Юрий Корчевский - Атаман. Гексалогия
На постоялом дворе стали обсуждать ситуацию. Пришли к мнению – надо идти на торг, искать торговый караван. Или к каравану пристать, или, ещё лучше, наняться в охрану к торговым людям.
На том и порешили: все четверо пошли на торг, расспрашивали людей – не знает ли кто, не пойдёт ли обоз на полуночную сторону. Нам бы большую часть пути пройти с обозом – до Курска или Одоева, скажем.
Наконец, повезло. Нашли купца, сговорились об охране: платил немного, но харчи его. Выходили завтра утром.
На постоялом дворе все, не сговариваясь, легли спать. Конный обоз – не корабль, не расслабишься, да и ножками придётся потопать, не всё на телеге трястись.
Утром собрались быстро: голому собираться – только подпоясаться. Единственное, что оттягивало руки – мой бочонок пороха, так его несли по очереди. Остановились у Черниговских ворот, как и договаривались с купцом. К сожалению, обоз шёл только до Курска, но и это – уже треть пути. Мы заждались. Я уже начал беспокоиться, но вот из‑за угла уже стали выезжать подводы – одна, другая… Я насчитал двадцать две. Однако, длинный. Тяжело будет охранять, но я тешил себя надеждой, что мы – не единственные охранники. Так и оказалось.
Мы поздоровались с купцом, он сразу сказал, что наша забота – последние десять подвод. Уже легче. Когда подъезжали «наши» подводы, я распределил своих ребят и забросил бочонок с порохом на телегу. Выехали из города, долго тянулись предместья.
– Куда мы сейчас? – спросил возницу.
– Куды, куды … Знамо – на самолёт.
Я подумал, что ослышался – шестнадцатый век, какой тут может быть самолёт? Оказалось – есть самолёт.
Обоз подтянулся к берегу Днепра и встал. С другой стороны медленно переползал реку паром; на палубе стояли подводы, толпились люди.
– Вишь, энто самолёт и есть! – сказал возница.
Ну хоть какая‑то ясность, а то – самолёт.
Пока возница пошёл в голову обоза, я отстегнул холстину – кожи, отлично выделанные телячьи кожи. Можно при нужде и сверху прилечь, даже мягко будет.
Переправиться удалось только в три приёма, со скандалами и руганью возчиков других обозов. Каждому хотелось побыстрей оказаться на другой стороне и продолжить путь. Переправа заняла половину дня.
Да, если так и дальше дело пойдёт, в Москву к весне поспеем. Но вот обоз собрался, тронулись. Я поглядывал по сторонам, но движение по дороге было уж слишком оживлённым, и напасть днём могли только отмороженные. Так, в тихом движении, спокойствии и пыли прошло четыре дня.
Въехали в Чернигов. На постой встали сразу на двух соседних постоялых дворах, в одном дворе все телеги просто не поместились бы. В Чернигове от обоза отделились две телеги, ушли на Дорогобуж. Простояли в Чернигове сутки и двинулись на Путивль. Погода стояла сухая, но по утрам подмораживало, трава покрывалась инеем. Становилось теплее только к обеду, поэтому до обеда я не ехал на телеге, а шёл пешком, чтобы не замёрзнуть, одежда у нас была легковатая. Ежели в Путивле остановимся на день, надо будет с командой моей на торг идти, покупать кафтаны. Для тулупов ещё время не пришло, да и движения будут стеснять.
До Путивля тянулись по разбитым дорогам неделю. С утречка, узнав у купца, что день пробудем в городке, отправились на торг, довольно большой для маленького города. Купили себе кафтаны, тёплые, с тонкой войлочной поддёвкой, крытые синим сукном. Теперь получалось, что я и моя троица облачились в одинакового цвета кафтаны – просто по размеру был один синий цвет. Всё‑таки ехали на холод, а приближение его чувствовалось – пока солнце не прогревало по утрам воздух, изо рта шёл пар.
До Курска было ещё дня три‑четыре пути. Телега погромыхивала колёсами на выбоинах, я широким шагом шёл рядом. Вдруг обоз встал, впереди послышались крики. Я подал своим знак приготовиться. Сам натянул тетиву арбалета, наложил болт. Попробовал, легко ли выходит сабля из ножен, на край телеги, под руку, положил боевой топор. От головы обоза в нашу сторону бежал возничий, на ходу кричал:
– Там разбойники, выручать надо!
Я оглянулся – обоз стоял в неудобном для обороны месте. Узкая дорога имела изгиб, так что я не видел головы обоза. С обеих сторон подступал лес, отойди с дороги пять метров – и уже не видно. Может, на голову обоза напали специально, чтобы затем атаковать с обеих сторон. Ладно, была не была. Я зычно гаркнул:
– Ко мне!
