Михаил Тырин - Дети ржавчины
- Молчать! - крикнул я и, подбежав к Горелому вплотную, закрылся им. - На колени, живо!
Он мигом прекратил смех, его глаза вспыхнули гневом, рука метнулась к тесаку.
- Я сказал, на колени! - опустив пистолет, я несколько раз выстрелил Горелому под ноги. Он неловко подскочил, запутался в собственных ногах и упал. Я схватил его за волосы, приподнял, приставив пистолет к голове.
- Никому не двигаться! Лейтенант, твой выход. Каратели оцепенели, глядя, как из пещеры выскакивают бойцы. В угловатых бронежилетах, в шлемах с опущенными забралами они походили на беспощадных подземных демонов.
Мой взгляд бегал по скоплению карателей. Едва кто-то попробует шевельнуть иглострелом - выстрелю. Не промажу, даже с бедра. Да и бойцы подстрахуют - я заранее объяснил им насчет иглострелов,
- Убейте их! - сдавленно крикнул Горелый. - Рубите в клочья, не бойтесь, их мало!
Я наотмашь ударил его рукояткой пистолета, затем подозвал одного из бойцов.
- На этого - наручники. Обыщи, а потом стой рядом и глаз не спускай.
В следующий момент я увидел ненавидящий взгляд Подорожника, направленный на Горелого. Погонщик остановился у входа в пещеру. Казалось, его ничто в мире не интересует, кроме стоящего на коленях врага.
Я хотел было напомнить, чтобы он не вмешивался, однако нельзя было терять времени. Бойцы, энергично работая прикладами и иногда постреливая, оттеснили карателей к плоскому камню, стоящему торчком. Кто-то рискнул побежать, грохнула автоматная очередь, выбивая у ослушавшегося из-под ног песок и мелкие камешки. Тот моментально отпрыгнул назад, бледный и трясущийся.
- Тесаки, иглострелы - на землю, - скомандовал я. Никто сначала не пошевелился. Я выбрал в толпе одного человека, самого, на мой взгляд, агрессивного, взял его за шиворот и ткнул в нос пистолет.
- Оружие на землю!
Он выпустил из рук тесак с широким матовым лезвием. Вслед за ним другой сделал то же самое. Я обошел толпу, наблюдая, как к моим ногам падает смертоносное железо. Меня провожали то испуганные, то ненавидящие взгляды.
- Всех обыскать и связать, - сказал я. - Веревки поищите в седельных сумках.
Меня тронули за плечо. Это был боец, поставленный мной охранять Горелого.
- Ты почему здесь? - изумился я.
- Вот, - он протянул мой собственный пистолет. - Нашел у того парня.
- А где он сам?!
- Так его забрал твой приятель. Взял и поволок куда-то...
- Куда?
- Кажется, в ту сторону...
Я сорвался с места и через несколько секунд увидел за камнями Подорожника - он тащил скованного наручниками Горелого за шиворот, держа в свободной руке тесак.
- Стой! - закричал я.
Погонщик обернулся и в тот же момент приставил лезвие к горлу Горелого.
- Не подходи! - крикнул он. - Я сам его прикончу.
- Я сказал, стой! - я догнал их, отобрал у Подорожника тесак.
- Пусть убьет! - закричал Горелый. - Со связанными руками легко убивать, верно?
- Заткнись! - ответил я. - Не тебе об этом судить.
- Я все равно его прикончу, - упрямо проговорил Подорожник.
- Нет, - я решительно покачал головой. - Ты не убийца. Его накажут другие люди.
Подорожник только сплюнул в ответ и, резко повернувшись, пошел прочь. Я рывком поднял Горелого на ноги и потащил к остальным.
Бойцы действовали быстро и толково. Вскоре каратели сидели на земле, связанные по двое и по трое. Лейтенанта я нашел возле груды оружия, он сидел на корточках, разглядывая иглострел.
- Осторожней с этой штукой, - предупредил я. Бондарь встал, вытащил из кармана оперенную железную иголку.
- Вот, у одного из наших в пластинах застряла.
- Кто стрелял, видели?
- Нет, он даже не заметил.
- Когда только успели... Отдай эту штуку ему на память. В принципе, вы свободны.
- А как же эти? - он кивнул на связанных старост.
- Разберусь с ними сам. Надеюсь, в тоннеле не заблудитесь?
- Вроде негде блуждать... Теперь что, рапорт писать?
- Ничего не надо писать, вся канцелярия - моя забота. Возьми пистолет, у меня теперь свой есть. Да, кстати, "маслят" не отсыплешь?
- Отсыплю, - Бондарь достал запасную обойму, выщелкнул из нее патроны, протянул их мне. - Хватит или еще у ребят взять?
- Хватит. Надеюсь, все предупреждены о режиме секретности, когда дело касается операций Ведомства.
- Да, я своим напомнил. Вы остаетесь?
- Да... - я, прищурившись, посмотрел в небо. - Мы остаемся.
Небо было чистым, пока. Но чем скорее отсюда уйдут посторонние, тем лучше для них.
- Поторапливайся, лейтенант. Как тебя зовут-то?
- Виктор.
- Спасибо, Виктор, вы сегодня нас здорово выручили.
- Служба.
Через десять минут мы остались одни, если не считать связанных старост. Подорожник выбрал двух хороших коней, приторочил к седлам иглострелы. В сумки положил трофейные припасы - нам предстояла неблизкая дорога, и наверняка придется ночевать в пути. На третью лошадь мы взвалили связанного Горелого.
- Надо бы этих развязать, - проговорил я, кивнув на пленных.
- Сами развяжутся, - глухо проговорил Подорожник. - Поехали...
КОЛОНИЗАЦИЯ
Однако далеко уехать нам не удалось. Едва мы пришпорили коней и выбрались в долину, из-за скал появились два истребителя. Нас не было в деревне слишком долго, и, видимо, кто-то побеспокоился послать вдогонку разведчиков. Мы принялись успокаивать неприученных к технике коней, а тем временем обе машины приземлились.
Нас нашли Медвежатник и еще один бывший погонщик, совсем молодой парень по имени Догнавший Ветер. Я приблизился к Медвежатнику, он вылез из машины и посмотрел на меня испуганно.
- Что еще? - в сердцах проговорил я, думая, что разведчики принесли вдобавок ко всему плохие вести с базы.
- У нас сегодня очень дурной день, - проговорил погонщик, опуская глаза. Мы знаем, Друг Лошадей нам все рассказал.
- Друг Лошадей? - переспросил я.
- Да, он там, - ответил Медвежатник и кивнул на второй истребитель.
Я стегнул лошадь, и она боязливо приблизилась ко второй машине, из которой уже выбрался Догнавший Ветер. Старик, разодранный и окровавленный, лежал на задней скамье. Его грудь судорожно вздымалась.
Я перелез к нему. Он с трудом открыл глаза, коснулся меня дрожащей рукой.
- Живые - - прошептал он. - Живые. А где... где девочка?
- Молчи, - сказал я.
Я начал осторожно ощупывать его тело. Он приглушенно охнул, когда я коснулся груди. Похоже, были переломаны ребра.
- Дышишь свободно? - спросил я.
Он не отвечал, только постанывал, закрыв глаза. Я вдруг подумал, что должен вернуться с ним в тоннель и на том конце отправить в нормальную больницу, где ему помогут. Но затем понял, что это невозможно. Ведомство уже все знает. Меня перехватят, едва я высуну нос из тоннеля, и для старика это ничем хорошим не кончится.
