Валерий Рожнов - Назад в СССР
– Сдачи не надо.
Под удивленными взглядами Антон запихнул лопату в чистый кожаный салон «Мерседеса» и, помахав всем рукой, медленно отъехал, улыбаясь все той же натянуто-приветливой улыбкой. Впрочем, уже сразу за поворотом она исчезла с его лица.
– Хорошо, что все так получилось… – сказал Антон, глядя на себя в маленькое зеркало. – Хорошо…
Потом он выключил климат-контроль и открыл передние окна. Ночь была теплой.
Ближе уже к полуночи Антон свернул наконец с широкой трассы и стал медленно пробираться по грунтовке к темнеющему вдали лесу. Открыв бутылку виски, он сделал несколько глотков и обернулся назад:
– Знаешь, я ни черта не понимаю в этой жизни, – прокричал он. – Почему люди рождаются? Почему умирают? Какой в этом смысл? Ради чего все это?
В ответ – тишина в салоне машины и стрекот кузнечиков в поле.
– Но я точно знаю, что не заслужил таких испытаний… – пробормотал он уже немного тише, словно успокаиваясь. – Ты меня слышишь, старик?
И опять тишина и стрекот обезумевших кузнечиков.
– …Конечно, я не самый лучший человек, – продолжал Антон. – Я выпиваю, не могу создать нормальную семью… но я этого не заслужил. Понимаешь?.. Не заслужил того, что ты сделал со мной…
Антон замолчал и прислушался к тишине, в глубине души надеясь, что мертвый встанет, как Лазарь, и ответит ему. Но Христа, который помог бы ему в этом, поблизости не было. Только темнота кругом и свет фар, режущий ее на части, словно живую плоть.
– Смерть… это ведь большая ответственность, – заметил Антон. – Надо знать, в какие руки ее отдать. Понимаешь? Я – неподходящий человек. Я самый неподходящий для этого человек на свете. Ты меня слышишь?
Антон всмотрелся в темноту и сбавил скорость. Машина подпрыгивала на ухабах. (Какая там пневмоподвеска?) Христа не было и в помине.
Антон высунул голову в окно и посмотрел по сторонам. Тишина. Задрал голову – звезды сияли далеко в небе. «Даже они умирают, хотя живут миллиарды лет, – подумал Антон. – Даже они».
Потом он засунул голову обратно и продолжил беседу с бомжом:
– Знаешь, все же умирать лучше в кругу родных и близких… Хорошо лежать на подушках и видеть, как все украдкой утирают слезы… Да, пусть все плачут! Вот это настоящая смерть. А что ты от меня хочешь? Я даже плакать не умею. Разучился… Зачем ты выбрал меня? Зачем ты окочурился у меня в машине?
Тишина.
Еще какое-то время Антон ехал молча и всматривался в дорогу, которую выхватывали из темноты ксеноновые фары «Мерседеса», потом снова продолжил:
– Я же не виноват, что ты умер у меня в багажнике! Ты сам туда забрался. Не знаю, что тебе было нужно? Зачем ты это сделал? Зачем?.. Что с тобой стало, друг?
Машина продолжала подпрыгивать на ухабах, и Антон несколько раз ударился головой о крышу салона. Сбавив еще скорость, он обернулся назад и сказал:
– Я даже не знаю, как тебя зовут?.. Есть ли у тебя кто? Кому мне сообщить, что ты умер?.. Кому?
Он прислушался к тишине.
– Похоже, я – единственный твой друг… Извини, если что не так. Ты меня слышишь?.. Черт, конечно, ты меня слышишь… Я не хотел, чтобы так все получилось… Не хотел.
Наконец поле закончилось, и грунтовая дорога уползла в темный лес.
Проехав еще немного вперед среди деревьев, Антон остановился и заглушил мотор. Тишина била по ушам. Антон выключил фары и, посидев несколько минут в кромешной тьме, снова включил их. Холодный ксеноновый свет выхватил из мрака толстые стволы лип. Где-то высоко темнели их оголенные кроны.
– Кажется, мы приехали, – сказал Антон. – Не беспокойся ни о чем, старик. Я похороню тебя по-человечески.
Он медленно выбрался из машины, вытащил из салона лопату и бросил ее на землю. Достал бутылку виски и изрядно отпил.
– Господи, слава богу, у меня еще осталась выпивка, – сказал он вслух.
По его телу разливалось спасительное тепло, и он еще долго стоял с бутылкой в руках, глядя на труп в багажнике. Потом Антон захотел помолиться, но не знал слов ни одной молитвы. Он пытался их сам подобрать, но через некоторое время, убедившись, что ничего из этого не выходит, поднял лопату с земли и с бутылкой в руке прошел вперед – в свете фар выбрал место для могилы. Затем, отложив бутылку в сторону, вонзил лопату в землю и начал копать. Он копал до тех пор, пока не появилась сильная боль в мышцах рук. Тогда он бросил лопату и вернулся к машине. Еще раз посмотрел на темнеющее в багажнике тело и лицо бомжа. В свете маленькой лампочки оно казалось очень бледным и отрешенным.
