Октавиан Стампас - Древо Жизора (Тамплиеры - 4)
Этот поход, изначально импульсивый, был заранее обречен на неудачу. С каждым днем стужа и ледяные ветры вымораживали из сердец крестоносцев решимость к действию. Саладин разрушил все замки на подступах к Иерусалиму, включая замечательный Бельмонт, в котором намечалось провести последний военный совет перед началом осады Святого Града. Наконец лагерь был разбит в Бетнубе, с холмов которой уже можно было углядеть очертания Иерусалимских башен. Жан де Жизор с нетерпением ожидал возвращения лазутчиков, посланных им по приказу магистра де Сабле, в Иерусалим. Немалые суммы он посулил им за то, чтобы они принесли именно те сведения, которые нужны великому навигатору ордена Креста и Розы. Он разгуливал по огромному лагерю крестоносцев, разглядывал оборванных, больных, истощенных недоеданием и хворью людей, сидящих у костров. Казалось, явись сюда Ричард и скажи: "Назад, в Яффу!", и все они с великой радостью воспримут этот приказ; но нет, сердца их были полны другой решимости и иных желаний. Чтобы согреться, они начинали громко читать молитвы, петь песни, или, протягивая руки в ту сторону, где незримо лежал Град Святой, как безумные принимались выкрикивать: "Гроб Господень! Спаси нас! Гроб Господень! Защити нас! Гроб Господень! Помоги нам!" Некоторые приходили в экстаз от этих выкриков, сладкие слезы струились по их лицам, а ветер срывал эти слезы с их щек. Несмотря на холод, в лагере сильно пахло гнилым мясом и нечистыми телами.
Навигатор остановился у носилок, на которых лежал больной рыцарь из Бургундии. Он бредил и в бреду причитал довольно весело:
- Господи, мы на добром пути. Боже мой, помоги нам! Пресвятая Богородица, спаси нас. Дева Мария, сподоби узреть Гроб Господень! О, я вижу, вижу его! Боже, благодарю Тебя! Стопы Твои лобзаю... Адель, любимая, я вижу Гроб Господень!..
Навигатор усмехнулся. Он не понимал, что за радость была им всем увидеть Гроб Господень. Много лет он жил рядом с этим Гробом, и никакой пользы не сыскал для себя в подобном соседстве. Мир безрассуден, глуп, бессмысленен. О, если бы действительно существовал Бог! Насколько легче было бы ему, Жану де Жизору. Он посмотрел на очередную компанию, сидящую у костра и в безумном воодушевлении протягивающей руки куда-то в сумерки, причитая и плача. "Почему они верят? - подумал Жан. - Почему не я? Почему я так одинок и несчастен? Почему они счастливее меня? Что за несправедливость? Ведь это я владею тайными струнами мира, а не они..." Тут его окликнули и позвали на военный совет, поскольку лазутчики возвратились. Навигатор поспешил в огромный шатер, воздвигнутый в защищенном от ветра месте, возле которого выделялся своей необыкновенной красотой и статью Фовель, конь Ричарда Львиное Сердце, привезенный им с Кипра. Гохмейстер тевтонцев входил внутрь шатра, оживленно беседуя с крещеным евреем Жаком де Жерико. Следом за ними шел летописец Ричарда Амбруаз Санном. Внутри шатра было довольно тесно. Лазутчики только-только начали свой рассказ о том, что им довелось увидеть и разузнать. Войдя, навигатор пристроился в незаметном уголке и стал слушать. Его посулы не оказались напрасными. Лазутчики с жаром говорили об огромном скоплении силы, о невиданных машинах, привезенных Саладином из Персии и Индии для защиты Иерусалима от нападения, о новых, только что воздвигнутых, дополнительных укреплениях. Краше всех описывал превосходство сарацин тамплиер Этьен д'Идро. Жан не ошибся в нем - врун первостатейный. Выслушав донесение, разведки, собравшиеся на совет отпустили лазутчиков, навигатор проследовал за ними и спросил Этьена д'Идро, каково в действительности положение дел.
- Прямо противоположное, - усмехнувшись, отвечал лживый тамплиер. Если сейчас начать штурм города, то к утру Иерусалим будет, в наших руках.
- Вы превосходно справились со своим заданием, удовлетворенно вздохнул навигатор. - Следуйте за мной и вы получите свое вознаграждение.
Когда, расплатившись с наемными лгунами, навигатор возвратился в шатер, где проходил военный совет, там уже все было окончено. Рыцари расходились, лишь немногие продолжали кипятиться и говорить что-то о всеобщем воодушевлении и готовности освободить Гроб Господень несмотря на самое сильное сопротивление магометан. Их горячность уже не имела смысла, решение было принято - возвращаться и идти в Аскалон. У входа в шатер навигатор лицом к лицу встретился с Ричардом Львиное Сердце. Вид у короля был суровый, несколько обиженный. Заглянув в глаза Жана, он вздрогнул и, опустив взгляд, прошел мимо. Жан оглянулся и с нескрываемой усмешкой посмотрел ему вслед.
Ночью, вспоминая эту сцену, он то и дело усмехался и шептал: "Что же ты не показал мне язык на сей раз? То-то! А ведь я показал тебе в сто раз больший язык, чем ты мне тогда, давным-давно, когда еще был молокососом".
Он чувствовал себя победителем. Но гнетущая, сосущая пустота в душе не становилась меньше, а наоборот, еще больше увеличивалась, чернела.
На рассвете войска покидали лагерь в Бетнубё. Ричард, не спавший всю ночь, уже сидел на своем Фовеле, объезжая войска, с горечью рассматривая привезенные осадные механизмы. Барон Меркадье, когда они оказались на вершине высокого холма, указал Ричарду на проступившие в отдалении очертания Иерусалима:
- Взгляните, ваше величество, как четко виден силуэт Святого Града. Мне кажется, это добрый знак, что мы еще вернемся сюда и отвоюем Гроб Господень.
Ричард оглянулся, солнечный луч сверкнул в его зеленых глазах, но тотчас же король прикрыл свой взор рукою и промолвил со стоном:
- О нет! Не буду смотреть. Нет, не увижу Иерусалима до тех пор, пока не завоюю его!
Он пришпорил коня и стал спускаться с холма. В неописуемом горе крестоносцы оставляли заветный город за своей спиною и шли назад, к побережью Средиземноморья. Единственное, что могло их утешить - припасы вина и продовольствия, приберегаемые для дней осады и выданные теперь. На ближайшем же привале был устроен целый пир, обильный, но горький. В угрюмом молчании крестоносцы насыщались и подкреплялись вином и едой, не слышно было ни молитв, ни песен, ни восклицаний. Только тяжкие вздохи...
Через полторы недели войско Ричарда вышло к развалинам Аскалона, за которыми открывался черный простор Средиземного моря - невиданная буря бушевала здесь, вздымая гигантские волны и ударяя их с ревом о берег. Не мешкая, Ричард приказал начать восстановление, города, в свое время принесшего немало славы крестоносцам. И работа закипела. Словно свежий дух вселился в короля Англии, словно буря, увиденная им, смыла следы неудач - он был весел и бодр, как в первые дни крестового похода, он пел свои старые кансоны и сочинял новые, и звук его дивного голоса приободрял работающих. Мало-помалу развалины превращались в заново возведенные строения, крепость обретала свой прежний грозный вид. "Невеста Сирии вновь готовится замуж..." - так начиналась одна из новых кансон Ричарда, которую все так полюбили, что ее можно было слышать повсюду. Жан де Жизор однажды поймал себя на том, что тоже напевает ее себе под нос. Он тотчас злобно сплюнул и пробормотал:
