Николай Романецкий - Обречённый на любовь
Свистнула стрела, испуганно вскрикнула Вита. У каурого вдруг подкосились передние ноги, и Калинов почувствовал, как его вырывают из седла...
Первым светом жизни было удовлетворение от того, что он не сломал себе шею. А потом он понял, что и без сознания был всего несколько секунд. Во всяком случае, когда Калинов сумел поднять голову, он увидел, что Зяблик - без шлема, с мечом в руке - все еще бежит к нему. Где-то раздалось предсмертное ржание каурого, больше похожее на хрип раздавленного человека. Калинов попытался встать и не смог. Равнодушно смотрел, как Зяблик подбегает к нему, как взметается над его головой тяжелый меч. Может быть, теперь все, с надеждой подумал он.
И тут раздался стальной голос:
- Только тронь его!.. До конца жизни будешь жалеть, а конец твой еще не скоро.
Голос был Витин. Калинов еще раз с трудом поднял голову. Вита теперь не висела поперек крупа безжизненным мешком, она сидела в седле. Это была она, Вита Сегодняшняя, похищенная и скрываемая.
Зяблик опустил меч, проворчал что-то нечленораздельное, плюнул на Калинова и пошел назад. Калинов смотрел ему вслед. Зяблик шагал к своему коню как-то странно, словно против своего желания. Калинов сглотнул слюну. Чушь, ничего не против своего желания!.. Вон как он лихо вскочил в седло. Как будто всю жизнь участвовал в играх на ристалище.
- Поехали? - громко спросила Вита.
- Поехали, - ответил Зяблик.
Вита кинула лукавый взгляд в сторону мужа. Словно хотела что-то сказать, но передумала.
И тут Калинов снова лишился чувств.
Очнувшись, Калинов без удивления обнаружил себя в знакомом гостиничном номере, том, который не был похож на холостяцкую квартиру. Скорее, он был теперь похож на больничную палату. Во всяком случае, Калинов лежал на кровати, заботливо укрытый одеялом. И оказалось, что встать будет не так-то просто: когда он попробовал вытащить из-под одеяла правую руку, все тело прострелила острая боль. Экспериментировать с левой рукой он не стал. Попытался вспомнить, что могло с ним случиться. Попытка получилась неудачной. Тогда он решил заснуть. Это решение судьба тоже расценила как преждевременное. И сделала по-своему: открылась дверь и вошла медсестра. Все чин чином - белый халат, белая шапочка, стройные ножки... И зеленые Витины глаза.
Глаза смотрели внимательно и с участием. Ничего похожего на недавний... О Господи! Калинов вспомнил ТОТ, лукавый взгляд. А вспомнив ТОТ взгляд, вытащил из памяти и все остальное. А разобравшись с памятью, дернулся и застонал.
- Вам больно? - спросила Вита-сестра милосердия.
Калинов нашел в себе силы отрицательно крутнуть головой.
Вита подошла, поправила подушку, положила теплую ладонь Калинову на лоб. Прикосновение было таким восхитительно-заботливым, что Калинов содрогнулся. И снова застонал от боли. Тогда Вита сняла ладонь со лба, пристально посмотрела больному в глаза, и он понял, что снова отправляется в небытие.
В очередной раз он очнулся уже полностью выздоровевшим. Во всяком случае, ОН был в этом уверен. Виты в белом халате и след простыл. В кресле за столом сидел Медовик, приветливо улыбался Калинову. На спинке другого кресла висел любимый комбинезон, никаких следов присутствия рыцарских лат не наблюдалось.
- Чего головой крутишь? - спросил добродушно Медовик и подмигнул глазом.
- Меч ищу.
- А зачем тебе меч? - Медовик оттопырил губы. - Со мной, что ли, драться собрался? Так я заранее сдаюсь... Куда мне, одноглазому, с таким молодцем тягаться? Такой молодец раз махнет мечом, и голова с плеч!
- Разве тебя можно убить? - напрямик спросил Калинов.
Медовик ухмыльнулся:
- Обычному человеку, действительно, нельзя... Но кто тебе сказал, что ты обычный человек?
И правда, подумал Калинов. С каких это пор я стал обычным. До сих пор я слишком часто становился избранным. Но для чего меня избрали на этот раз? Какие цели впереди? Вита?..
- Почему она со мной так обошлась? - сказал он вслух.
- Кто - она?
- Моя жена. Первая жена...
Медовик хитро осклабился:
- Я так понял, что у тебя и первая жена здесь не одна.
- Вот-вот... Хотел бы я знать, по чьему распоряжению появились еще две. - Он вспомнил Виту в белом халате. - Или три?
- Ты удивительно недогадлив! - Медовик сокрушенно вздохнул, встал и двинулся к двери.
- Подожди! - Калинов поднялся с кровати, напялил комбинезон.
Медовик ждал, помаргивая хитрым глазом.
- Садись! - Калинов подвинул кресло к столу, уселся.
Медовик последовал его примеру, по-прежнему не произнося ни слова.
- Я бы хотел знать, почему вы с Джосом ходите вокруг да около... Почему не скажете прямо, что вам от меня надо? Ведь зачем-то меня здесь держат!
- Разве? - удивился Медовик. - А я полагал, ты можешь в любое время убраться отсюда.
- Но вы же держите здесь мою жену! И прекрасно понимаете, что я без нее уйти не могу.
- Вот как? - Медовик встал, потом снова сел. Как будто о чем-то вспомнил. - Может быть, твоя жена тебя здесь и держит? Разве это выглядит невероятным предположением?
Бесполезно с тобой разговаривать, подумал Калинов. Одно словоблудие...
- А может быть, ты и сам себя здесь держишь? - продолжал Медовик. Ты не там ищешь ответы на свои вопросы.
- Где же я должен их искать?
Медовик выразительно пожал плечами. Словно с дурачком разговаривает.
- Полагаю, ответы надо искать в себе самом. Куда уж яснее... В крайнем случае, у твоей первой жены.
Медовик встал и, не обращая больше внимания на смурную физиономию Калинова, вышел.
Калинов взглянул в окно. За окном был день. Синее солнце заливало таинственными лучами нереальную эту землю.
Ответы надо искать у своей жены, подумал Калинов. И захотел, чтобы в кресле рядом оказалась Марина. Очень сильно захотел. Как если бы от этого зависела его жизнь. Обернулся.
Марина была в костюме для беременных, сидела, сложив руки на выпуклом животе, с любовью смотрела на мужа. Калинов слегка остолбенел, но тут же успокоился: по-видимому, на этот раз он сделал то, что требовалось. Он хотел спросить, как дела дома, но все слова куда-то потерялись, а времени на поиски не оставалось. Тогда он подошел к ней, наклонился. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Он осторожно коснулся теплых губ. Поцелуй получился долгим и упоительным, но когда Калинов, наконец, оторвался, оказалось, что целует он совсем не Марину. В кресле сидела Вита, его прима, прима НАСТОЯЩАЯ.
Она улыбнулась ТОЙ, лукавой улыбкой.
- Господи! - потрясенно прошептал Калинов. - Это ты?
На ней было то самое платье, в котором она нравилась ему больше всего, длинное - до пят, - с рукавами и стоячим воротником. Сшито, правда, оно было почему-то из коричневой ткани, но Калинов решил не обращать внимания на такую мелочь. Вита молча взяла его за руку и потянула на кровать. Он с готовностью последовал за ней. А когда он раздел ее, она спросила:
