Олень (СИ) - "Mr.Eugene"

– ... да помогут мне в честном служении Старые и Новые Боги, Боги любви, красоты и плодородия, моря и неба.

Ксо нестандартно завершил клятву, и настала моя пора.

– Я, верховный лорд Штормовых Земель Ренли из Дома Баратенов, принимая сию клятву и твоё искреннее выражение верноподданничества, а также любезное желание препоручить нам вышеупомянутые владения, со своей стороны обязуюсь ценою доброго имени защищать тебя и твоё достояние от всяческого незаконного притязания.

Завершив свою часть, я поднялся с трона, подняв за собой и Ксо, дабы завершить ритуал. Мы трижды обменялись символичными поцелуями. Следом к нам подошёл Вигмар в гербовой котте моего Дома, держа в обеих руках мягкую подушечку, на которой лежала скромная, хоть и золотая, корона, украшенная жемчугом и рубинами. В моём мире её бы обозначили как «баронская». Возложив её на чело Джалабхара, я почувствовал себя творцом истории, отворившим новую главу в хрониках этого мира…

***

Железнорождённые выжидали подходящую погоду для своего ритуала, но шли дни, и всем становилось предельно ясно (в отличие от погодных условий), что штормовой циклон пришёл в мою вотчину надолго. В принципе… об этом гостям твердили все местные. Глупо было ожидать от залива Разбитых Кораблей иной погоды, но лорд Бейлон и жрецы настаивали на своём. Не пристало, мол, посвящать ритуал Утонувшему, пока в небе царствует его враг – Штормовой бог. На это мне оставалось только пожимать плечами да успокаивать не к месту разнервничавшуюся Ашу.

День сменял день в томительном ожидании, но стоило только погоде чуть-чуть успокоиться и показать нам солнце, обрамлённое чёрными насупленными тучами, как поступила команда «Товьсь». Место уже было присмотрено – небольшая лагуна у основания мыса Дюррана, на котором, собственно, и высился Штормовой Предел. Места было мало, отчего церемония была относительно немноголюдной. Впрочем, малому числу присутствующих способствовал и вопрос Веры. Не стоит недооценивать религиозность андалов и семибожников. За триста лет Таргариены их приструнили, причесали и облагородили, но в пик своего расцвета это были не менее суровые верующие, чем те же железнорождённые. И даже сейчас участие в чужом религиозном ритуале вызывало известное отторжение, даже при полном понимании и принятии его необходимости.

С учётом этого, с моей стороны присутствовал Давос Сиворт в качестве присяжного отца, лорды Карон, Сванн, Тарт, Роджерс, а также сиры Гайард Морриген и Кортни Пенроз. Семеро свидетелей заключения брака, выдвинутые, кроме Сиворта, штормовой знатью. Со стороны невесты людей было больше, как и нужды в их свидетельстве.

Всё было готово. Солнце уже достигло своего зенита, рисуя багровыми красками в чёрной палитре надвигающегося шторма дивную пасторальную картину Айвазовского, а вдалеке уже вновь послышались гулкие раскаты грома, дававшие понять, что эта поблажка со стороны природы будет скоротечной. Я, снаряжённый в бронзовые доспехи своего предка, поверх которых был накинут гербовый плащ, в окружении свиты спокойно себе стоял у кромки бушующего моря, с трепетом вдыхая чистый морской воздух. Сам себе я давно признался в любви к этим землям, к местным видам, природе и людям. Что-то постоянно тянет меня в эти края, требует и взывает бросить все дела в столице и примчаться сюда, приложится лбом к холодному замковому камню, искупаться в местных неспокойных водах или совершить прогулку по поросшему папоротником лесу. Видимо, нервная усталость даёт о себе знать. Столько лиц и событий, решений и судеб, последствия и ответственность. Ответственность, в первую очередь, за будущее, которое так размыто и, с другой стороны, чётко определено...

– Кто идёт предстать перед ликом Утонувшего?

Рядом раздался глубокий и сильный голос Тарла Трижды Тонувшего, что по пояс стоял в воде в неглубокой заводе, ликом обращенный в сторону моря и лишь при появлении Аши с отцом, обернувшийся к нам. Эйрон Мокроголовый также был здесь, но в ритуалы не вмешивался и старался в присутствии Тарла не отсвечивать. Отчего-то крепло убеждение, что Мокроголовый попросту боится старика.

