Андрей Гончаров - Два выстрела во втором антракте
Теперь, когда знакомство состоялось и руководитель столичной организации эсеров-максималистов принял его легенду, можно было провести и другую часть работы — уже в интересах следствия. Поэтому, как только они вышли на улицу, Ваня спросил:
— А что, идут у вас разговоры про то, как наши анархисты казнили палача Столыпина? Я считаю, большой успех!
— Да, событие, конечно, крупное, — согласился Романов. — Мы тут по этому поводу даже вечеринку небольшую устроили; выпили немного, песни революционные пели. Словно вернулись славные времена 1905 года, когда каждую неделю казнили кого-то из царских сатрапов! Только почему ты этот успех отдаешь анархистам? Мне кажется, тут никакой их заслуги нет.
— Ну, как же? — возразил Ваня. — Митя Богров, который стрелял в премьера, он анархист, это у нас в Киеве все знают…
— И что с того, что исполнитель анархист? — отвечал Романов. — Важно не где он формально состоял, а откуда задание получил. Я с нашими приверженцами безвластия поговорил, и они меня твердо заверили в том, что ни одна анархистская группа такого задания не давала.
— Что ж, возможно, Богров вовсе без задания действовал, — заявил Ваня. — Так сказать, по велению сердца. Тогда заслуга все равно за анархистами — они такого мстителя воспитали.
— Нет, по одному велению сердца такие дела не делаются, — усмехнулся Романов. — Ты уж мне поверь, я в таких вещах разбираюсь. Сам в нескольких покушениях участвовал. Тут большая подготовка нужна, и организаторская работа тоже. Необходимо точно знать, где будет находиться намеченный к казни сатрап, кто будет рядом; знать, как к нему подойти, как уйти, какая у него охрана. Потом — оружие. Его редко удается пронести незаметно. А еще пропуска, документы разные… Возьми хотя бы знаменитый взрыв, который наши товарищи устроили на Аптекарском острове, когда хотели казнить того же Столыпина. Там целая группа участвовала. И подготовились хорошо — приехали в полицейской форме, все чин чином.
— Но что их в таком случае подвело? Я слышал, Столыпина в тот раз успели предупредить, и он спасся…
— Да, верно, тогда наших подвела сущая мелочь: фуражки полицейские у них были старой формы, а полицию всю в новые переодели, вот охрана и заподозрила. Потому я тебе и говорю: ваш Богров никак не мог один это покушение провернуть. Кто-то ему помогал.
— А вы, случайно, не знаете, кто это мог быть?
— Нет, в точности не знаю, — покачал головой Всеволод Романов. — Но знаешь, что я тебе скажу? Вот ты сейчас начал спрашивать, и я вспомнил, что месяца два назад появлялся тут, в революционных кругах, один человек. Говорил, что прибыл из-за границы специально, чтобы устранить Столыпина. Искал себе помощников.
— Выдающийся, наверно, человек… — сказал Ваня со вздохом восхищения.
— Да, человек, судя по всему, опытный, бывалый боец, — согласился Романов. — Называл он себя Емельян Пугачев — понятно, почему и откуда такую партийную кличку взял. Был он невысокого роста, крепко сложенный, а взгляд такой — насквозь пронзает. А что одевается как буржуй, так тут ничего такого нет — многие наши умеют себя за богачей выдать. Хочешь с волками жить — учись по-волчьи выть. А если хочешь волков резать, тем более надо всем их повадкам научиться. Только…
— Что?
— Спустя месяц, как этот товарищ Емельян уже исчез, приехал из Женевы наш старый боец Гриша Смертин — привез партийную литературу. Мы с ним в 1906 году в нескольких громких делах участвовали. Ну, я ему и сказал, что тут от них недавно приезжал такой товарищ Емельян. А Гриша очень удивился и заявил, что никакого Емельяна не знает. Нет такого — ни среди максималистов, ни среди простых эсеров, ни у эсдеков. Но припомнил, что полгода назад у них в Женеве, а также в Цюрихе появлялся неизвестный человек, сказал, что из России и что ищет помощников, чтобы казнить Столыпина. Назвался Кулаковым.
— И тоже невысокого роста и взгляд пронзительный? — догадался Полушкин.
— Вот я тоже так подумал. Но Гриша сказал — нет, у этого самого Кулакова приметы другие: молодой брюнет, прическа, будто только что от парикмахера, личико свежее… Но они к нему не успели толком присмотреться — дня три побыл и пропал. Ладно, что мы этот вопрос взялись обсуждать, словно следователи какие? Что нам за дело, кто казнил кровавого палача Столыпина? Казнили — и хорошо.
— Да, нечего над этим голову ломать, — согласился Ваня.
