогда и я понапрасну трепать языком не стану. А ты сам-то кто такой будешь?
– Арт Невредимый, друг ее отца, – пожал плечами Артем.
– Друг – это хорошо. Только зря ты сел возле нас, Арт. Похоже, ни нам, ни тебе, если с нами свяжешься, ничего хорошего не светит. Говорят, что Нумерий жив остался. Крепкая шкура у веспийского отродья оказалась. Теперь он свое не упустит. Убить сразу не убьет, все же мы с Арторианином немалых денег стоим, но на Апорийскую арену точно не выпустит. А без арены дорога нам одна – на бои во славу Орба. Сенатор на подобные шалости ланисты всегда смотрел сквозь пальцы. Лишь бы золотой ручеек, текущий в его карманы, не иссякал. Не трогают только лучших из лучших, таких, какими были мы несколько недель назад. Так что держись-ка ты подальше. Не привлекай к себе внимание раньше времени.
– Я уже успел накуролесить так, – пожал плечами Артем, – что обеспечен вниманием по самое не хочу. Ты лучше расскажи мне, какие тут правила? Куда можно, куда нельзя? За мной при случае тоже не заржавеет.
– Не заржавеет? – ощерился гигант. – Ну, если не заржавеет, тогда слушай.
Миланика
Она проснулась от собственного крика, подпрыгнув на корабельной койке словно ужаленная, и еще несколько секунд судорожно оглядывалась вокруг. Наконец, кошмар отпустил, оставив после себя лишь горькое послевкусие. Утерев рукавом с лица пару соленых дорожек и виновато почесав за ухом разбуженного шумом филина, Миланика накинула на плечи теплый шерстяной плащ и тихонько выскользнула из трюма. Вокруг, насколько хватало взора, пестрели курчавыми барашками тяжелые морские волны. Луна, бесстрастно взиравшая с небес, наполняла палубу холодным молочным сиянием. Кивнув неподвижно стоящему у руля Ксандру, девушка полной грудью вдохнула свежий морской воздух.
– Не спится? – Ласковый голос отца заставил ее обернуться и неуверенно пожать плечами. – Мне тоже. Зато Полбочки храпит так раскатисто, что, боюсь, такими темпами наше утлое суденышко долго не протянет.
Мысленно нарисовав себе эту картину, Миланика с трудом подавила звонкий смех:
– Пожалуй, в Альвгарде нам придется поселить его подальше, в отдельном крыле, иначе от жалоб отбоя не будет.
Ивар тоже улыбнулся:
– Пойдут слухи о диких и ужасных привидениях, грозно рычащих в ночи… Но шутки в сторону. Ветер сейчас попутный, и через пару дней, не более, мы должны пристать к родным берегам. Ты, возможно, еще не до конца поняла, дочь моя, какую ценность сейчас высиживает Гуамоко. Драконы считались вымершими тысячи и тысячи лет назад. Появление в империи Крайсы народ воспринял как единичное чудо, лично сотворенное богиней. Это во многом объясняет ту легкость, с которой Гней Корнелий сумел в свое время захватить трон. Любого другого человека, посягнувшего на священную особу императора, не спасли бы никакие заслуги перед обществом. Сообразила, к чему я веду? Если мощь одного боевого дракона заставила пасть на колени целую империю, то, на что способны одиннадцать таких же чудовищ, я даже не могу себе представить. Любой из правителей готов был бы лишиться всех пальцев на правой руке за обладание подобным богатством. Поэтому сейчас я разрываюсь между желанием дать Арлингу власть, способную защитить его на века, и долгом перед нашим, скорее всего, погибшим другом Артом.
– Но, отец, не собираешься же ты обманом захватить все яйца?
