Валерий Большаков - Другие правила
Часам к пяти вышли к Коциту-4. Шуйбэнь не ошибся в расчетах — пол туннеля оказался выше уровня воды почти на полметра. Озеро открывалось, заключенное в стенах грота, маленького, как зал ожидания на провинциальном вокзале, а сверху нависал неровный ледяной свод, увешанный сосульками. Между черной водой и стеклисто-молочным льдом висел холодный туман, было слышно, как падают капли. Сквозняк из туннеля скручивал сырую дымку, но не растаскивал вовсе. Неподвижная студеная вода покрывалась сеточкой ряби.
Жилин пробился сквозь вихри пепла, за коими тлели струи плазмы, и крикнул Соловейчику:
— Лева, убери мощность!
— Что?!
— Мощность сбрось!
— А, ага!
Грохот поутих. Лишь один кибер так увлекся проходкой, что не сбавлял визга, врубаясь эффекторами со всей дури.
— Лева! Успокой того диггера!
Робот получил пинка и запросил дальнейших указаний.
— Продолжай выполнять программу, дубина, но интенсивность сбрось на полста процентов!
— Приказ понял…
Из облака пыли вынырнул Ричард Берестов и оглядел берег Коцита-4, освещенный лучами прожекторов.
— Ух ты! — восхитился он и моментом перешел к делу: — Глеб, там этих… киберстроителей подвезли. Куда их?
— Пусть пока с тобой побудут. Скажешь им, чтобы пепел повыгребли!
— Ага! Ты думаешь, я в этом петрю?
— Там у них щиток на спине — откидываешь его, и рычажок перебрасываешь с «автомата» на «ручное». Увидишь там! И командуй!
— Ладно, попробую…
Жилин прошелся по бережку — узенькому галечному пляжику — и огляделся. И тут скала, и там скала.
— Лева, какая порода?
— Андезит!
— Ясно дело… Как расширишь туннель, переводи своих на перпендикуляры. Начнем «Нору» рыть…
— Стандарт 56 и 63-с?
— Ну да, не до изысков…
Начались работы по разворачиванию лагеря. Работали в темноте, подсвечивая нашлемными фонарями, или просили киберов посветить фарами. Разносили спальные мешки и скудную мебель по жилым бункерам, расставляли и раскладывали на горячем, не остывшем еще полу; ставили кондиционеры, озонаторы, ионизаторы, климатизаторы, регенераторы… Провели свет под потолком, обклеили гладкие оплавленные стены сетками термоэлементов. Работа кипела — вспыхивали огни сварки, тонко зудели ультразвуковые насадки, размягчавшие камень.
Девчонки подметали средний коридор, мыли каменный пол и грозно покрикивали, чтоб «не разносили грязь». Жилин устало потянулся и промолвил:
— Ну, ладно… Сейчас девушки отправляются баиньки…
Наушники донесли взрыв негодования.
— Тихо, тихо! — утишил Глеб возмущенных красавиц. — Что вы так разнервничались? Сначала вы идите ложитесь, а мы пока тут займемся СЖО и прочим. Потом мы будем отсыпаться, а вы наведете в бункерах порядок, все разложите по своим местам… Вопросы есть? Вопросов нет.
Красавицы неохотно послушались. Обиженно ворча, они разобрали спальники и исчезли в темноте бункера. «Спокойной ночи!» — послышался в наушниках чей-то голосок, исполненный яду, и одеяло криво завесило «геникей».
Тут же зазвякала дверь шлюза.
— Вы нас не ждали, — донесся до Жилина чей-то знакомый баритон, — а мы приперлись! Здорово, Макс! Привет, Гоха!
— Привет, Георгий! Пополнение ведешь, Георгий?
— Ну! Где Жилин?
Глеб увидел шагнувших от тамбура Колмановых. За ними, прижимая пожитки, толпились смущенные биологи, агротехники и операторы ферм — Ван Фынчен, Ахмет Баратбеков, Ларни Кеттунен, Флоранс Барон — народ верный, терпеливый и упорный. Работяги.
