Юрий Корчевский - Атаман. Гексалогия
Нас же, боеспособных мужиков, на весь обоз осталось только четверо. Ежели разбойники соберутся, да ещё и подмогу соберут, придётся худо, можем и не устоять. Здорово арбалеты выручили, первым залпом четверых, наиболее рьяных, из боя вывели.
Мы распределились по телегам – я в голове обоза со своим оружием, Леша – в хвосте, Кирилл и Сергей – в средине. Так и поехали.
Деревня и в самом деле оказалась недалеко, уже через час впереди показались крытые соломой и дранкой крыши. Обоз занял всю небольшую улицу.
Кладбище было маленьким.
Оставшиеся возничие принялись копать могилы, мы всей четвёркой стояли недалеко с оружием в руках – лес был в двухстах метрах. Поскольку церкви и священника в деревне не было, заупокойную молитву прочитал купец. Кладбище выросло сразу вдвое.
Определились на постой, пройдясь по избам. Местные крестьяне косились на нас недоброжелательно: я подозревал, что в разбойничьей шайке были родственники деревенских. Мы все вместе – четверо и с нами купец – заночевали в одной избе. Тесно, но в деревне всего пять домов, выбирать было не из чего.
Когда улеглись на пол, застланный соломой, я прошептал Сергею:
– Не спи, оружие держи под рукой, через два часа разбудишь Лешу. Не нравится мне деревня, как бы худого не случилось, небось, в разбойничьей шайке и отсюда людишки были.
Уснул я сразу – сказалась дорога и схватка, устал очень. Среди ночи проснулся от грохота в сенях, вскочил уже с оружием в руке. Мои хлопцы встали рядом. Послышался топот убегающего человека.
– Что это было? – спросил я.
Ответил Сергей:
– Я ведро в сенях поставил, у дверей. Вот ведро и громыхнуло, сигнал подало.
– Молодец! – похвалил я, – сигнал твой сработал.
Мы снова улеглись спать, ведь с утра в дорогу.
Утром выяснилось, что убит один из возничих, вышел ночью по нужде из избы, тут его и зарезали. Снова задержка – пока хоронили, не везти же тело с собой. Наконец, запрягли лошадей, и обоз тронулся. Помятуя ночные происшествия, все были настороже: арбалеты лежали на коленях, готовые к действию. Но – обошлось.
Добрались до Курска. Купец продал здесь часть груза, освободившихся лошадей и подводы. Обоз уменьшился, и когда после двухдневной остановки мы вышли из Курска, наша колонна насчитывала всего десяток подвод. Купец сокрушённо качал головой – ещё не дошёл до Одоева, а половины обоза уже нет.
Пока были в Курске, я тоже не терял времени, удачно продал трофейное оружие. И нам прибыль, и лошадям легче. Теперь наша дорога шла на Ливны. Ехали медленно и долго – восемь дней, но без происшествий.
Купцу с обозом надо было в Одоев, ещё неделя пути – и мы расстанемся, поэтому задерживаться в Ливнах он не собирался. Но жизнь распорядилась иначе.
Утром, после завтрака, когда обозники запрягали лошадей, раздался звон колокола, через несколько минут к нему присоединился колокол другой церкви, потом ещё и ещё. Колокольный звон звучал со всех сторон. Обозники стали креститься, тревожно переглядываться: почто звонят, сегодня праздника нет, не случилось ли чего?
Я быстрым шагом направился к торгу: все городские новости можно узнать там. Но собравшийся на площади народ и сам недоумевал. Наши сомнения разрешил подскакавший на жеребце воин из городской дружины.
– Расходитесь по домам, готовьтесь к осаде, татары!
Вот оно что! Народ бросился врассыпную, опрокидывая мешки и тачки, сбивая с ног не слишком ловких. Везде слышались крики. Не успели мы уйти из города, а может, оно и к лучшему. Лучше за стенами отсидеться, чем быть застигнутым в поле, где татарва просто стрелами посечёт издалека, играючи сабельками добьёт оставшихся или возьмёт в полон.
Я вернулся обратно на постоялый двор. Обозники понуро распрягали коней, купец чуть волосы на голове не рвал от досады. Немного до цели не доехал. Если всерьёз осадят, то задержка может быть и на месяц, и на два. Больше не продлится – наши на помощь подтянутся. А за месяц многое произойти может, даже сам город взять могут. Закидают стрелами защитников – и ну ворота ломать, или другую какую гадость учинят. Басурмане и есть басурмане, нехристи.
– Так, пошли ребята на стену, посмотрим, что и как.
