Суда не будет (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Вовка выждал, пока Николай усядется на место и спросил:

— Так что он тебе ответил?

— Ну… — промычал Коля.

Он взглянул на меня. Словно прикидывал, о чём стоило при мне говорить, а о чём следовало промолчать.

Я увидел, как Вовка в изумлении вскинул брови. Заметил, как он взглянул сперва на Синицына, затем на Бакаева.

— Мужики, вы чего? — спросил он.

Указал на меня вилкой.

— Это же Димка, мой брат! Какие от него могут быть секреты?

Женька Бакаев кашлянул и сказал:

— Действительно. Какие тут могут быть секреты? КГБ все наши секреты узнаёт раньше нас.

Он одним глотком наполовину опустошил свой стакан.

Синицын неуверенно произнёс:

— Ну, Верка сказала…

Коля посмотрел на меня, выдержал двухсекундную паузу.

— … Люди Соколовского вчера прочёсывали посёлок, — сообщил он. — К ней тоже заходили. Расспрашивали…

Я по-хозяйски наполнил свою тарелку тушёной картошкой и салатом, с удовольствием приступил к ужину. Слушал рассказ Коли Синицына и вспоминал, что уже слышал его «тогда». Сегодня (как и в ту субботу двадцать седьмого июля девяносто первого года, которую я однажды уже пережил) все разговоры за этим столом так или иначе касались милицейской работы. Точнее, милиционеры говорили о тех событиях, что произошли в Нижнерыбинске за последние три дня: о нападении на администрацию городского рынка (резиденцию Лёши Соколовского) и о трёх трупах налётчиков, найденных в пятницу в посёлке Зареченский.

Убедился, пока доел первую порцию картошки, что нынешние события на рынке и в посёлке Зареченский ничем не отличались от прошлых. Снова в деле о налёте на городской рынок имелись два мёртвых и два раненых охранника. Опять исчезли деньги из сейфа Лёши Соколовского. Случился ночной звонок неизвестного мужчины на домашний телефон Бакаева. Вовка, Коля и Женя вчера днём побывали в посёлке Зареченском на острове и отыскали там три трупа. Личности трупов уже установили (там же в доме нашли документы убитых). Бакаев ещё вчера вечером позвонил в Белгородскую область по месту прописки гастролёров.

Я уже сейчас мог сказать, что именно в ближайший понедельник сообщат Бакаеву белгородские коллеги. Вот только теперь я видел тот ответ в ином свете. Я прикидывал, что связывало Лёшу Соколовского с теми тремя временно безработными уголовниками. Пока не решил: сам Соколовский организовал налёт на свою резиденцию, или же Лёша вовремя распознал в рядах своей организации предателя. Над этой дилеммой я размышлял со вчерашнего дня. Но так и не пришёл к однозначному ответу. Хотя и не вспомнил, чтобы примерно в это время исчез один из Лёшиных подручных. А он наверняка бы исчез, если бы Соколовский распознал в нём предателя.

Коля Синицын замолчал — мы отсалютовали друг другу стаканами, выпили по порции креплёного спиртом вина. Я воспользовался паузой в разговоре милиционеров, похвалил картошку. Вовка поддержал мою похвалу и тут же толкнул тост «за умелую хозяйку». Надя смущённо улыбнулась, но выпила вместе с нами. На меня она почти не смотрела. Впрочем, как не поглядывала Вовкина жена и на Колю с Женей. Бакаев вытер ладонью с губ следы вина и тихим голосом продолжил прервавшийся разговор. Он деловитым тоном сообщил, что Лёша Соколовский уже оповестил городских кооператоров о пятидесятипроцентном увеличении взносов с первого августа.

— Вот же сволочь! — воскликнул Синицын. — Деньги лопатой гребёт. А ему всё мало.

— Денег всегда мало, — заметил Бакаев.

Вовка указал на меня вилкой.

— Кстати, Димка, — сказал он. — Мы с Надей на прошлой неделе присмотрели себе холодильник. В коммерческом магазине около городского рынка. Двухкамерный. Этот… как его…

Вовка щёлкнул пальцем. Взглянул на жену.

— Минск, — подсказала Надя.

Мой младший брат кивнул и сказал:

— Точно, «Минск». Семнадцать тысяч за него просят. Шкуродёры. Мы бы ещё в пятницу его купили, если бы не этот случай на рынке. Он нам все карты спутал. Из-за него у меня и нормальных выходных теперь нет.

Вовка вздохнул, заглянул в стакан.

