Следуй по пути из лепестков персика 2 (СИ) - Ануфриева Ольга
Остальные горничные сразу сделали лица, что вообще ничего сейчас не видели, мгновенно разлетевшись по своим делам, как электроны от атомных ядер при ионизации.
— По-моему очень мило и позитивно получилось, — Наталья снова заглянула в своё художество и улыбнулась.
— Барышня, с чего вы взяли, что это сердце? Откуда вы знаете, как оно выглядит? Больше на лист плюща похоже, а если перевернуть, то вообще на что-то совершенно постыдное, — продолжала личная помощница.
— Хм… ээм, я художник, я так вижу, — хитро улыбнулась Мин Мэй, — После сошью из этого мешочек-саше. А сейчас становись на зарядку, а то со всеми этими ненужными делами мы пропустили тренировку, — добавила Наташа. — Чун Хуа распорядись ещё, пожалуйста, чтобы в моём дворе поставили мишень для стрел.
— Хорошо, молодая госпожа, — ответила Чун Хуа, и пробубнила, — Как у вас только есть ещё силы после бессонных ночных молитв и вышивки заниматься боевыми искусствами?:
«Вы на полном серьёзе собираетесь такое подарить⁈» — личная служанка испуганно покосилась на свою барышню:
— А если его высочеству не понравится?
— Тогда он пусть вышивает себе сам. Башмаки он по такому же принципу получит, — ответила Мин Мэй.
* * *
Прошло пару дней, Ли Бэй Ху не показывался. Лишь его личный слуга и страж Яочуан, первого дня ближе к вечеру, тайно перемахнул через забор и принёс письмо от своего господина. В нём говорилось, что он занят сейчас неотложными государственными делами, но не забывает и не забудет о ней. Также, в традиционном прямоугольном вертикальном конвертике, открывающимся сверху, в письмо был вложен небольшой свежий цветок персика. Мин Мэй положила его в свой блокнот, что всегда прятала, где тайно делала для себя записи на русском языке. Послание частично пришлось читать Чун Хуа.
— Как мило, он старался, — улыбнулась Натали в облике Гу Мин Мэй.
После личная служанка в шутку повздорила с Яочуаном из-за недавних камешков, летящих в неё, а затем они мирно разошлись.
Ответ писать Мэй-Наташа не стала, чтобы напомнить второму принцу, что она почти не умеет писать символы, поэтому не стоит присылать ей какую-то важную информацию в письмах.
Ещё Ната узнала, что скоро в поместье на её совершеннолетие приедет кормилица Мин Мэй, и расспросила о ней. Эта женщина жила на родине Гу Баожей и Чун Хуа, и там, где сама Гу Мэй провела часть своего детства, в Лояне, что стоит на реке Лохэ, почти в двух с половиной днях езды на повозке до столицы. Как рассказала Чун Хуа, за ту долину трёх рек: Лохэ, Ихэ и Хуанхэ, были постоянные древние войны до объединения земель Цинь Ши Хуан-ди, очень древнее заселённое место Китая.
Это вызывало опасения, так как появлялся ещё один человек, что будет сомневаться в ней, когда уже домашние привыкли к странностям законной дочери семьи Гу. Кормилицу звали Сюань Гуй Сюй. Она была строгой, но доброй. Её небольшая семья держала маленькую лавку продажи косметики. Но их старший сын Сюань Чжень имел призвание к лекарскому делу, поэтому выучившись, стал личным лекарем семьи Гу в этом поместье. Сейчас он был в отъезде для изучения новых болезней, поиска лекарств и способов лечения у различных талантливых врачей нашей страны и соседних государств.
Стрелять из лука у Натали получалось очень хорошо для начинающего человека, наверно, сказывались каждодневные тренировки и физкультура. К тому же, ещё с тех пор, как отец увидел тренировки Мэй-эр, Лан-эр и Джу-эр, он тоже начал тренировать дочерей Гу, когда тренировались сыновья и он сам. Правда, брат Гу Му больше занимался книгами, готовясь к единому государственному экзамену, всё время что-то читал у себя в комнате, то сидя, то бродил по комнате в руке с книгой и ещё переписывал. Недавно генерал Гу заставил их держать в вытянутых руках небольшой котёл, наполненный водой, и при этом согнуть расставленные в стороны ноги в коленях. Это было очень тяжко, но пока все упражнения были такими — очень жёсткими и тяжёлыми, заставляя обливаться потом в двести ручьёв. Но девушки филонили, как могли, они не собирались становиться качками. Как поняла Наташа, чтобы заниматься оружием, надо прийти для этого в более-менее подобающую физическую форму и отработать движения до автоматизма.
