Джеймс Блэйлок - Бумажный грааль
В конце концов он оказался под ней, лежал, глядя через заднее окно в предзакатное небо. Нет нужды спешить. Еще есть время. А если нет, если мистер Джиммерс сейчас со своими покупками сворачивает с шоссе, что с того? Мир в последний час изменился и вернуть все назад уже невозможно. Он спросил себя, не задремала ли Сильвия. Дышала она тихо и ровно, точно довольная кошка. В один томный полдень он нашел и ее, и рисунок. Музей и его жизнь на юге быстро становились лишь туманным видением, точно смутная память о прошлой жизни.
По глубокому синему небу плыли пушистые облачка. Пьяный запахом ее волос и кожи, он с любопытством следил за ними в заднее окно. Было в их форме что-то глубоко загадочное, как пять рисунков на бумаге в медном футляре, как многозначное расположение созвездий в ночном небе.
Два облачка плыли над тремя, и все они медленно кружились, пока на краткий миг не расположились в точности так, как в его сне.
Пораженный, он рывком поднялся на локтях, едва не сбросив с себя Сильвию.
– Ох! – сонно сказала она. – Надо же какая романтика!
– Извини. Я, наверное, задремал.
Он следил, как расходятся облака, сердце у него бешено колотилось.
– Что-то случилось? – спросила она, убирая со лба волосы и глядя ему в лицо.
– Ничего. На мгновение мне показалось, что я сплю, что мне все это приснилось…
– О каком «все это» ты говоришь? – улыбнулась она и, ухватившись за его плечи, подтянулась так, что ее соски потерлись о его грудь. – Вот об этом? Ты не спишь, – сказала она. – Это я тебе гарантирую.
Он сдвинулся к краю сиденья, чтобы они могли лечь рядом, и она стала целовать его губы и щеки, водила левой рукой вверх-вниз по груди, поцеловала в шею, закрыла ему рот прежде, чем он успел сказать что-то про возвращение мистера Джиммерса, про то, который теперь час. И внезапно снова не стало места для слов, и время исчезло, когда они изменили позу, стали на колени на одежде, жар их тел согревал машину, а солнце спускалось к воде.
– Наверное, пора стать практичнее, – сказала Сильвия, когда они наконец снова мирно лежали рядом. – Почему ты носишь две пары носков?
– У меня ноги зимой мерзнут, особенно если я в одном доме с Артемисом Джиммерсом. – Вытащив из-под нее носки, он их надел, одну пару поверх другой. Раз уж они решили уходить, продолжать жить дальше, ему не терпелось одеться и убраться со скал. Ему казалось, что на валунах они слишком беззащитны, а еще, что он куда-то опоздал. – Который час?
– Всего четыре, – сказала она. – Спешить некуда. Я же говорила, что до темноты он скорее всего не вернется.
– Знаменитые последние слова.
Высунув голову из машины, Говард осмотрел верхушки окрестных утесов. Там никого не было. Ступив на валун, он натянул джинсы, стараясь не замочить в неглубоких лужах штанины и глядя на океан. Из ниоткуда набежала волна, понеслась к нему, и он плюхнулся назад на сиденье, подобрав ноги, чтобы они оказались внутри. Прилив еще поднялся, и теперь океан омывал «студебекер» снизу, лизал открытую дверцу. Потом волна снова откатилась.
– Лучше поспеши. Или не надевай ботинки. Придется идти по воде.
– Тогда освободи дорогу, – сказала она. – Какой же ты копуша. Я уже была бы на берегу.
Он поспешно надел ботинки, натянул куртку. А потом, взяв футляр, проверил, надежно ли он закреплен, и стал ждать, когда океан снова отступит.
– Ну, кто быстрей? – крикнул он, прыгая на валун, схватил палку и быстро стал пробираться к уступу, ведущему ко входу в туннель. Вскарабкавшись на уступ, он подождал ее, чтобы подать руку, и вместе они обогнули скалу. Потом минуту постояли на крохотном пятачке пляжа, который пока оставался сухим, но теперь совершенно скрылся в тени. Он в последний раз поцеловал ее, и они ступили во тьму туннеля.
25
В затхлой темноте они шли молча, прислушиваясь к скрипу своих ботинок по каменистому полу. Внезапный безмятежный оптимизм в согретом солнце «студебекере» исчез, улетел, как сказочная птица, а ведь они прошли всего несколько ярдов в глубь скалы. Устало поднимаясь по ступенькам, Говард попытался распутать клубок смутных воспоминаний и догадок, отговорок и еще не оформившихся планов.
Теперь он утомленно опирался на палку, в свободной руке нес футляр с рисунком, а Сильвия освещала фонариком путь. Он представлял себе, как объясняет дядюшке Рою и тете Эдите, что они с Сильвией… Что это означает? Ему придется переехать, это во-первых. Может, на время снять комнату в пансионе?
Дверца шкафа не открывалась. Сильвия светила, а Говард теребил ручку, которая бесполезно проворачивалась у него в руке – явная обманка. Не веря своим глазам, он тянул ее и дергал, поворачивал вправо и влево, думая, что механизм просто расшатался, что рано или поздно ригель станет на место и дверь распахнется.
– Без толку, – сказал он наконец. – Ручка просто проворачивается. Мы тут застряли. И зачем, черт бы меня побрал, я закрыл дверцу шкафа?
– Потому что Когда мы пришли, она была закрыта, и ты решил, что сможешь ее открыть снова.
– Может, попробовать взломать?
– Не знаю, зачем бы.
– А по-твоему, лучше переплыть бухту или стучать до посинения в надежде, что Джиммерс нас услышит и выпустит?
Она смотрела на него спокойно.
– Должен быть и другой выход. Это ведь ты проломал дыру в стене. А что делали люди до тебя?
– Готов поспорить, шкаф заложили недавно – всего неделю или две назад, – после того, как машина упала с обрыва. А прежде в задней стенке шкафа скорее всего была дверь, но мистер Джиммерс попытался ее замаскировать, поэтому выломал и закрыл проем гипсокартоном.
– А ты другой выход искал? – спросила Сильвия.
– Нет.
– Тогда подумай… Мистер Джиммерс живет здесь много лет и, как правило, его никто не видит. Ты же сам сказал, что, когда приезжал сюда в семьдесят пятом, даже не знал, что он здесь. Вот почему я назвала его кротом. Он жил в потайных комнатах, скорее всего под домом. Никто из этого тайны не делал.
– И как же он входил и выходил?
– Об этом-то я и говорю.
– Лестница снаружи, – вспомнил вдруг Говард. – Но дверь в наружной стене тоже заперта, и лестница обвалилась. Нет смысла пытаться до нее добраться.
– Едва ли это та дверь. Если бы мистер Джиммерс входил и выходил в нее, ты бы его увидел, правда?
Говард пожал плечами.
– Пожалуй – если только он не сидел целыми днями у себя. Может, он не хотел выходить, когда в доме гости.
– В доме всегда кто-то был, как минимум несколько местных, кто помогал Грэхему строить или чинить дом. Отец тут часто засиживался и мистер Беннет тоже.
Они развернулись, и Говард последовал за Сильвией вниз по темной лестнице. Ее рассуждения были совершенно логичны. Ну конечно, должен быть еще один выход – учитывая сколько тут туннелей, тайные ходы испещряют дом, как головку сыра. А еще тут должны быть потайные комнаты, если мистер Джиммерс столько лет мог тут прятаться. Временами Говард постукивал костяшками пальцев по обшивке, надеясь услышать искомый полый звук. Сильвия методично обводила стены фонарем.
