Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть Вторая (СИ) - Хренов Алексей

25 сентября 1936. Небо между Картахеной и Мадридом.

На этот раз Лёха раздобыл разъездной самолёт английского производства компании De Havilland под названием «Моль», очень похожий на его крымского любимица У-2. Он хорошо помнил его ещё с прошлой жизни: когда-то в английском Даксфорде, на авиашоу, за сотню фунтов можно было подняться в небо на этой самой «Моли» и даже порулить под присмотром инструктора. Теперь же он сам был у штурвала, и ощущение было совсем другим — свобода, ветер, бескрайнее небо и бухтящий Кузьмич за спиной.

Лёха направил самолёт в сторону Мадрида. Неразлучный Кузьмич, как всегда, расположился в задней кабине, делая вид, что прокладывает маршрут. На самом деле, его задача сводилась к минимуму, так как Лёха просто летел вдоль дороги, держась выбранного курса. Кузьмич не особо утруждался навигацией, время от времени проверяя карту и придавая себе видимость занятости.

Лёха крутил головой по сторонам, разглядывая пейзаж. Под крыльями самолёта мелькали поля, виноградники и редкие деревушки, утопающие в зелени. Вдалеке темнела линия гор, а впереди блестела полоска реки. Здесь, в воздухе, время словно останавливалось, и Лёха чувствовал, как его охватывает то самое чувство безмятежности, которого ему так не хватало.

За спиной Кузьмича грозно торчал в небо французский пулемёт, недавно «позаимствованный» с приснопамятного «Протеза».

Павел Рычагов, увидев Лёху рядом с этим девайсом, обрадовался и сказал:

— А! Вот теперь понятно кто пулемёту ножки придел, а то испанцы ищут, куда же это пулемёт ушёл!

Местные умельцы быстро сварганили под него раму, и теперь маленький самолетик мог, как пошутил Лёха, «громко пукнуть в сторону нападающих». Правда, реальная боеспособность этой конструкции была сомнительной, но сам факт наличия вооружения придавал хоть какое-то чувство безопасности. С пулеметом в задней кабине, ощущение собственной важности у Кузьмича стало возрастать в геометрической прогрессии.

Путешествие в Мадрид по поручению Кузнецова получилось спонтанным и обросло поручениями, как снежный ком. Каждый знакомый, узнав о предстоящем вылете, спешил что-нибудь передать или попросить что-то привезти. В итоге Лёха с Кузьмичом оказались завалены передачами так, что казалось, они буквально сидят на мешках.

— Кузьмич! Как ты понимаешь, должность Деда Мороза уже занята мною, так что тебе осталась только роль Снегурочки! — подколол штурмана Лёха, — Сбривай усищи! А то детишки бояться будут!

— Я буду тогда оленем Рудольфом! — не остался в долгу нахватавшийся подколок у Лёхи Кузьмич, — главное что бы рога не отросли.

Кузьмич завел список на нескольких листах, в котором важно делал отметки кому и чего. Маленький самолёт был загружен по самые уши, вернее, по самые крылья — от носа до хвоста забит мешочками, ящичками и свёртками.

Каждое движение, особенно в задней кабине, теперь давалось с трудом. Лёха всё это обилие посылок в шутку называл «гуманитарной миссией».

После взлёта Лёхе не терпелось проверить, как управляется этот самолётик, поэтому он крутанул пару крутых разворотов с приличными кренами и под конец выдал ранверсман. Лётчик почувствовал, как «Моль» послушно реагирует на его действия, но тут из задней кабины донёсся слегка придушенный переговорной трубой голос Кузьмича:

— Лёша, ты, пожалуйста, больше так не делай! Давай сначала подарки довезём, а?

Оказалось, что во время этих манёвров Кузьмич отчаянно пытался удержать все передачи на месте. Коробки и пакеты разлетались по кабине, а один особо крупный свёрток угодил ему прямо в лицо. Кузьмич самоотверженно схватил его зубами и теперь был похож на усатого кота Матроскина с посылкой в зубах. Отловив всё это добро, в конце концов он был завален кучей посылок и свёртков, выглядя, как человек, оказавшийся под лавиной.

— Погоди, Кузьмич, сейчас мёртвую петлю скрутим! — пошутил Лёха, удерживая самолёт на курсе и глядя на Кузьмича в зеркало заднего вида.

