Евгений Прошкин - Слой Ноль
Шибанов поднялся в салон последним и, приказав пилоту отогнать трап, направился к кабине. Мухин из интереса пошел за ним.
Сапер был уже на месте. Всклокоченный, явно нездоровый человек в халате с биркой «Подольский ЛТП-3» за штурвалом выглядел более чем сомнительно.
— Все нормально, ваше величество, — хмыкнул он. — Вы только под руку мне не каркайте, хорошо?
Виктор посмотрел вниз — земля была так далеко, словно они уже взлетели. Асфальт после дождя блестел длинные блики от сигнальных фонарей сливались в косую решетку. Кроме огней и их отражений, впереди все было угольно-черным, и Мухину вдруг показалось, что, едва тронувшись, они разобьются об этот мрак насмерть.
Сапер довольно уверенно пощелкал тумблерами и запустил двигатели. Затем, игнорируя вопли диспетчера, вырулил на взлетную полосу и увеличил мощность. Корпус мелко задрожал. Всем стало весело и жутко.
— Виктор Иванович! — крикнул начбез, тыкая пальцем в иллюминатор.
Перед правым крылом, размахивая руками и уморительно подпрыгивая, бесновался капитан первого ранга с маленьким плоским кейсом.
— Витя... — простонал Константин. — Это же твой черный чемоданчик!..
— Ни фига он не мой... Да пошел ты!.. — безмолвно проартикулировал Мухин и показал офицеру средний палец.
— А если война начнется?
— Без меня не начнут, — ответил Виктор. — Это во-первых. А во-вторых, чемоданчик — так, фикция. Думаешь, там «красная кнопка»? Хрен! Я, как дела принял, сразу же в него слазил. Никаких кнопок — трубка телефонная и скважина для ключа. И ключ там же, в чемоданчике. Чтоб не потерялся.
Самолет сдвинулся с места и быстро набрал скорость. Светящаяся разметка побежала куда-то вниз, под брюхо. Через мгновение они уже были в воздухе.
— С этим, кажется, долетим, — сказал, отдуваясь, Вовик.
Все собрались в первом отсеке — шума двигателей здесь было почти не слышно, а кресла стояли мягкие и широкие.
— Ну, Матвей Степаныч, дорогой... — не спеша выговорил Мухин. — Теперь у нас времени много, часов двенадцать, как я понимаю... Колись, что ты у своих грузчиков выведал.
— Сейчас окажется, что ничего, — нервно хохотнула Люда.
Корзун недовольно на нее покосился, потом с превосходством оглядел остальных.
— Да уж выведал, — веско произнес он. — Установку, или Изделие, построили как альтернативу атомной бомбе, точнее — альтернативу проигрышу в ядерной войне... еще точнее, как версию абсолютного проигрыша. Попросту говоря, эта установка — генератор большой «Китайской ничьей». Кстати, те, кто над ней работал, так ее и называли.
— "Китайская ничья"? — недоуменно переспросил Немаляев.
— Вот именно. В случае победы наиболее вероятного противника... или какого-нибудь еще, пусть и менее вероятного. Изделие должно было уничтожить все. Как минимум всю планету, но, поскольку в Советском Союзе подобные объекты строили с десятикратным запасом...
Людмила подавилась соком и, прокашлявшись, принялась отряхивать кофту.
— Дата постановки на боевое дежурство — второе января тысяча девятьсот пятидесятого года, — продолжал Корзун. — Принципиальное устройство интересует? Профессор Фаворский, работавший в группе Капицы... ну, собственно, он тогда был еще не профессором, а обычным политзэком... из третьей волны, послевоенной.
— Много лирики, — нахмурился Шибанов.
— Что-то я не соображу... — признался Борис. — Аппарат, вызывающий конец света? Ладно, допустим. Но какое он имеет отношение?..
— Год сходится, — обронил Мухин. — Пятидесятый.
— Но его же пока не включили. Если бы включили, то...
Корзун присел на подлокотник и тихо проронил:
— Изделие работает.
Люда хотела поставить стакан, но не донесла его до столика, и сок полетел прямо на юбку.
— Его включили, — промолвил Корзун. — Второго января тысяча девятьсот пятидесятого года. На холостом ходу, если можно так выразиться... Чтобы войти в штатный режим, Изделию требуется тридцать семь суток, поэтому его не глушат. Современная война — это война быстрая, и ждать целый месяц, пока оно снова запустится, невозможно.
— Изделие работает... — завороженно повторил Константин. — Давно уже работает... И мы все живем при конце света. Дайте мне выпить...
— И это еще вхолостую! — подчеркнул Ренат. — А если ее того, на полную катушку, а?!
— Я думал, конец света будет похож на какой-то салют, — сказал Петр. — А тут что-то вялотекущее...
— Оказывается, конец света похож на крушение Вавилонской башни, — печально ответил Борис.
— Да нет же, какой конец? — воскликнул Мухин. — Изделие работает вхолостую. Его еще не запустили... А пока я тут Президент... — Он посветлел лицом и снял ненавистный галстук. — Вовик!..
— Виктор Иванович... это все брехня. Извините, конечно...
— Дурачок ты, Вовик. Как думаешь, в чьем ведении эта бандура? Минобороны? ФСБ? Совбеза? О!.. Хм, а почему я о ней не знаю?!
— Слушай, Матвей Степанович, — сказал Шибанов. — И ты, пятое колесо в телеге, взял и вот так запросто добыл эту информацию? У себя на складе?
— Не запросто, — ответил Корзун с обидой. — Совсем даже не запросто! Начать с того, что меня чуть не угробили бандиты...
Корзун машинально потер запястья, но они были чистые — на наручниках в ангаре он висел не здесь, или, вернее, висел не он. Тот, кого чуть не угробили, в настоящий момент, надо думать, уже находился в морге.
— А можно подробней о твоих друзьях? — настойчиво произнес Шибанов. — Такая опасная информация существует только частями. Чтобы собрать ее воедино, нужно допросить человек сто, и не технарей с отвертками, а ведущих конструкторов. А сразу и всё знают лишь единицы. Между прочим, Президент может и не знать, — добавил он специально для Мухина. — Незачем гражданским забивать голову такими секретами. Сегодня ты Президент...
— Сегодня кент, а завтра мент! — вставил Ренат.
— ...а завтра ты свободный человек, со всеми из тебя вытекающими... — закончил Шибанов.
Доводы были сугубо абстрактны, но звучали почему-то убедительно. В салоне возникла напряженная тишина, при этом Ренат невзначай отодвинулся от Корзуна подальше, а Петр, наоборот, пересел на соседнее кресло. Сам же Матвей остался невозмутим.
— Друзья у меня нормальные, не хуже ваших, — сказал он. — А ты, — он повернулся к Шибанову, — если такой умный, ответь мне на один вопрос.
— Ну?..
— Зачем мне врать?
— Да! — обрадовался Ренат. — Какой смысл?
Шибанов открыл рот и сделал рукой некое вводное движение, но возразить оказалось нечего.
— Я всего лишь поделился сомнениями, — буркнул он.
— Если я солгал, это скоро выяснится, — сказал Корзун. — Прибудем на место, вы удостоверитесь, что Изделия нет... — Он нехорошо зыркнул на Шибанова. — И куда я потом от вас денусь? И зачем мне все это счастье? Я мог бы дома сидеть, с пивом у телевизора, и...
