Василий Головачев - Реквием машине времени
— Что ты? — спросила бесшумно подошедшая Ольга.
Анастасия подняла ладонь, приказывая ей замолчать, вслушивалась. Ничего. Досадливо махнула рукой:
— Показалось, стучали копыта и трубил рог.
— Показалось. До Тюма далековато.
— Может, кто-то охотится.
— Может, — пожала плечами Ольга. — Слушай, надо подумать, как нам Капитана явить в Тюме, В натуральном виде нельзя — выйдет одно общее недоумение. Объявить амазонкой — куча лишних вопросов. Пора думать…
— Пора, — согласилась Анастасия.
Оглянулась — Капитана не было поблизости, удалился за деревья, к ручью, для своих утренних дел. Тем лучше. Анастасия глянула в глаза верному оруженосцу, усмехнулась:
— Странно даже, Олька, зная твои привычки, смотреть, как ты и не пытаешься с нашим спутником теснее подружиться.
Вопреки ее ожиданиям, Ольга не смутилась, а улыбнулась еще более язвительно:
— А я думаю о тебе, госпожа моя. Не решаюсь вставал на пути, читая в сердце твоем.
— Что?! — Анастасия широко раскрыла глаза в гневе. — Чтобы я?! Первая?! Как бы там ни обстояли дела до Мрака, сейчас все иначе!
— А в глазах у тебя — совсем другое.
Анастасия хотела отвернуться, уйти, но подумала, что наверняка Ольга это расценит как победу, и осталась стоять. Смерила взглядом верного оруженосца от серег до шпор и отчеканила:
— Я бы тебя попросила такие глупости держать при себе. Жалко мне тебя. Ты не забывай, пожалуйста, что мы не на Луну улетели, — сказала Анастасия. — Рано или поздно нам предстоит вернуться в наши княжества, в прежнюю жизнь. А ты относишься ко всему так, словно Счастливой Империи уже не существует, и возвращаться нам некуда. Что-то захмелела ты от путешествия и от Знаний…
— А ты — нет?
Анастасия прикусила губу. Подумала и призналась честно:
— Я, кажется, тоже. Как-то по-другому все раньше представлялось. И теперь слишком многое тревожит — я не об опасностях дороги…
— Поворачивать назад не собираешься?
— Вот уж нет, — твердо сказала Анастасия. — Ни в коем случае. Я иду до конца. Или я своими глазами увижу пресловутый Бугор и уверюсь, что за ним лежат прекрасные страны вечного счастья, или… В общем, назад не поверну, пока передо мной будет лежать дорога. И ни о чем не жалею.
От ручья шел Капитан — умытый и веселый, в своей странной облегающей полосатой рубашке, бело-голубой. Увидев их, он издал нелюдской вопль и от избытка переполнявшего и о безоблачного утреннего настроения исполнил несколько молниеносных выпадов этой великолепной борьбы Древних. Анастасия нахмурилась. Как-то они шутки ради сошлись в единоборстве, и Анастасия очень скоро убедилась, что во многом Капитану уступает, хотя и обучалась у лучших мастеров рукопашного боя. Во многом — еще чересчур мягко сказано. Так что появился лишний повод для тайного недовольства собой, возникшего вскоре после чудесного появления Капитана с ясного неба, и, увы, не угасшего — наоборот, княжна, наоборот…
— О чем ты не жалеешь, княжна? — спросил Капитан, слышавший последние фразы разговора. Горн примчался от кустов и восторженно прыгал вокруг него — еще капелька недовольства, чересчур легко признал его и принял в друзья пес, а ведь Анастасия своих псов щенками взяла, натаскивала сама…
— О многом я не жалею, — ответила она суховато.
— А я вот жалею, что у меня осталось только четыре магазина. И три гранаты. — Он тоже стал серьезен. — Кончится мой арсенал, и придется срочно меч осваивать. Вот тогда ты возрадуешься — ибо упаду я сразу с горных высей мощи обладателя огнедышащей палки, подмастерьем у тебя буду. Ведь хотел же когда-то фехтованием заняться, знать бы дураку…
— Меня такая перспектива немножко радует, — сказала Анастасия, увидела, что глаза у него стали грустными, но слово — не воробей. — А вообще — как знать. Может, за Бугром ты найдешь кучу этих самых твоих магазинов.
— Эх, Настя… — сказал он невесело. — Слышали уж мы эти сказки про бугор, за которым рай земной…
— И вы тоже? — изумилась Анастасия.
— Ну, по другому, конечно, а в общем — плохо я что-то верю в ваш Бугор, за которым — реки молочные… Ну, поживем — увидим. Что, собираться пора?