Но основательный Кузьмич не оценил юмора. Он долго бухтел, сидя под грудой коробок и пакетов, и проклинал какого-то «идиотского Деда Мороза», которому, если он не уймётся, Снегурочка засунет в задницу самый большой подарок — копчёную свиную ногу — и провернёт пару раз. Лёха только усмехнулся, но, всё же, решил больше не экспериментировать с фигурами высшего пилотажа — по крайней мере, пока не доставят все передачи в целости.

* * *

Первой точкой остановки был небольшой аэродром около Альбасете. По мутным воспоминаниям Лёхи там активно множил на ноль фашистов кто то из попаданцев. Правда толпы советских лётчиков им особо не повстречались.

Единственным советским асом оказался мелкий лётчик по имени Иван, лет тридцати, который недавно получил ранение в задницу и по этому поводу грустно ковылял в сторону столовой, слегка прихрамывая и попёрдывая на ходу.

Радостный Лёха решил проверить свои предположения и громко выдал проверочный пароль:

— Перестройка, Путин, Интернет, Биткоин!

Лётчик Иван посмотрел на него, как на полного мудака и, не задерживаясь, ответил:

— Иди на*ер, мальчик! — раздалось в ответ и, не обращая больше внимания на ошеломлённого Лёху, лётчик Иван обогнул нашего героя и направился дальше в столовую.

Кузьмич, похлопал Лёху по плечу, также демонстративно обогнул его и догнав Ивана с достоинством произнёс:

— Ваня, ты не смотри, что командир у меня слегка придурошный! Это от прошлой посадки. Как он почти новый Протез в хлам разъе**ошил! Вдребезги! Чуть не сгорели! Хорошо я фотографии спас из огня! Всё горит, снаряды рвутся, а я ещё и командира вытаскиваю! Я тебе потом покажу, зато какой я там отличный пулемёт раздобыл! Вон, на эту швейную машинку разрешил пристроить! По дружбе. — Кузьмич усмехнулся,

Лёха остался стоять с открытым ртом, не веря в такую подставу со стороны своего верного напарника.

— Хренов и Кузьмич? Ну вон он и есть Хренов — донеслось он удаляющейся парочки, Кузьмич ткнул пальцем в сторону Лёхи, — ну я то конечно Георгий Кузьмич. И возможно отвечая на тихо заданный вопрос продолжил:

— Да, конечно, это, я с напарником торпедный катер у франкистов отбил на Майорке!

И два истинных героя исчезли в дверях столовой оставив Лёху переваривать случившееся… В следующее мгновение изнутри столовой донеслось приглушённое:

— А так-то он у меня героический! Знаешь как мы с ним франкистам ввалили на Майорке! Во все стороны взрывы летели! Самолётов этих фашистских сожгли! Жуть!

Оставшуюся дорогу до Мадрида Лёха дулся на Кузьмича, который пребывал в отличном настроении после обеда с новым знакомым. В отместку Лёха нарочно вёл самолётик немного дёргано, делая резкие повороты и качая крыльями, будто проверяя его на манёвренность. Но Кузьмич, похоже, заранее подготовился, видимо успев принять несколько глоточков испанского красного и прекрасно перекусить в местной столовой. Теперь он развалился в задней кабине с блаженной улыбкой, совершенно не обращая внимания на Лёхины мелкие пакости.

«Наслаждается жизнью, паразит», — с досадой подумал Лёха, но всё же постепенно смягчился, видя, что его старания не достигают цели.

* * *

Мадридский аэродром Хетафе подвергался постоянным атакам франкистов и их самолетик быстро закатили на стоянку и накрыли камуфляжной сеткой. Товарищи раздобыли тачку, куда выгрузили передачки и отправились работать почтальонами. Несколько часов у них ушло на раздачу передач из южной Картахены.

25 сентября 1936. Советское представительство, гостиница «Палас», Мадрид.

В итоге уже ближе к вечеру, часов в пять, закончив разносить передачи по Мадриду, Лёха отловил закрывающего на ключ кабинет местного представителя НКВД. Орлов, заметив Лёху, с ленцой повернулся и, выслушав объяснения, забрал у него предписание от Кузнецова и сказал:

— Завтра приходите, товарищ. У меня сейчас важная встреча.

Мадридский Орлов Лёхе совсем не понравился — представитель великого Советского Союза, к которому он летел через половину Испании, выглядел очень холёным и вальяжным.