Принц пожал плечами:
– Твой дед именно так и поступил бы. Но нет, мой замысел гораздо проще. Причем для его осуществления не потребуется ничего особенного. Арлингам о гигантских ящерах известно немногое, но кое-что я все-таки помню. Когда дракончик вылупится, образ первого, кого он увидит, навсегда запечатлится в еще хрупкой детской памяти. Такого счастливчика рептилия всегда будет считать отцом или матерью, короче, ближайшим родственником. Все остальные постепенно переходят в раздел «Питание». Это и есть одна из основных причин, по которым в древности так сложно было приручать диких особей. Выкрасть кладку, высидеть яйца и оказаться рядом в момент рождения драконов – такое по плечу далеко не каждому. Следовательно, к моменту их рождения поблизости должно быть как минимум одиннадцать эльфов или гномов. Ксандр с Тиберием, при всем моем к ним уважении, идут лесом. Остаются Полбочки с почти что выздоровевшим Орли. На этом толстяке ожоги затягиваются быстрее, чем на собаке. Им я намерен передать любые два яйца, которые они сами соизволят выбрать. Уверен, Ошган поймет, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. Оставшиеся девять яиц однозначно будут принадлежать эльфам. Поэтому когда мы прибудем в Арлинг, я постараюсь спрятать всех вас подальше от любопытных взоров, а сам поскачу к отцу. Такие новости надо сообщать лично. Вместе с ним я намерен подобрать семерых придворных, которым придется возложить на свои плечи судьбу новорожденных драконов.
– Почему семерых? – предвидя ответ, тем не менее не удержалась от вопроса Миланика.
– Потому, дорогая, что я собираюсь разделить эту драгоценную ношу между нами, – торжественно ответил Ивар. – Еще недавно ты была обычным легкомысленным подростком, рожденным, как и я, в мире, спокойствии и любви. Тяжелые испытания, выпавшие, пусть и вполне заслуженно, на твою голову, во многом изменили тебя. Теперь я вижу перед собой совершенно другую Миланику. Ты, конечно, можешь отказаться от такого тяжелого груза и вернуться к прежней беспечной жизни, однако чутье подсказывает мне, что внучка Арувала Правдивого не упустит шанс, выпадающий, наверное, раз в тысячелетие. Подумай об этом, дочь моя. Время для раздумий у тебя еще есть.
– Вот тут, ваше высочество, вы, пожалуй, ошибаетесь, – зевающий Ошган, выйдя на палубу, услышал последнюю фразу, – со временем у нас как раз туговато.
С этими словами он хмуро кивнул в сторону резвящихся неподалеку дельфинов. Чем-то сильно испуганные, они дружно неслись прочь, постепенно исчезая за горизонтом.
– Видели, как чесанули? Чаек я тоже не вижу. Надвигается шторм, не иначе. Предлагаю спуститься вниз, на палубе скоро станет жарковато, а мешаться под ногами у кормчего в такой момент я бы не стал.
Будто подтверждая слова мудрого гнома, ветер, до этого лениво играющий распущенными волосами эльфийки, внезапно загудел, туго натягивая снасти. Пока гномы, ползая по канатам, словно диковинные бородатые мартышки, спускали паруса, Тиберий крепко привязал матерящегося сквозь зубы Ксандра к рулевому веслу. Справедливо решив, что от ее умений в данной ситуации толку мало, девушка поспешно юркнула в трюм. Подсев к взволнованно таращившему глаза Гуамоко, она принялась легонько перебирать длинные бархатистые перья, скрывающие драгоценные яйца. Впрочем, скоро ей стало уже не до филина. Начавшаяся качка заставила ее крепко прижаться к одной из намертво прибитых к полу деревянных скамеек. Снаружи доносился глухой шум бурного моря. Доски обшивки жалобно постанывали под яростным напором разбушевавшейся стихии. Местами сквозь появившиеся щели стала просачиваться холодная соленая влага. Когда воды набралось по щиколотку, Миланика вместе с отцом принялась вычерпывать ее парой найденных в полутьме ведер. Так прошло несколько показавшихся эльфийке бесконечными часов. Чем выше становились волны, тем больше таяла ее надежда на спасение. Сил оставалось все меньше и меньше.
Услышав сквозь рев бури отчаянный крик кормчего, Ивар одной рукой обхватил дочь, другой попытался зацепиться за ближайшую переборку. Раздался оглушительный треск. Неведомая сила вырвала девушку из рук отца, грубо ударив о сорвавшийся с креплений тяжелый сундук.
Открыв глаза, Миланика сперва решила, что все случившееся ей приснилось. Попытавшись поднять голову, девушка вскрикнула от резкой боли.
