Антон Демченко - Охотник на духов
– Хм… А ведь завтра я должен быть на открытии выставки современного искусства, – задумчиво протянул я.
– И? – бесцветным голосом поинтересовалась Имма. А я мысленно перекрестился и… шагнул в пропасть.
– Думаешь, меня пустят в храм в джинсах и майке?
Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три… Кольцо!
Глава 4
Какие проблемы от мурлыки, кроме запаха из тапки?
Это был подвиг. Без преувеличения. Самый настоящий подвиг, заслуживающий увековечения в бронзе. В полный рост, на коне и на родине героя… можно даже одновременно. А вообще эта неделя выдалась на диво суматошной и нервной. И я даже не могу сказать, какое из событий больше всего меня вымотало. Сначала признание Иммы, потом история с переселением Кицунэ и вконец истощивший мои силы скорый «переход», затем попытка примирить двух школьниц, не поделивших одного Кота, – путем организации совместного похода в магазин за ненужными мне шмотками. Ну а сопровождение женщин Дома Рона на открытии выставки современного искусства на фоне всех событий прошедшей недели стало просто вишенкой на торте.
Я тяжело вздохнул и… послал все к чертям. Воскресенье, на улице тепло и хорошо. Школа со всеми ее учебными буднями и дурацкими слухами начнется только завтра. Рядом никого. Я огляделся по сторонам и, убедившись, что в пределах видимости действительно нет ни одной живой души, предвкушающе улыбнулся. Я действительно заслужил отдых, а значит… «Переход» прошел легко и просто, опять неуловимо исказилось зрение, тело привычно налилось силой, а мир наполнился новыми звуками и запахами. От души потянувшись, я встряхнулся и, примерившись, сиганул с крыши своего дома на ветку растущего рядом дерева, названия которого я все никак не могу запомнить. Все, у меня выходной! И гори оно все синим пламенем. Хочу на рыбалку!
Мягко оттолкнувшись от ветки, я спрыгнул наземь и взял курс на север, подальше от порта и города, поближе к горной гряде, где в маленьких озерах, питаемых холоднющими ручьями, водятся замечательные зеркальные карпы… Прочь от цивилизации, вперед к единению с природой!
Вскоре двухэтажные дома Среднего Тако сменились зелеными садами, тут и там тронутыми багрянцем отцветающей пайлы, а потом я пересек по ливнестоку широкую дугу трассы, соединяющей Восточный и Западный порт и являющейся своеобразной границей Тако-Прибрежного. Все, дальше начинается официальный пригород. Здесь разбросаны редкие, ввиду обширности территорий, имения, хотя размер их может считаться большим только по здешним островным меркам, и у меня, как у бывшего владельца доброй сотни гектаров земли там, эти угодья вызывали законное презрительное фырканье… или это от появившегося странного запаха?
Остановившись, я покрутил головой, принюхался и, недовольно ею помотав, решительно прибавил ходу. Аромат, конечно, не очень… и это тем более не добавляет мне желания разбираться с его источником. И вообще у меня же выходной, правильно? Так что вперед, к рыбалке и рыбке… Хотя нет, ну интересно же!
Усевшись на поваленное бревно, явно недавно стащенное какими-то доброхотами с лесной тропинки, я вздохнул и задумался. Идти или не идти – вот в чем вопрос. Легкий порыв ветра пахнул в лицо острым, неприятным запахом. Нет, я же потом изведусь от любопытства, и весь отдых на озере насмарку. Решено! Гляну одним глазком, что за гадость так воняет, и со спокойной душой отправлюсь на пикник.
Приняв решение, я вновь принюхался и пошел на запах, как ищейка. Путь оказался недолгим. Уже через десять минут я выбрался из лесного массива на опушку и, оглядевшись, двинулся к ее центру, где явно что-то тлело. Именно это тлеющее нечто и источало тот самый отвратный запах, от концентрации которого у меня уже голова болеть начала. Но разобрать, что именно это было, я не успел. Треск ветки и шум кого-то продирающегося через подлесок заставил меня кубарем укатиться в ближайшие кусты. Отыскав в зарослях удобное место, я застыл, уставившись туда, откуда слышался треск. И через несколько секунд увидел, как на поляну вывалилась довольно забавная парочка. Первым появился толстенький молодой человек лет двадцати – двадцати двух на вид, в новом, но уже изрядно продранном и испачканном спортивном костюме, а следом за ним на опушку скользнул высокий худой седобородый дядька в камуфляже, активно подгоняющий своего компаньона хворостиной. Мудрый диетолог, что я могу сказать!