— Димка, деньги, что останутся, я тебе отдам, — сказал он.

— Рыков, ты уже говорил брату про звонок Соколовского? — спросил Бакаев.

Вовка скривил губы и махнул рукой. Пригубил стакан, сделал из него большой глоток.

— Что за звонок? — спросил я.

Владимир поставил стакан на стол, хмыкнул.

— Ерунда, — сказал он. — Просто у Лёши Соколовского от расстройства крыша поехала…

Вовка вкратце пересказал мне свой вчерашний разговор с Соколовским. Я отметил, что его нынешняя беседа с Лёшей ничем не отличалась от той, которую я запомнил. «Всё же Лёша позвонил», — подумал я. Вспомнил, что завтра утром сюда, во двор этого дома, явится Рома Кислый и потребует у Вовки вернуть деньги (которые в пятницу ночью он и Соколовский увёзли в сумках с острова). У нас с Кислым «тогда» состоялся разговор на повышенных тонах. Кислый угрожал мне. Он словно позабыл тогда, что я капитан милиции. От удивления я даже не среагировал поначалу на тон Кислого. Затем всё же опомнился… но Рома вовремя включил заднюю.

Я сказал:

— Вовчик, если хочешь, я побеседую с ним.

Надя подняла на меня глаза — я заметил в её взгляде тревогу.

Мой младший брат беспечно отмахнулся от моего предложения.

— Димка, да перестань ты, — произнёс он. — Это же всё не серьёзно. Разве не понятно? Лёша надавил на меня, чтобы мы активнее разыскивали его грязные деньги. Возомнил себя самой большой лягушкой в нашем болоте. Мелкий гадёныш. Дождётся, что мы с парнями лапки-то ему повыдёргиваем.

Коля Синицын ухмыльнулся, кивнул. Я расслышал его ответ: «Легко!» Женька Бакаев промолчал. Краем глаза я заметил, что он нахмурился. Надя всё ещё рассматривала моё лицо. Я подумал, что в этой жизни она так долго на меня ещё не смотрела. Память непрошено воскресила картину: Надя сидела справа от меня на пассажирском сидении «шестёрки», смотрела мне в глаза (вот так же, как и сейчас), а из её приоткрытого рта вытекала и струилась к подбородку струя тёмной крови. Я почувствовал, пробежавший по моей спине вдоль позвоночника холодок. Будто наяву ощутил боль в плече и в пояснице. Ощутил во рту солоноватый привкус.

— Поговорю с Соколовским, — пообещал я (скорее Наде, а не Вовке).

После ужина мы разговорились о Колином мотоцикле. Эту тему первым затронул Вовка. Появление мотоцикла стало отличием сегодняшнего вечера. Синицын откровенно хвастал своим новым средством передвижения. Будто был не у друга в гостях, а на вечеринке в женском общежитии. Коля ещё за столом с нескрываемой гордостью расписывал нам возможности своего железного скакуна. Тогда-то мой младший брат и предложил, чтобы Николай продемонстрировал нам своё новое средство передвижения в деле.

— Давай-ка, Коляша, я твою «Яву» сам опробую, — предложил Вовка. — Уж больно красиво ты о ней рассказываешь. Наврал, небось, с три короба. А она у тебя и с этого двора-то не выедет.

Мой младший брат хитро усмехнулся — Синицын, как обычно, поддался на его провокацию. Вовка и Коля пошли к мотоциклу. Спорили, бурно жестикулировали. Мы с Женькой Бакаевым переглянулись и… последовали за ними с трёхсекундным запозданием (залпом допили вино из своих стаканов). И только затем к нашему шествию присоединилась Надя. Вовка к тому времени уже примерял на себя модный мотоциклетный шлем. Коля Синицын рванул к воротам, торопливо отодвинул внутрь двора их правую створку.

— Он с места-то хоть сдвинется? — подтрунивал Вовка. — Или мы его отсюда сразу потащим в ремонт?

Без помощи Синицына он покатил мотоцикл к дороге. Вовка завёл мотоцикл с первой же попытки. При этом он горделиво взглянул на жену и кокетливо поправил ремешок шлема. А вот с места мой младший брат тронулся неуклюже: мотоцикл под ним дёрнулся — мне показалось, что Вовка лишь чудом удержал его и не позволил ему завалиться на бок. Я вспомнил, что не ездил на мотоцикле с начала восьмидесятых годов. Да и тогда я не был асом — вполне уверенно ездил лишь на «смирном» стареньком «ИЖ Планета».