Ещё девушки подружились с Ци Шуй. Наташа выспросила у неё, почему семья Гу являются её третьими хозяевами. Как оказалось, в первом месте её сразу продала жена хозяина, приревновав к господину и испугавшись, что тот ей заинтересуется; во втором случае вторая барышня семьи случайно обожгла Ци Шуй кипятком руку и её, предварительно ещё и побив за то, что она расстроила молодую госпожу, продали, чтобы не лечить.
Изначально она была привезена в столицу, как государственный раб из захваченного государства Е, вместе с отцом, матерью и младшим братом. Где теперь её семья, куда продана, она не знала. Наташе её стало очень жалко и она отправила обеих личных служанок искать, куда отправили родню Ци Шуй. Мин Мэй запретили выходить из дома, хоть нога вообще не болела, лекарства очень быстро заживляли небольшую царапину. Так было нужно, чтобы поддерживать легенду о её слабости и плохом самочувствии.
Но Наташа не теряла времени даром, Гу Мин Мэй удивляла домашних своими изобретениями, новыми блюдами и напитками. Попаданка изобрела обычную швабру, которых почему-то тут не было, и даже её самоотжимающуюся версию, для этого пришлось долго подбирать и обрабатывать два стебля бамбука, чтобы они могли вставляться друг в друга. Но всё равно, вышло тяжеловато и громоздко, это же не алюминий; сумки, сетки для переноски вещей и тканевые заплечные рюкзаки. Её новые братья Му-эр и Мао-эр ходили на учёбу с большими плотными деревянными ящиками с широким кожаным ремнём на плечо.
Также появились органайзеры для комнат и на кухню, для удобного хранения вещей; Ната создала себе удобные современные подушки пятьдесят×семьдесят, набитые пером и хлопком; изобрела спицы и крючки для вязания, и даже попросила найти и купить ей пряжу, чтобы начать вязать тёплую одежду, чем очень удивила окружающих. Они были очень изумлены, что одежду можно не ткать и шить, а вязать. Пока что они вязали только различные духовные узелки на любой повод. И ещё создала множество небольших удобных приспособлений для жизни, пытаясь воплотить всё, что приходило в голову.
Когда вечером второго дня вернулись Чун Хуа и Ци Шуй, сразу сообщили, что нашли, наконец, родственников второй. Они действовали от лица Гу Мин Мэй с её нефритовым жетоном, подтверждающим личность госпожи, расспрашивая торговца государственными рабами.
Оказалось, что мать, отец и младший брат Ци Шуй сейчас принадлежат поместью Цинь и находятся там. Его владелец — министр обрядов и ритуалов. Они простояли возле чужой усадьбы полдня, но так и не смогли проникнуть внутрь, а наружу никто из семьи Ци Шуй не выходил.
— Знакомая фамилия… — задумчиво произнесла Наташа-Мэй, — Цинь Шу-Хуэй не оттуда случайно?
— Да, барышня, — ответила уставшая Чун Хуа, тихонько колотящая, себя кулачками по ногам.
— Я до завтра что-нибудь придумаю, — задумчиво произнесла молодая госпожа Гу. — Не переживай, я сделаю всё возможное, чтобы ты соединилась со своими близкими, если они действительно там.
Глава 9
Помещение было тёмным, в нём царил полумрак. Много чадящих свечей и маленькое окно с решёткой под потолком освещали серые большие кирпичи стенной кладки и множество инструментов для пыток.
— Ваше… ваше высочествооо!.. Я уже всё… сказааал,… что знаал! Пощадите меня… и мою семью! — умоляюще и испуганно простонал босой мужчина с разбитым лицом, качественно привязанный к деревянному столбу, похожему на крест, вместе с шеей и руками на ширину плеч толстой верёвкой. Его одежда была исподней: белые тонкие штаны и белая рубашка с запахом разукрасились многочисленными прорехами от пыток, следами грязи, пота и крови, опалёнными дырками от раскалённого железного прута. На рубахе на месте груди чёрными чернилами был выведен большой символ 囚, как у всех сидящих здесь в камерах, что означало «заключённые под стражу».