Хлопцы прибежали быстро, у каждого в руках взведённый арбалет, на поясе – сабли.
Заткнув за пояс топор, я с бойцами побежал к голове обоза. Там уже шёл бой. Разбойники осаждали телеги, возничие отбивались топорами – самое крестьянское оружие. Ещё несколько охранников были окружены разбойниками. Оттуда раздавался звон оружия, крики. Я показал рукой – туда!
Не добежав десяти‑пятнадцати метров, крикнул:
– Стой! – Хлопцы остановились. – Выбирайте самых резвых, бейте из арбалетов.
Защёлкали спускаемые тетивы. Трое татей упали сразу, один был ранен в руку: уронив саблю, заверещал тонким голосом, как заяц, и бросился в лес.
Отбросив арбалеты, хлопцы обнажили сабли и бросились в бой, ударив разбойникам в тыл. Пока те не очухались, мы успели убить четыре‑пять человек. Я лично топором снёс головы двоим; видел, что товарищи мои тоже не сидели сложа руки, но отвлекаться на них не было времени.
Ко мне кинулся здоровенный бугай в меховом жилете на голое тело. В мускулистых руках он держал громадную дубину. Вот кого бы из арбалета завалить. Бугай с разбегу попытался ударить дубиной. Я присел, и дубина пролетела над головой. С присядки бить неудобно, но надо пользоваться моментом, и я ударил топором по ногам. Жалко, почти без замаха, удар вышел несильным, но сосуды и связки задеть удалось. Бугай упал, попытался вскочить, но ноги подвели, и он рухнул снова. Из положения лёжа попытался достать меня дубиной, тыча ею, как копьём.
Помог Сергей: подбежал сзади и саблей снёс бугаю голову. Я даже поблагодарить не успел – на нас кинулись разбойники. Сергей отбивался от кряжистого мужика с рыжей окладистой бородой. На меня насели двое молодых парней, видимо, недавних крестьян. Ладони у них были здоровенные, как лопаты, и держали они своё оружие, старенькие иззубренные мечи, уж очень неумело. Но куда мечу против топора. Я с лёгкостью отбивал их атаки.
Однако парнишки решили взять хитростью и числом. Один из них, в рваном кафтане явно с чужого плеча, начал обходить справа с намерением зайти за спину. Отбивая нападение первого, я краем глаза следил за вторым. Когда нападавший спереди оступился, и, чтобы восстановить равновесие, сделал шаг назад, я стремительно повернулся и ударил второго топором. Вышло не совсем удачно, до тела не достал, но руку с мечом почти отсёк. Увидев кровь, парень заорал дурным голосом и осел кулем на землю. Я резко повернулся влево, – вовремя! Первый уже заносил над головой меч, держа его обеими руками – решил силой взять, чтобы отбить удар у меня не получилось. Молодец, сам открылся; я с оттяжкой рубанул его поперёк груди и поднырнул под его правый бок. Парень как наносил удар руками, так и упал по инерции вперёд, унося в своей груди мой топор. Некогда вытаскивать; я выхватил из ножен саблю, но драться было уже не с кем. Несколько оставшихся в живых разбойников убегали в лес. Обе обочины – слева и справа от дороги и до деревьев – были усеяны телами погибших и раненых. И наших, обозных, было много среди них.
Я подозвал своих ребят, руки их ещё сжимали сабли, глаза горели азартом.
– Всё, мужики, бой окончен, мы победили. Соберите возничих, пусть тела наших погибших сложат на телеге, похоронить надо в ближайшей деревне на кладбище. Сами обойдите вокруг обоза. Оружие, которое в хорошем состоянии – собрать, уложить на телегу. Дубины и прочую гадость сжечь или сломать.
– А коли разбойники раненые попадутся?
– Ты не знаешь, что делать?
Я знал, что здесь принято раненых противников добивать, чтобы не мучились, даже в честном поединке, а что уж говорить про разбойников. По Ярославской Правде разбойник должен быть повешен. Тогда какой смысл его лечить, выхаживать, чтобы потом всё равно лишить жизни?
Оружия набралось не много – сабель, мечей, копий. В основном оружием разбойников были дубины, цепи, кистени.
Наших убитых было много – полтора десятка. Пришлось их распределить на три телеги, благо ехать до деревни было недалеко, возчики подсказали, они часто бывали в этих краях и дорогу знали. Хуже было, что из охранников остались только мы, возничих с десяток, да купец, слегка раненый.
Пока разобрались с ранеными и убитыми, пока привязали уздцы лошадей к повозкам впереди стоящего воза – возчиков‑то не хватало – ушло два часа. Следовало торопиться, чтобы успеть до вечера в деревню. Да и оставаться в негостеприимном лесу не хотелось. Не все разбойники погибли, часть успела скрыться, сам видел.
