Ирина Белояр - Уайтбол
— Да кто они такие?
— Я же сказал: Зеленые, — доходчиво, как малому ребенку, объяснил дядька и побрел своей дорогой, не оглядываясь на собеседника.
Улисс постоял минуты три, собрался с духом и шагнул на указанное шоссе. «Посмотрим, чего они тут боятся. Как-нибудь прорвемся. Главное — не забыть, где дверь на улицу…»
Шоссе выглядело хуже, чем заброшенная проселочная дорога. Грязное, заваленное конским навозом и прелыми листьями. Асфальт сильно потрескался, сквозь трещины во всю лезла жесткая трава.
Кроме жуткого запустения, ничего пока что тревоги не вызывало. Полчаса скиталец продвигался вперед, лавируя между лужами и навозными кучами. Вокруг шуршал голыми ветвями ноябрьский ветер, кружились вороны и какие-то мелкие птицы. Один раз вдалеке дорогу величаво пересек явно непуганый лось…
Потом асфальт кончился. Короткий участок непролазной грязи, дальше пошла грунтовка. Исчезли километровые вешки и столбы линии электропередач. Дикое зверье повадилось выглядывать из леса чаще — присутствие человека тут, похоже, беспокойства не внушало…
У скитальца появилось иррациональное чувство, будто он провалился в прошлое эдак на три-четыре века.
— Маэстро, — позвал человек без тени. — Вы не засните, о'кей?
Белый Охранник промолчал.
Вдали на дорогу вышло стадо лосей…
…Нет.
Отряд всадников.
— В какую же реальность тебя занесло? — запричитало Пришибленное Эго. — Шагнуть обратно сумеешь? В настоящее время?..
Релятивистский Дьявол саркастически поинтересовался:
— А которое время — настоящее?..
Человек без тени сошел на обочину. Неподалеку в кустах слышался какой-то треск, но Белый Охранник по-прежнему молчал. Из малинника вылез медведь, повернулся к путнику толстой бурой задницей и с достоинством удалился в чащу.
Улисс нырнул за дерево, замер и затаил дыхание.
Отряд неспешно приближался. Ожидалось что-то вроде закованных в доспехи средневековых рыцарей или затянутых в камзолы вельмож — но нет, одежда вполне современная: свитера, ветровки, камуфляжные штаны. Все — в зеленых тонах. Униформа… Экзотичнее были «одеты» лошади: на груди у каждой болталась малахитовая бляха. Кастовый знак, что ли?..
Люди как люди. Мужчины и женщины, молодые и не очень. Перерожденные, естественно — откуда здесь кому-то другому взяться. То самое население базы, угодившее под белый мяч… Ладно. Подъедут — поговорим.
Провидец вдруг очнулся, истерично заорал:
— Черта с два это обычные перерожденные! Отчего такая паника из-за них в Солнечном? Тебя кто-нибудь так боялся? Каспера? Даже Еву не боятся те, кто не знает. Куда пропадают люди? Почему оцеплен весь Солнечный, не только конная база?..
— И вы тоже правы, — спокойно заметил Прагматик. — Но ведь мы уже пришли сюда. Значит, надо поговорить.
Кавалькада неотвратимо двигалась вперед по шоссе… которое никакое не шоссе… да и уайтбол с ним… В город направляются. В Солнечный.
Всадники резко остановились и одновременно, как по команде, повернули головы в сторону человека, спрятавшегося за деревом. Не только всадники — лошади тоже. Вся процессия уставилась на скитальца немигающими глазами.
И вдруг… картинка исчезла. Будто кто-то переключил программу телевизора.
На том месте, где только что были всадники — пустота. Зато вдали, где десять минут назад показалось стадо лосей… тьфу, этот чертов отряд… теперь действительно показалось стадо лосей. На груди у каждого болтается что-то зеленое — давешняя малахитовая бляха, надо думать. А на спине кто-то сидит… у каждого лося на спине сидит кто-то… обезьяна, кажется…
Стадо подошло ближе. Да, лоси, а верхом на них — обезьяны. Шимпанзе. На каждом шимпанзе — зеленый камзол с бубенчиками… Ну и что? Пусть развлекаются, имеют право… Сейчас подъедут — поговорим…
— Сваливай… — сдавленно простонал Белый Охранник. На сей раз ему никто не возразил. Только Релятивистский Дьявол чуть заметно улыбнулся.
Щелкнул переключатель — картинка снова исчезла. И опять появилась другая. Отряд больше не двигался по направлению к Солнечному. Теперь два десятка бритых мужиков в пестрых халатах пытались тащить два десятка ишаков туда, откуда пришли лоси. На груди у каждого мужика болталась малахитовая бляха, на ишаках — зеленые попоны…
А там, впереди, откуда давеча появилось стадо лосей… опять появилось стадо лосей. Нет, все-таки лошади. Нет, не лошади. Рептилии. Бронтозавры в миниатюре. Которые увеличиваются вдвое с каждым шагом… На груди у каждого малахитовая… прошу прощения, кусок малахита величиной с телевизор… нет, это и есть телевизор, на экране — двадцать бедуинов в чалмах пытаются своротить с места двадцать верблюдов, на груди у каждого верблюда — малахитовая бляха, на каждой бляхе — бронтозавр, на груди у бронтозавра — телевизор, на экране телевизора — малахитовая лошадь, на лошади — зеленая обезьяна, у обезьяны почему-то мое лицо, это я пытаюсь добраться до Солнечного, но ничего не выходит, надо спешить, сейчас все уйдут — я один останусь, в голове — малахитовая пыль, на глазах — зеленоватая пленка, останусь один, опять болен, я же был частью этого Перерожденного всегда, просто раньше болел, сам набредил свою обособленность, от этой обособленности — все беды: тоска, параноидные страхи, отчаянные попытки объять необъятное, «… дай на сей день, а на завтра — завтра и попросим»… теперь-то я, кажется, выздоравливаю…
В голове раздался страшный грохот, и Улисс очнулся. Всадники исчезли. Исчезли верблюды, бедуины, ишаки, бронтозавры и телевизоры. Вместо всего этого гигантский зеленый паук восседал на грязном, разбитом асфальте и плел свою немыслимую паутину. Нити ее тянулись вдоль шоссе — в город, и в другие стороны они тоже тянулись, исчезая в лесу, опутывая небо, проникая под землю… Одна из нитей обвилась вокруг скитальца, прижавшегося к дереву, окрутив человека вместе со стволом.
Человек без тени почувствовал, как из его горла рвется наружу утробный вой — пополам с рвотой. Нет, не рвота — это родной серый паук пытается выбраться наружу, скрежещет жвалами: соперник… враг…
Оттуда, с дороги, истошно завыла сирена. Нет, не сирена. Это — вопль зеленого паука. Разочарованный вопль. Гигантская конечность отцепилась от асфальта, метнулась к дереву, за которым прятался человек без тени…
Скиталец закрыл глаза, собрал остатки воли и шагнул… куда-нибудь.
…Или — не шагнул, показалось. Тоже морок.
…Арсен резко пришел в себя. Его колотил кашель. Серый паук каким-то образом провалился в грудь и теперь рвался наружу, раздирая легкие. Казалось, поганые цепкие конечности проткнули кожу в межреберных пазухах, вылезли на свет божий, скрежещут по камням, пытаясь за них уцепиться, сделать последний рывок, проломить к чертовой матери ребра…