– Слушай, я тут наговорил много ерунды, пока мы ехали… – сказал Антон открытому глазу. – Я знаю, ты все слышал, старик… Извини, я не должен был… Твоя душа… Она сейчас рядом.
Антон задрал голову и посмотрел на небо и верхушки деревьев, покрутил головой в разные стороны:
– Она где-то здесь. Прямо надо мной. Смотрит сверху на меня. Я знаю…
Антон опустил голову и, вздохнув, вернулся к могиле. Подняв бутылку с земли и сделав пару глотков, он снова взялся за лопату и долго копал в свете фар. Через полчаса он оказался по пояс в вырытой яме. Рядом с ней образовался небольшой холм насыпанной влажной земли, и он бросил поверх него лопату. Затем с трудом выбрался из могилы, вернулся к машине, достал тело из багажника и протащил его к яме, оставляя следы на мху. Потом осторожно опустил тело в могилу и стоял так несколько минут застыв, пока его дыхание совсем не успокоилось.
– Прощай, друг… Не поминай лихом…
Затем Антон поднял лопату и начал закидывать могилу тяжелой влажной землей.
Обратно Антон ехал всю ночь. Он видел редкие автомобили, летящие ему навстречу, огни далеких деревень и городов, видел ворон, в свете фар взлетающих с дороги, зайца, тенью промелькнувшего перед носом машины и исчезнувшего в темноте, и видел… душу похороненного в лесу бомжа. Все это время она следовала за ним. С какой бы скоростью он ни ехал, она летела рядом с «Мерседесом» и заглядывала в окна, то в одно, то в другое. Когда Антону это надоело, он кинул в нее бутылкой, но она не исчезла, а только немного отстала, чтобы потом догнать и снова начать пялиться на него, перелетая от одного окна к другому. К счастью, первые рассветные лучи солнца ее прогнали.
Где-то через час после этого Антон остановился на окраине Москвы и позавтракал в кафе у дороги. В это время кухня еще не работала, и ему разогрели в микроволновке вчерашние блюда – жареную картошку с сосисками и очень горячий суп из фасоли. Антон не спеша ел, и сейчас эта простая еда показалась ему вкусной. Закончив, Антон выпил очень сладкий кофе Nestle из пакетика и купил пачку фейковых сигарет Camel. Курить их было невозможно, и Антон оставил всю пачку на столе вместе с деньгами за завтрак.
Затем он вышел наружу, посмотрел по сторонам и решил ехать к своему психологу.
Тот ничему не удивился и встретил его неизменной улыбкой. Антон безуспешно пытался научиться у него этому профессиональному качеству – ничему не удивляться. Даже если бы Антон вошел сейчас в кабинет голый или с трупом в руках, он бы ничему не удивился и принял это как должное. Парень без нервов. Антон ему завидовал.
– Значит, вы сегодня без подруги? – спросил психолог, указывая на кресло. Он закинул ногу на ногу и незаметно поправил свой безупречный костюм от Missoni.
– Да, я один, – ответил Антон. – Мы расстались.
– Мне жаль.
– Да.
– А что с вами произошло? – Психолог кивнул на грязную рубашку и помятый костюм Антона.
– А-а-а… Это..
Антон выпрямился в кресле и застегнул пуговки на пиджаке, рукава которого были вымазаны землей.
– Я ночью картошку копал на поле.
– В это время есть картошка? – спросил психолог.
– Нет. Совсем не осталось.
– Почему бы вам не купить картошки в обычном супермаркете?
– Это совсем другое… Вы же понимаете?
– А зачем вы ее пытались копать?
Антон подумал немного:
– Полагаю, я так снимал стресс…
– Стресс?
– Да.
– Это был спонтанный поступок?
– Нет, – ответил Антон. – Продуманный.
– У вас неприятности на работе?
– Нет, – Антон покачал головой и стал смотреть на верхнюю пуговицу пиджака психолога. – Просто я только что похоронил близкого друга. – Он поднял глаза. – Как это у вас называется?
– Что? – спросил психолог.
– Ну, мой симптом…
– Какой симптом? О чем вы?
– Знаете анекдот про хлеборезку?
– Нет. Расскажите.
– Приходит пациент, похожий на меня, к психологу, похожему на вас, и говорит: «Доктор, я хочу трахнуть хлеборезку. Что мне делать? Я не могу справиться с собой – так хочу засунуть в нее свой член». – «Да, – отвечает доктор, – в науке этот симптом хорошо описан и называется симптомус хлеборезус… Вам надо набраться терпения и пересилить себя, друг мой». – «Хорошо», – отвечает пациент и уходит. А через некоторое время он приходит снова и говорит: «Доктор, я не удержался и трахнул хлеборезку». – «И что стало с вашим членом?» – спрашивает доктор. «Ничего». – «А с хлеборезкой?» – «Ее уволили с работы», – отвечает пациент.
