Евгений Прошкин - Слой Ноль
— Да его каждый день проверяют! — гордо произнес Мухин.
— А проверялыциков кто проверял? То, что у них дедушки в полицаях не служили, — это, наверно, правда. А то, что среди них нет перекинутых?.. Кто поручится?
— Верно, Витя, — вступился Шибанов. — Воевать с Макаровым — значит воевать против всех. Потенциально.
— Не наседайте на человека, — сказал Борис. — Он сам все знает. Надо же Президенту покочевряжиться... Самолет мы меняем, Витя.
К машине подбежал запыхавшийся Вовик.
— Виктор Иванович! Премьер звонит, — пробормотал он, тыкая в Мухина телефоном.
— Отставить.
— У него что-то срочное, он...
— Отставить, говорю! Ты лучше поинтересуйся насчет рейсов. Мне нужен готовый самолет — большой, чтоб долететь без посадок. И без пассажиров, разумеется.
— Да что за беда, Виктор Иванович! — воскликнул Вовик, яростно сжимая трубку. — В стране кризис, а вы...
Он с отчаянием посмотрел на новую президентскую свиту. Костя и Сапер стояли в отсыревших байковых халатах. Сапер по дороге посеял правый тапок и все стремился занять позу цапли, но ежесекундно терял равновесие. Тело клиента ЛТП баланс не держало — возможно, перевешивала тронутая циррозом печень. Ренат и Петр будто явились со съемок батального эпизода — оба в странной полувоенной форме, оба в пыли и глине. На светло-зеленый китель Петра были нашиты черные адмиральские погоны. У Рената на рукаве красовался мичманский штат с перекрещенными пушками. Похоже, рода войск в «Народном ополчении» еще только формировались. Шибанов, видимо, выскочил из дома в чем был. А был он в синих шерстяных рейтузах и линялой голубенькой майке. Разболтанные сандалии при каждом шаге лупили его по пяткам, как китайские массажные шлепанцы. Борис приехал к телецентру в старых джинсах, коричневом пиджаке и сомнительной тинейджерской бейсболке. Перед тем как перекинуться, он либо выгуливал во дворе собаку, либо собирал бутылки там же. Людмила, слегка смущаясь, одергивала свою кошмарную юбку и тем постоянно обращала на себя внимание. Сан Саныч выглядел, как рядовой нищий пенсионер: лоснящиеся брюки по щиколотку, твердые, деревянные на вид ботинки и трогательная застиранная рубашечка со щербатыми пуговицами. Из всей компании более-менее прилично был одет лишь Корзун. Ну и, разумеется, Президент.
— Вам этого не простят, — выдавил начбез.
— Кто не простит? — удивился Виктор.
— Народ.
— О-о!.. Милок, плохо ты наш народ знаешь, — сказал Немаляев. — Народ у нас замечательный. Прощать любит — страсть! Хобби у него такое.
— Не надо меня учить, — раздраженно ответил Вовик. — Как хотите, Виктор Иванович, но одного я вас никуда не отпущу. Если безумие нельзя остановить, в нем нужно участвовать...
— Вообще-то он нам пригодится, — заметил Шибанов. — Только оружие оставь, служивый. А лучше давай я сам тебя обыщу.
— Не спорь, Вовик, — сказал Мухин. — Такое у меня условие. Ты один, без своих пацанов, без стволов и что там у тебя еще в запасе... вот без всего этого. Тогда летишь с нами. А теперь сообрази-ка насчет самолетика.
— Так он же готов, Виктор Иванович!
— Этот не годится. Ты нам сделай обычный, «Ил-86», наверно. И с полными баками.
— Баки всегда полные заливают... — растерянно произнес начбез. — А куда летим?
— Курилы — это где у нас?.. Камчатка, Сахалин, Владивосток... Что там поближе?
— Южно-Сахалинск ближе. Но без дозаправки туда никак... Либо в Хабаровске садиться придется, либо в Новосибирске. Виктор Иванович!.. Эта триада...
— Какая еще триада?.. Бог мой, ты об этом?! Политика тут ни при чем. Нет, Вовик... нет, ты не поймешь... Мы с тобой по разные стороны находимся. Видим одно, а говорим... каждый о своем. Чтобы ты меня понял, тебе надо... надо хотя бы раз... умереть тебе надо, Вовик. Что, не хочется? Вот такие дела...
«Ил-86», готовившийся к рейсу на Пекин и уже объявленный к регистрации, сняли с полета и отрулили к закрытому терминалу. Немаляев велел экипажу выстроиться на полосе.
— Я, Витя, падал уже с неба-то... — улыбнувшись, сказал он. — Причем на правительственном самолете падал, не на каком-нибудь там... Ощущения не из тех, что можно порекомендовать друзьям. Ну ты посмотри... — Он прошел вдоль всей шеренги, от седого внушительного командира до белобрысой бортпроводницы. — Где гарантия, что через пару часов в них не перекинут кого-нибудь из макаровских?
— А кто поведет?
— Сапер имеет кое-какой опыт. И я на спортивных моделях летал когда-то. На истребителе тоже пробовал... Нам бы только взлететь, а дальше автопилот справится.
Виктор ступил на трап первым. Следом за ним двинулся начбез, но Шибанов схватил его за плечо.
— Ку-уда! Цацки-пецки вытряхивай.
— Оружие?.. Да здесь и сдать некому. На землю, что ли?
— Клади на землю. Со стволом в салон не пройдешь.
— Клади, Вовик, — обреченно проговорил Мухин. — То, чего ты боишься, совсем не страшно. Бояться другого надо.
— Виктор Иванович... Ну связь-то я возьму? — Начбез сбегал к лимузину и вернулся с двумя спутниковыми телефонами.
— Взрывчатки внутри нет? — с юморком поинтересовался Шибанов.
— Отстаньте вы от него, — бросил Виктор. — Все равно...
Людмила догнала его на середине трапа и, опустив голову, сказала:
— Да. Я чувствую...
—Что?
— Мы не долетим. Я перед смертью... всегда... Вот и когда ты в палату ко мне зашел — тоже... Я сразу поняла: ты это сделаешь. Я попрошу, и ты сделаешь.
— Ты попросила, и я сделал, — хмуро ответил Виктор, пропуская ее вперед.
Внутри было свежо и так тихо, что после аэродрома заложило уши. Над креслами горели желтые бусинки дежурного освещения; Мухину захотелось сесть, выпить два-три пузырька из дьюти-фри бара и уснуть. А когда проснуться — обнаружить себя уже кем-нибудь другим.
— А я, между прочим, без претензий, — сказала Людмила с таким опозданием, что Мухин не сразу и сообразил, о чем это она.
— Не упрекаешь, стало быть, боишься.
— Я?.. Тебя?!
— Куда ты пошла? Иди вперед, в бизнес-класс,
— Да он же пустой, — спохватилась Люда. — Нет. Я тебя не боюсь, Витя. Но... Я вот, например, с Ренатом не смогу больше общаться... Ну, нормально общаться, как с человеком. Он меня убил... однажды.
— Я в курсе...
— Да нет, я не о том!..
— Ясно...
— Я благодарна, очень благодарна...
— Тебе у иллюминатора нравится? Садись сюда, здесь удобно. Пойду остальных рассажу...
— Витя! — окликнула она с какой-то безысходностью.
— Что? — Мухин остановился в проходе, но не обернулся.
— Ты же не стюард, Витя...
— Я Президент, — кивнул он. — Смотри в окошко. Будет тошнить — возьмешь пакет...
Шибанов поднялся в салон последним и, приказав пилоту отогнать трап, направился к кабине. Мухин из интереса пошел за ним.
