Ирина Дедюхова - Позови меня трижды…
Она поправила рубиновый кулончик, для какой-то цели надетый ею перед сдачей отчета, с улыбкой взглянула на золотые часики и решительно направилась к выходу из сквера, где никак не могла избавиться от ощущения, что вдруг посредине жизни к ней вернулся все тот же бесконечный день, когда она провожала друга в тюрьму.
КОРОЛЬ БУБЕН
Король бубен это холостой человек, молодой человек. Сама по себе эта карта уже означает любовное свидание, знакомство с будущим милым. С десяткой бубен это еще и поддержка в будущем, а для червей — перемена жизни, забвение прошлого, веселье. Не знаю только, сможет ли наш бубен через черноту проскочить…
* * *Раз уж так все удачно складывалось в тот день, грех было не использовать его до конца, отложив завершение дел на неопределенный срок. Душа ее требовала немедленной определенности.
В офис она вошла уже под вечер, привычно выгребла из стола пудреницу, косметичку и подаренный Раей китайский калькулятор. Из-под двери каморки Тереха выбивался свет. А какая, собственно, разница? Будто он не догадается, кто ему устроил кровавую баньку!.. И, на минуту представив, как два ее друга детства, торговавшие ею по-большому и по-маленькому, начнут грызть друг другу глотки и душить, в ней вдруг пеной поднялся почти неукротимый смешок… Жаль, что она этого не увидит. С кривой улыбкой она открыла дверь.
— Катя?.. Катя! — поднялся с места Терех, меньше всего сейчас ожидавший увидеть на пороге радостно улыбающуюся Екатерину.
— Да, Сашенька, это я, — почти ласково сказала Катя, ловко выкидывая ему паспорт на стол.
— Ты чего, Катя? Ты зачем?..
— За хлебом! — отрезала Катя. — В отличие от тебя, я всегда знаю, зачем и для чего что-то делаю!
Она явно была не в себе. На шее каплей крови болтался какой-то камушек. Губы искрились нехорошей усмешкой, а глаза смотрели внимательно, без улыбки.
— Катя, давай я тебя домой отвезу, — нерешительно предложил Терех.
— Нет, мне еще в одно место надо заскочить, — деловито оборвала его Катя. — А ты работай, Саша, трудись!
Катя аккуратно закрыла за собой дверь, и Терех, машинально засовывая паспорт в карман брюк, думал не над тем, для какой цели его паспорт понадобился Катьке, а почему впервые за всю жизнь она назвала его, как чужая. Потом он вспомнил, что так она подписала и свадебную фотку, которую когда-то передала ему через Таньку… И у него нехорошо засосало под ложечкой…
Сделав полдела, Екатерина отправилась в ресторан «Пингвин». Сунув швейцару десять баксов, которыми она предусмотрительно разжилась накануне у того же Тереха, Катя попросила его проводить в кабинет господина Кондратьева. Швейцар замялся, но Катя твердо представилась бухгалтером Валерия Сергеевича, пояснив, что вопрос очень срочный и крайне деликатный.
Войдя в зашторенный тяжелыми гардинами кабинет, где господина Кондратьева с дамой обслуживали две молоденькие официантки топлес, Катя абсолютно ровным голосом сказала: "Валера, верни, пожалуйста, ключ от квартиры! Иначе я сейчас мужу пожалуюсь!"
* * *Катя вышла из трамвая у пятачка и стала пристально выглядывать Людку. Зябко кутаясь в плащ, она пожалела, что не надела пальто. Холодновато будет в плащике до утра на пятачке отираться. Вообще-то она назначила себе два исхода. Но на первый вариант — покончить с собой, наглотавшись таблеток, у нее не хватило решимости. Поэтому она вышла на пятачке.
— How are you, Kate? — радостно спросила ее Люда, неожиданно подкрадываясь сзади. — Ты откуда так поздно, Катя?
— А я решила тоже на пятачок выйти, Люда. Сама себя решила продавать. Самой-то выгоднее продавать, как ты считаешь?
— Катя, ты чего? Дура, что ли?
— Наоборот. Слишком резко поумнела. А ты чего на английский перешла? Тут иностранцы ходят, что ли? — опасливо спросила Катя.
— Нет. Я, Катя, мужа себе по интернету нашла. В центральном гастрономе, в бывшем отделе заказов интернет-клуб открыли. Меня один клиент по блату во всех каталогах разместил. Я выбрала одного порядочного человека из Атланты, он к нам в гости приезжал. Хороший человек. Американец. Мне мальчики из интернет-клуба сразу объяснили, как надо выбирать. Думаю, не ошиблась. Да и пятачок уже выучил, Катюша, сходу в ихнем брате разбираться. Тетя Лера с Аленкой поехали к нему, а я квартиры продавать осталась. Английский вот учу… А здесь Петрович попросил постоять неделю, пока он картошку в деревне на зиму прибирает.
Люда действительно выглядела как-то иначе — строго и подтянуто. До Катьки начало доходить, что только что натворила. Раз у Люды теперь дела складывались неплохо, так она-то зачем столько дней крушила все вокруг себя? А вдруг бы и у нее все было хорошо?..
— И ты уже тоже будешь американкой?.. — вдруг с тревогой спросила Катя. — А как же… ну…родина?
— Я, Кать, не стану говорить, как некоторые чиновные мужики, "эта страна". Но ведь и об Аленкином будущем надо подумать. Кто я здесь? Когда меня блядью перед Аленкой выставят? Майк все обо мне знает, удивляется только, как я руки на себя не наложила. У него детей нет, он не понимает. Я 14 лет проектировала алюминиевые и металлургические комбинаты, а что с этого имела? Хрущебу однокомнатную? А как дочку решила родить, так меня чуть со свету не сжили… А ты видела, кто нынче владеет этими комбинатами? Вон, как-то передачу смотрела про них. Алюминием заведует тип с уголовной рожей — все руки в наколках, двух слов связать не может, а туда же!..
В этот самый момент на пятачке возле них появился кое-кто еще. Вернее, не появился, а вывалился. А точнее, за их спинами прямо в лужу возле остановки с Катиной стороны какую-то девку выкинули из большой черной машины с оглушительно ревевшей магнитолой.
Девушка встала посреди лужи на огромных каблуках, показала средний палец вслед машине, притормозившей у светофора, и громким резким голосом крикнула: "Мудаки-и-и!". От ее вопля вздрогнула даже привычная ко всему Людкина команда, стоявшая неподалеку. Катя тут же отвернулась, но, подходя к остановке, девушка на минуту больно ухватила Катю за руку, вцепившись в нее наманикюренными ногтями. Другой рукой она сняла с левой ноги модельную лодочку, вылила из нее воду под ноги оторопевшей Людке и пошла вдоль пятачка как ни в чем ни бывало.
Катя пристально рассматривала девушку, которая, оправив на себе мокрую юбку с черными блестками, решительно направилась назад, к Людке, безошибочно определив в ней разводящую.
— Ты здесь — мамочка? А? Я теперь к ва-а-ам… Ой, колготки па-арвала-а… Вот сволочь! — выпалила она, поправляя чашечки бюстгальтера.