Глава 13
Потрясение, вызванное внезапной и насильственной смертью глубоко уважаемого государственного деятеля и единомышленника, премьер-министра Столыпина, прошло, горе притупилось. Теперь следовало думать, как жить дальше. Что из задуманного вместе с Петром Аркадьевичем можно осуществить, а что — никак нельзя. И следует ли вообще пытаться предлагать новые проекты реформ из той папки, что они с премьером собирали вместе, или оставить эти новации до лучших времен и сосредоточиться на том, чтобы сохранить то, что уже сделано? А то ведь и уже совершенные начинания могут перечеркнуть — во всяком случае, такое впечатление Александр Васильевич Кривошеин составил из обрывков фраз высших сановников на похоронах в Киеве и потом уже здесь, в Петербурге.
Это был важный вопрос, и решить его следовало безотлагательно. Главноуправляющий землеустройством и земледелием Российской империи, ближайший сподвижник покойного премьера Александр Кривошеин вообще-то был склонен важные вопросы откладывать, по десять раз все обдумывать. Он сам знал за собой такой недостаток. Если бы не эта его проклятая нерешительность, земельная реформа в России могла бы начаться значительно раньше. Это ведь он придумал весь этот комплекс мер, позднее получивший название Столыпинской реформы: и разрушение общины, создание крепких крестьянских хозяйств, и переселение крестьян из переполненной Центральной России в Сибирь… Он придумал, но продвинуть не мог — сил, воли не хватало. Только благодаря настойчивости Петра Аркадьевича эти проекты были воплощены в жизнь; потому и стали известны как столыпинские.
Впрочем, Александр Васильевич ничуть не был обижен на своего старшего товарища. Он понимал: в политике воля, настойчивость зачастую важнее ума и таланта. Да и какие обиды теперь, когда Петра Аркадьевича убили! Теперь надо думать, как быть с его наследием…
От этих невеселых размышлений Кривошеина отвлек раздавшийся в прихожей звонок. Странно! Время уже позднее, кто мог в такой неурочный час навестить соратника покойного премьера? Главный землемер страны прислушался к голосам, доносившимся из прихожей. Спустя несколько минут в кабинет вошел слуга и доложил:
— Там пришли два господина, говорят, что они из какой-то сенатской комиссии. Один — статский советник Угрюмов, другой — следователь Зверев. Прикажете принять?
— Из комиссии? Проси! — приказал Кривошеин.
Он подождал еще немного, дверь открылась, и гости вошли в кабинет. Оба они были главноуправляющему не знакомы. Впрочем, неудивительно: в столице много чиновного люда.
— Прошу вас, господа, садитесь, — сказал Кривошеин. — Что привело вас ко мне в столь поздний час?
— Да, действительно, час поздний, — сказал статский советник. — И мы просим нас извинить за вторжение в такое время. Но дело в том, что мы с ротмистром только сегодня прибыли из Киева, где вели расследование обстоятельств убийства Петра Аркадьевича. И вот, прямо с поезда — к вам. Уж больно дело неотложное. И потом, Максимилиан Илларионович требует от нас расследовать дело скорейшим образом.
— Да, понимаю, понимаю! — воскликнул хозяин. — И нисколько на вас не в претензии. У вас, как я полагаю, есть ко мне вопросы?
— Да, совершенно верно, — кивнул Угрюмов. — Но сначала мы вам расскажем, что нам удалось узнать в Киеве. Начальник Киевского охранного отделения Кулябко сообщил, что незадолго до 1 сентября к нему пожаловал некий господин Стрекало с рекомендательным письмом от императрицы Александры Федоровны. И этот самый Стрекало настоял на том, чтобы охранники допустили на представление в театр человека, который и убил премьера. И мало того что допустили — Стрекало категорически запретил обыскивать убийцу. Кроме того, нам удалось выяснить, что этот же господин встречался с самим Богровым и заставил его совершить это покушение. Таким образом, мы можем с уверенностью заявить, что именно этот человек организовал убийство премьера; не будь его, Петр Аркадьевич остался бы жив. В связи с этим у нас возникает вопрос: знаете ли вы в столичных государственных кругах такого человека?
— Так вы полагаете, что убийцу Петра Аркадьевича следует искать среди государственных служащих? — удивился соратник покойного премьера. — Но в газетах писали, что Столыпина убил анархист. Да его и раньше несколько раз пытались убить революционеры…
— Да, пытались, — подтвердил следователь Зверев. — Но сейчас мы проверили революционные круги, и все они свою причастность к организации убийства отрицают. И потом, господа бомбисты не ходят с рекомендательными письмами императрицы. Так что нас в данный момент интересует этот господин Стрекало.