Хлопцы взяли арбалеты, сабли всё время висели на поясе, и мы пошли к городской стене; не туда, откуда приехали, а на восход, к Елецким воротам. Народу у стены почти не было, только воины‑дружинники. Взойдя по лестнице, осторожно выглянули. Да можно было и не опасаться. Метрах в трехстах клубилась пыль, передвигались конники. С первого взгляда и не понять было, куда они движутся, прямо броуновское движение. Стоящий неподалёку дружинник повернулся к нам.
– Ты гляди, как басурмане город обходят, со всех сторон обложить хотят. Хорошо – смерды прибежали, успели обсказать, что татары рядом. Это уж потом дымы поднялись.
Конская масса растекалась влево и вправо, и казалось, что их – тысячи. Не сложить бы здесь, в Ливнах, буйную головушку. Городишко невелик – тысяч десять всего, дружинников человек двести; пусть ополченцев соберут из местных, сколько в городе боеспособных соберётся – ну полтысячи. А татар – тьма. Я даже приблизительно прикинуть их численность не смог. Ведь известное дело – татары переняли у китайцев камнемётные машины и порох. При толковом применении городишко этот они сравняют с землёй за пару дней. При одном, но важном условии: если в поход собрались налегке, пограбить с налёту, то и тяжёлых осадных машин с собой не тащили, а если пришли города брать – худо дело.
Татары близко к городской стене не приближались, опасаясь стрел защитников. На воротной башне сиротливо стояла одна небольшая пушечка. Город невелик, и оружие скромное.
Постояли с полчаса, поглазели. Пока ничего интересного. Спустились, делясь на ходу впечатлениями. Мимо пробегал дружинник, бросил нам на ходу:
– На торгу ополчение собирают, туда идите.
– Ну что же, пойдём, посмотрим.
По боковым улицам к торговой площади стекался народ, в основном мужики, но встречались и женщины. На площади уже было людно. У мужчин в руках было оружие, взятое с собой из дома, сабли, мечи, копья, рогатины, луки. Ждали посадника.
Вскоре появился городской голова вместе с сотником дружинников. Голоса на площади стихли.
– Земляки! Для всех нас настают тяжёлые дни, город окружили татары. Известно, что хотят басурмане – денег, добра вашего, рабов для своих улусов.
Толпа взорвалась возмущёнными криками.
– Не отдадим ворогу города, лучше сами костьми поляжем, чем быть под татарином!
Посадник поднял руку, и голоса стихли.
– Криками татар не испугаешь. На каждой улице старшина есть, вами же избранный. Будете подчиняться ему. Всем старшинам подойти ко мне. Женщинам, коли желающие есть, – приготовить воду и дрова недалеко от всех трёх ворот.
К посаднику потянулись старшины с улиц. Посадник коротко с ними разговаривал, и очередной старшина, забрав своих людей, направлялся к отведённому участку городской стены.
Когда почти все разошлись, подошёл к посаднику и я, поздоровался.
– И тебе доброго здоровья.
– Мы – охранники с обоза, москвичи, уйти должны были сегодня, да татары помешали. Теперь судьба города – и наша судьба. Можете нами располагать.
– Как звать‑величать тебя?
– Юрий Котлов, со мной ещё три человека, оружны.
– Это хорошо.
Посадник повернулся к сотнику.
– Куда определим молодцов?
– Думаю, к воротам, что на Елец. Полагаю, татары там в первую очередь ударят. Перед теми воротами поле, есть где на конях порезвиться.
– Слышали? Ступайте с Богом, храни вас Господь.
Мы направились к воротам. Здесь уже было десятка три‑четыре дружинников и столько же ополченцев. Распоряжался всеми усатый, кряжистый десятник. Наверху на стене были только дозорные. По приказу десятника, Панфила, разобрали ближайшую избу и заложили брёвнами ворота – самые уязвимые места любой крепости. Теперь, даже если татары разобьют тараном ворота, дальше им не пройти. Нет, кое‑где пролезть ползком можно, но ведь и мы ждать не будем, когда татарин сползёт с брёвен.
После разборки одной избы взялись за другую. Уцелеет город – отстроят новую избу, леса вокруг полно, а не уцелеет – некому в избе жить будет. Рационально мыслят горожане, в этом им не откажешь. Брёвна второй избы скоро принялись пилить, надо было приготовить дрова – греть в здоровенных котлах воду и смолу, чтобы при приступе лить на нападающих со стены.
Жестоковато, но и век такой. Хочешь выжить – все средства хороши. Когда вся изба оказалась попиленной на чурки, присели отдохнуть, и почти тут же дозорные закричали:
– Переговорщик едет!
Мы взобрались на стену. Через поле, прямо к воротам скакал татарин, держа на поднятом копье белое полотнище. Подскакал поближе, встал у ворот.