Понаблюдав несколько минут, как старик гоняет тяжело дышащего толстяка по поляне, я уже смирился с тем, что мне не светит утолить любопытство, но в этот момент наворачивающий очередной круг парень наконец увидел это самое горелое пятно и… взвыл.
Что-что он там жарил? Сосиски?! Идио-от! Да последний босяк Бокко не станет есть продукции Такийского мясокомбината. Ну нет у нас таких тупых. Почему? А кем надо быть, чтобы, зная о полном отсутствии достаточно больших ферм на острове, покупать изделия единственного здесь мясокомбината? Он вообще ориентирован исключительно на заходящие в порты Тако корабли. А что? Продукт дешевый и после микроволновки особо гадским вкусом не отличается. А в море матросам все равно деваться некуда, сожрут и такое вот эрзац-мясо. М‑да, а у парня, похоже, натуральная трагедия. Точно, идиот.
Фыркнув, я оставил за спиной этого горе-мученика и его седобородую Немезиду и, добравшись до знакомой тропинки, опять встал на маршрут. Не зря любопытствовал. Теперь смогу смело утверждать, что видел настоящую городскую легенду – жителя острова, не чурающегося продукции нашего мясокомбината. Будет чем похвастаться, ха!
Но это все потом, по возвращении домой. А пока… рыбка-а, я иду!
– Ну что, как прошло открытие? – Рандон взглянул на супругу, но та только печально вздохнула. Зато Итта так и светилась от удовольствия. – Дорогая?
– Да, милый? – откликнулась Ринна как ни в чем не бывало.
– Я спросил, как прошло открытие этой вашей выставки, – терпеливо повторил вопрос ее муж, искоса поглядывая на старательно давящую улыбку старшую дочь.
– О… хорошо, – кивнула хозяйка дома, делая вид, что полностью сосредоточена на разделке лежащего на ее тарелке краба. Но поняв, что муж не отстанет, вздохнула: – Должна признать, это было запоминающееся мероприятие.
Запоминающееся – это да. Точнее не скажешь. Итта вспомнила вчерашний день и, не выдержав, рассмеялась.
Кот явился в их дом, как и было оговорено, к десяти утра, с ходу удивив встретившую его на пороге старшую дочь Ринны своим необычным видом. Для Кота необычным, разумеется. Но, как бы то ни было, даже модница Итта признала, что в льняном костюме и нубуковых туфлях их сопровождающий выглядит безупречно. А вот поведение Кота почти не изменилось. Он встретил заявление девушки таким же небрежным фырканьем, как и любое другое ее замечание по поводу его одежды. Правда, сегодня Кот, кажется, выглядел еще более сонным и индифферентным, чем обычно.
Дождавшись, пока хозяйка дома спустится в холл, они втроем сели в машину и покатили на выставку. К радости обеих женщин, комплекс нижнего храма встретил их довольно внушительной толпой гостей и зрителей, решивших уделить это утро приобщению к прекрасному.
Коту не впервой было сопровождать женщин семьи Рона в их официальных выходах, и он давно выработал свой достаточно удобный для окружающих стиль поведения. Иными словами, был немногословен и всегда готов отойти в сторонку, если дамам вдруг желалось посекретничать о чем-то со встреченными знакомыми. Так было и сегодня. Юноша скользил ленивым взглядом по сторонам, иногда презрительно кривился на выставленные произведения искусства и полностью игнорировал всех авторов, представленных на этой выставке… пока.
Одна из инсталляций представляла собой куб, забранный тонкой, но очень частой медной проволочной решеткой, поставленный на угол и поддерживаемый в этом положении довольно сложной печатью, выглядевшей, как круглая (!) тень от того самого куба. Это была очень тонкая работа, учитывая, что настоящей тени куб не отбрасывал. А уж нечто, бьющееся внутри инсталляции, оставляющее при каждом ударе по тонкой проволоке решетки ясно видимые, но быстро исчезающие следы. Итта остановилась у инсталляции. Сердце Земли, надо же.
Может быть, она слишком увлеклась созерцанием этой странной завораживающей работы и что-то пропустила, но, когда обернулась, от фирменного вальяжного спокойствия Кота уже не осталось и следа. Он выглядел каким-то взъерошенным… зрачки пульсировали в такт ударам экспоната, кулаки сжаты так, что костяшки побелели. Да нет, парень был в ярости! Того и гляди, зашипит.
– Кот, что произошло? – Итта осторожно коснулась плеча друга. Тот зыркнул на нее и, с ясно видимым напряжением разомкнув крепко сжатые челюсти, со свистом выдохнул, постаравшись взять себя в руки.