– Аша из Дома Грейджой, – отвечал ему Бейлон, ведя за руку дочь, – пришла, чтобы выйти замуж. Взрослая и расцветшая женщина, законнорождённая и благородная, она явилась просить благословение Бога, что утонул за нас.

Вместе с Грейджоями явились и остальные железнорождённые, внимательно всматриваясь в наши фигуры и явно одобрительно восприняв наш внешний вид. Мои свитские, беря пример со своего сеньора (добрые люди подсказали), одели наиболее скромные, но качественные и функциональные вещи. Сванн и вовсе смог блеснуть предусмотрительностью и пониманием сути происходящих вещей, представ перед нами в одной из реликвий своего Дома, а именно в бронзовом горжете с отчеканенным лебедями. Бейлон придирчиво осмотрел меня, особо уделив внимание нагруднику и обручу на голове, как, впрочем, и широко распахнувшая свои глаза Аша, явно не ожидавшая увидеть меня в подобном виде – в данный момент я был более похож на древнего воителя Железных островов, чем сами железнорождённые. Сама дважды как невеста была в скромном, закрытом и массивном… даже не платье, а полноценном костюме, поверх которого был наброшен гербовый плащ, но уже гораздо скромнее, чем в столице.

– Кто жених? – Вновь прогремел голос Тарла.

– Ренли из Дома Баратеонов. – Неторопливо ответил, обозначив свою роль.

– Кто отдает Ренли из Дома Баратеонов невесту? – Последовал новый вопрос жреца.

– Бейлон из Дома Грейджоев. – Также коротко ответил лорд-жнец.

– Аша из Дома Грейджоев, – теперь жрец обратился к невесте, – берешь ли ты Ренли из Дома Баратеонов себе в мужья?

Именно такая в традициях Первых людей словесная формула. Отчего так? Боюсь, уже толком никто и не ответит.

– Да. – Аша ответила, как отрезала. Быстро и порывисто.

– Предстаньте перед волей Утонувшего! – Тарл поднял руки, призывая нас к себе, и мы последовали, держась за руки спустившись с Ашей к нему в заводь и встав на колени.

– Из моря мы вышли, в море вернёмся, – продолжил жрец, – что было разделено пусть сольётся вновь. Бог, утонувший за нас, благослови десницей моей сие единение...

На этих словах к жрецу приблизился бледнолицый мужчина, – как я понял ученик или, по понятиям железнорожденных, «утопленник», – преподнеся Тарлу глиняную чашу и простой железный ножик.

– Благослови их солью... – легко нагнувшись, жрец набрал в чашу морскую воду.

– Благослови их камнем... – благо, он не стал бросать в чашку камни с песком.

– Благослови их сталью... – на этих словах, Тарл протянул нам нож и чашу.

Надрезав кожу на ладони, я сцедил пару капель в чашу. Спустя мгновение Аша поступила так же, вернув следом инвентарь жрецу.

– Вкусите благословение Утонувшего бока, – торжественно произнёс Тарл, став осторожно и неторопливо выливать содержимое чаши нам на лица, стараясь, чтобы вода с кровью попала в рот, – встаньте Ренли и Аша из Дома Баратеонов, отныне вы едины перед его ликом, как часть целого. Будьте верны его заветам и помните – то, что мертво, умереть не может.

– То, что мертво, умереть не может! – Стоило жрецу завершить обряд сакральной фразой, как железнорождённые хором за ним повторили, в том числе и Аша, громко и гордо.

Я сохранил молчание, ибо не мне прославлять чужого Бога, но спиной чувствовал десятки напряжённых взглядов, направленных мне в спину, а также слышал тихое шипение Мокроголового. Тарл в то же время посмотрел мне в лицо сосредоточенным, но не гневливым взглядом. Он уже хотел что-то сказать, когда ответ поступил оттуда, откуда его никто не ждал. За спиной жреца над вновь начавшим волноваться морем разразился каскад молний, заливший небеса своим ослепительным светом, а следом не заставила себя ждать и оглушающая, пробирающая до самых глубин громовая поступь. Всё возвещало, что Шторм, истинный владыка сего места, вновь вступает в свои права.