— Где это вы были так долго? — пошел Жилин навстречу.
— А мы заблудились! — жизнерадостно воскликнула Наташа. — Не в тот туннель заехали!
— Мы тут с приданым, — захмыкал Фынчен, — а то, думаем, явимся на все готовенькое… Куда класть?
— А сюда пока, к стенке! Ну! Белковый синтезатор! Вещь!
— А то! — гордо подбоченился Колманов. — Мы и капустки привезли. Пять кочанов — еле доперли! Ларни, выгружай!
— Ну, спасибо! — сказал Жилин. — А я уж и не знал, чем людей кормить! Одна вода!
— Пей вода, ешь вода… — запел Колманов.
— Папа! — предостерегающе-укоризненно сказала Наташа. За одеялом в «девичьей» громко хихикнули.
— С-с… совершать естественные отправления, — нашелся Колманов, — не будешь никогда! Всю ритмику мне изнахратила…
Жилин почувствовал позыв к одиночеству и убрел обратно на берег озера. Вода Коцита-4 отражала ледяной свод, как недвижное черное зеркало. Хрустя галькой, Глеб прогулялся по плоскому каменному уступу, буквально заваленному озерными грибами. Круглые глянцевитые шляпки размерами с апельсин, иногда с арбузик, были крепкие и скользкие на ощупь. Жилин присел у самой воды. Ничто — ни ветер, ни течение — не рябило ее, не нагоняло волну. Лучи прожекторов сзади высекали радуги в изломах ледяного свода, разжигали холодный голубой огонь в массивных сосульках, похожих на русские витые колонны, и гасли в смолянистом разливе Коцита.
Жилин сполоснул руки и омыл лицо. Сон не шел. Нетерпение томило руководителя-исполнителя операции «Еры».
— Глеб Петрович!
Жилин мысленно застонал и повернулся. Ну, конечно! Сорокин! Подкрался…
— Алексей, — страдальческим голосом сказал Жилин. — Ты от меня когда-нибудь отстанешь?
— Когда-нибудь!
Робот-оператор просеменил по берегу, выбирая ракурс.
— Ты уже спрашивал меня вчера! — попытался Жилин уклониться.
— Так то вчера! А сегодня я к вам даже и не подходил. И вообще, довлеет дневи злоба его!
— Аминь, — кротко сказал Жилин.
— Скажите, Глеб Петрович, какая акция задумана на завтра?
— Военная тайна! — отомстил Жилин.
— Ага… Но это как-то связано с метеотехникой, с климатической станцией?..
— Ноу комментс.
— Хм. А вот скажите… Можете вы объяснить популярно… современную военную доктрину?
— А современную научную парадигму заодно не надо тебе?
— Не-а!
Жилин вздохнул.
— В прошлом году на Курилах, — начал он, — ставили опыты по замирению вулкана. Чтобы жить где-нибудь в Петропавловске или в Приэльбрусье и не бояться извержений, землетрясений и палящих туч. А война — это тоже катаклизм, только социальный. И нынешние вояки учатся именно замирять человеческие массы. Не уничтожать живую силу противника, а принуждать к миру. Не стрелять, бомбить и резать лазером, а усыплять — есть такие усыпляющие бомбы… Обездвиживать с помощью биопарализаторов — на Западе их называют станнерами… В общем понятно, да?
— Понятно, — бодро сказал Сорокин. — Короче говоря, мораль и этика поднялись на много пунктов вверх…
— А при чем здесь мораль? — усмехнулся Жилин. — Это военная техника прогрессировала, а не нравы. Весь фокус в том, Алексей, что «бескровное воздействие» гораздо эффективнее любого поражения, тем более массового. Вот и все! Врага дешевле иммобилизовать, усыпить, загипнотизировать, чем убить. Вдобавок все матценности сохраняются!
