Ирина Белояр - Уайтбол
…Улисс очутился на Ленинградском вокзале. Долго стоял на платформе, пытаясь восстановить зрение: сгустившаяся ночь немилосердно отливала зеленью.
Дотащился до ближайшего киоска, взял первую попавшуюся водку, отмахнулся от сдачи и опять поплелся в самый конец вокзала. Хлебал из горла купленную дрянь, не чувствуя вкуса и запаха, блевал с платформы вниз, снова пил, снова блевал, вымывая из тела и души проклятую малахитовую пыль.
…А меж тем сквозь морок проступала безжалостная ясность.
Вот он, неучтенный фактор. Вот почему перерожденных больше не будет. Они надоели мячу. Слишком мелкая игрушка, слишком примитивная. На смену «детям уайтбола» пришло это. Этого станет много, и это круче лакун. Оно завоюет и разрушит мир.
Зеленый паук против серого. Система против системы. Молодой хищник — против огромного, но одряхлевшего старого, давно запутавшегося в собственной паутине. Здорового, оттого малоподвижного. Сложного, оттого непластичного. Слишком нормального, оттого неспособного выиграть битву за выживание…
Два десятка солнечногорских несчастных, угодивших под белый мяч, и два десятка их верных лошадей сошли с ума и слились в единый «зеленый» конгломерат. Получился монстр с нечеловеческой логикой. С логикой уайтбола.
Он кажется безумным, но на самом деле просто еще очень юн. Пока всего лишь играется. Играется с людьми и реальностями, как кошка с мышами. Но уже начинает стервенеть, когда ему обрывают развлекуху.
А что такое обычные перерожденные? Первые неудачные образцы. Проба пера. Так, полулюди — полузеленые. Поэтому мячам и наплевать, что «дети уайтбола» уходят с Земли. Зачем хранить отработанный материал?..
…Маски безмолвствовали, подавленно наблюдая за истерикой человека без тени. Лишь когда на мозги опустился теплый покров милосердного отупения, сам Улисс — или кто-то рядом с ним — отрешенно подумал: неплохо бы куда-нибудь упасть. Если не подохнуть, так уснуть хотя бы.
Надежда
…Скалы исчезли, теперь вокруг простиралась каменистая равнина с редкими кустиками травы. Резко похолодало.
Все последние резервы выдавил приступ кашля. Арсен лежал на земле, выжатый досуха. Не знал, жив он или мертв, и ему, по большому счету, было все равно.
…Когда скиталец, с дикой головной болью и гадостным осадком в душе, подошел к эскалатору на станции «Тушинская», Белый Охранник сообщил: подниматься незачем. В здешней квартире тоже ожидают гости.
Человек без тени шагнул в Перово. Шагнул прямо из толпы, сгрудившейся у эскалатора.
…Крикливая вывеска ночного клуба с пошлым названием «Лунная пристань». Толпы у дверей нет, это хорошо…
…Черт!..
— Лакуна.
— Прошлое или будущее?
— Будущее… кажется.
— Уайтбол их всех подери. Засады нет?
— Нет. В будущем скитальца никто не ловит.
— Почему?
— Потому что в будущем скитальца не существует.
Человек без тени купил билет, прошел в зал.
Ни одного знакомого лица — секьюрити, гардеробщики, официанты — все новые. Несколько музыкантов на эстраде лабают что-то латиносское. В уголке зала патрульные КАС мирно трескают мадеру. За хозяйский счет, разумеется.
Улисс подошел к стойке, заказал коктейль. Глядя, как бармен колдует над стаканом, спросил:
— Надя здесь?
Сейчас окажется: тоже уже не работает. Где тогда искать? И нужно ли искать? Может, в нынешней версии реальности Нади просто не существует? От этой мысли захотелось выть. Уйти обратно на улицу и выть на идиотский белый мяч, по-хозяйски расположившийся в полночном небе…
— А что надо? — отозвался мужик.
Человек без тени облегченно вздохнул:
— Поговорить.
— Много вас тут. Разговорчивых, — бармен мрачно подвинул гостю бокал.
— Но она здесь?
— А вам какое дело?
— Можно ей передать, что я пришел?
— «Я» — это кто?
— Скажите — скиталец, она поймет.
Бармен хмыкнул, отошел к телефону, набрал номер.
Улисс отхлебнул из стакана сладкое пойло, ощутил, как отступает головная боль.
Напряг слух.
— … куда? С ума сошла?.. А что я, собственно, думаю?
И, через некоторое время:
— Мне потом претензии не предъявляй, — повесил трубку и вернулся к стойке.
— В ту дверь. И закрыть за собой не забудь… скиталец.
Улисс прошел, куда отправили. Оказавшись в полутемном коридоре, какое-то время озирался, потом заметил тусклую полоску света впереди за углом.
Надя сидела в гримерке перед зеркалом, наводила яркий вечерний макияж.
— Привет.
— Привет, — откликнулась она. — О, боже! На что ты похож.
— На похмельное чучело.
— И как тебя только впустили.
— Как везде — за деньги.
— Не заболел?
— Нет. Трудный день.
— Ясно. А ты мне приснился вчера.
— Сон был хороший, или как придется?
— Мы занимались любовью около моря, на острове Пасхи. На нас глазели здоровенные каменные идолы. И туземцы в барабаны стучали…
Скиталец улыбнулся:
— Ритм задавали, что ли?
— …а потом прилетела летучая тарелка и унесла всех в космос, — закончила Надя.
— И часто ты видишь такие сны?
— Когда совсем плохое настроение — снится остров Пасхи.
— А я?..
— Ну… тоже иногда снишься. Зачем пришел?
— Мне переночевать где-нибудь нужно.
— Ага, — Надя озадаченно огляделась. — Если только здесь. В этой комнате. Дома я сейчас не появляюсь, есть причины. И тебе туда соваться не советую.
— Что-нибудь случилось?
— Прячусь. Проблема у меня возникла, с одним из посетителей ресторана.
…За пределами клуба проблема, скорее всего, еще не возникла. Но разговаривать на эту тему с нормальными людьми очень трудно. Да, Надя знает, что на кабак обрушилась лакуна. КАС обязан предупреждать и персонал, и посетителей. Не просто ж так патрульных вином поят… Не говоря уж о зарплате.
Не вникают обычно пострадавшие в такие вещи. Аномальная зона — ну и пусть аномальная. Думать, что это реально означает — свихнуться проще…
— Как же ты танцуешь? — спросил Улисс.
— Жить-то надо. Выхожу и ухожу. В случае чего — мужики вмешаются. Я им отстегиваю, — она хмыкнула:
— За преданность.
— Я могу помочь?
— Само рассосется, не в первый раз. Эх… свалить бы отсюда куда подальше. Задолбало все.
— Куда, например?
— Фиг его знает. На остров Пасхи, блин. Бананы выращивать.
— А там выращивают бананы? Я думал, там только этих каменных уродов и выращивают.