Они ехали к Тракту, оставляя по левую руку встающее над лесом Солнце — что-то в последнее время Анастасия и в мыслях не именовала его уже Ликом Великого Бре. Два дня, вплоть до сегодняшнего утра, они ехали в этом направлении, далеко удалились от Ничьих Земель и явно находились сейчас в пределах Счастливой Империи — все чаще попадались пни лесосек, затесы на деревьях с выжженными на них клеймами бортников, дворянские охотничьи избушки, торные тропы, проложенные и исхоженные людьми. По одной такой они сейчас и двигались не спеша, в тающем, нежном, молочно-сизом утреннем тумане, делавшем лес вокруг чуточку нереальным. Они проехали меж гниющими сплетениями высоких поваленных деревьев (когда-то здесь, скорее всего, пронеслась буря), следуя за тропой, поднялись на вершину пригорка. И Анастасия натянула поводья так резко, что они больно врезались в ладони. Там, впереди, внизу, развернувшись в шеренгу, стоял конный отряд.
Всадник впереди и десять за его спиной. Обычные доспехи Счастливой Империи, золотые серпы-и-молоты на шишаках шлемов. Облачены встречные для битвы — на них, кроме кольчуг, еще и кольчужные штаны, перчатки, налокотники и наголенники, лица закрыты стальными сетками с прорезями для глаз, кони вместо чепраков покрыты такими же сетками, головы их прикрыты железными налобниками, придающими им вид мифологических чудищ. Но ни один уважающий себя воин не отправится на битву со щитом без герба и в плаще без родового знака!
Воцарилась полная тишина, только изредка чей-нибудь конь переступал с ноги на ногу, мотал головой, позвякивала сбруя, и звуки эти, такие обычные, казались зловещими.
— Если вы не разбойники, скажите, почему стыдитесь своих гербов настолько, что укрыли их! — крикнула Анастасия.
Передний всадник молча поднял с лица кольчужную сетку. Туг же она упала вновь, скрывая злобную усмешку Серого Кардинала города Тюма. И Катерина крикнула в ответ:
— Княжна Анастасия! Вынуждена тебя огорчить — твоя увеселительная поездка завершена!
— Бабоньки-голубоньки! — заорал весело Капитан. — Ударницы мадам Бочкаревой, шановно прошу дать дорогу!
Он ничего еще не понимал, не знал, насколько все серьезно. И уж никак не ожидал язвительной реплики Катерины:
— Княжна, твой мальчик для удовольствия плохо воспитан, если вмешивается в женский разговор! Где ты такого выкопала?
Несмотря на смертельную угрозу, Анастасия фыркнула, увидев лицо Капитана, выражавшее крайнюю степень ошеломления и обиды. Он закричал уже по-настоящему зло:
— Тетенька, а вы этой сеткой не от летающих ли вафель прикрылись?
Повелительный жест Катерины — и длинная тяжелая стрела ударила в грудь Капитана, но тут же отлетела, расщепившись о поддетую под куртку кирасу (которую Капитан почему-то именовал бронетюфяком). Шутки кончились. Их будущее предсказать было нетрудно. Анастасия все же крикнула:
— Вызываю тебя на честный поединок!
— С еретиками не дерусь, — спокойно ответила Катерина. — Я их больше привыкла лишать зубов и ноготков. Бросайте оружие. Если сдадитесь, могу и одарить легкой смертью.
— Требую беспристрастного суда в присутствии Жрецов Тюма! — с умыслом крикнула Анастасия.
— Обойдешься! Бросайте оружие!
— Настенька, это что, так серьезно? — тихо спросил Капитан.
— Это смерть, ты что, не понял? — тихо ответила Анастасия. — Никакик сомнений. Никуда они нас не повезут, это ясно. Нас всех тут и положат…
— А вы двое с такой оравой не справитесь, они же по уши в броне. Настенька, но я не могу, это ж бабы…
— Это воины, которые еще и умелые палачи, — сказала Анастасия. Не было времени уламывать его, что-то доказывать. Она вынула меч. — Ну что же… Ольга, умирать придется!
Внезапно конь Капитана галопом рванулся вперед, с пригорка, остановился перед шеренгой закованных в железо Красных Дьяволят. Те враз, без приказа, выхватили мечи. Анастасия пришпорила Росинанта и поскакала вниз, выкрикивая родовой клич, но Капитан уже поднял автомат. Он стрелял почти в упор, ведя стволом справа налево, дико храпящие кони взмывали на дыбы, с тяжелым стуком рушились на землю всадники, кто-то завопил и тут же умолк. Лошадь Катерины — без всадника, с налитыми кровью глазами — едва не сшиблась грудь в грудь с Росинантом, и Анастасия натянула поводья — все и так было кончено.
Все. Она содрогнулась, едва сдержала тошноту, представив себе поля сражений Древних.
Кони без седоков носились взад-вперед вдоль опушки, только один, раненый, катался по траве.
Стояла тишина, несло кровавой сыростью. Капитан сидел на земле, лицо у него было мертвое, пальцы бессознательно сжимались, разжимались, мяли ремень автомата, не в силах его разорвать.
