Фредерик Пол - Проклятие волков. Век нерешительности. Рассказы
Чарлз Форрестер не прожил и четырех десятков лет фактического времени — времени, отмеренного сердцебиением и работой легких. Первая часть жизни, измеренная десятилетиями, протекала в двадцатом веке. Вторая — дни, дарованные чудом, — началась после пяти веков забытья в морозильных камерах.
Но эти пять столетий, незаметно пролетевшие для Форрестера, запечатлелись реальным временем для остального человечества: каждый век — сто лет; каждый год — триста шестьдесят пять дней; каждый день — двадцать четыре часа.
Лишь крупицу истории мог постичь Форрестер из суммы событий, что набежали за эти столетия.
Загадкой оставалось даже могущество, сконцентрированное в аэрозолях.
Экспериментируя с кнопками инджойера или следуя причудам друзей, Форрестер испробовал все многообразие психостимуляторов и эйфориков, тонизирующих и снотворных коктейлей. Но впервые он испробовал смесь, не одурманивающую восприятие, а наоборот — обостряющую. И вот сейчас в зале вместе с Тайко и Эдне, окруженный полусотней мужчин и женщин, он открыл для себя состояние полного пробуждения и впервые в жизни ощутил истинную чистоту восприятия и чувства.
Он обернулся посмотреть на Эдне. Ее лицо было без грима, а глаза впивались немигающим взглядом.
— Ты гадок внутри, — змеей прошипела она.
Слова хлестнули пощечиной, но Форрестер воспринял ее как должное. Очищающий гнев наполнил его сознание и бросился наружу:
— Блудница! — клеймил он. — Твои дети незаконнорожденные! — Он никогда не думал, что способен сказать ей это.
— Заткнись и ползи! — рявкнул Тайко.
Через плечо, небрежно и бесстрастно, Форрестер произнес:
— Да помолчи ты, беспринципная, мягкотелая, продажная шкура.
К удивлению, Эдне ободряюще кивнула и сказала:
— Камикадзе чистой воды. Выросший в грязи и достойный ее представитель, Вульгарный глупец. — Он растерянно молчал, и Эдне с нетерпением воскликнула: — Чего же ты ждешь, камикадзе! Очистись! Ты ревновал?
Не спор витал над залом, а бушующий ураган брани и жестоких оскорблений. Форрестер едва замечал окружающих: все его внимание было приковано к Эдне, к женщине, которой он собирался подарить любовь, но сейчас все усилия он направил на то, чтобы унизить ее.
— Держу пари, ты даже не забеременела! — изгилялся он.
— Что? — выпад застал Эдне врасплох.
— Какие-то дурацкие намеки на выбор имени! Захотела меня захомутать?
Она непонимающе посмотрела на Форрестера и с отвращением воскликнула:
— Пот! Общее реципрокальное имя! Чарлз, ты говоришь, как тупой идиот!
— Вы, пара идиотов! А ну, ползите! — визгливо вскричал Тайко.
Форрестер удосужился взглянуть на Тайко. Тот стоял на коленях прямо на влажном полу, но тут Форрестер понял, что это не влага, а грязь. Вязкая, мягкая, липкая грязь сочилась из стенных отверстий. Многие бросались на пол, вероятно в тысячный раз после размораживания. Форрестера мучила дилемма: какую загадку решить? Узнать суть происходящего в зале? Или — что Эдне имела в виду, когда несла чушь про какое-то реципрокальное имя?
Она настойчиво тянула Форрестера пасть ниц в кашеобразную субстанцию.
— На пол! — кричала она. — Ты делаешь все бестолково. Падай же на пол, ты, потный камикадзе!
В это время воздух перезарядили на стимулятор, открывший Форрестеру ворота чувств. Действие напоминало ЛСД, заключил Форрестер, или супербензедрин. Он увидел новый спектр цветов, услышал крики летучих мышей и рев ультразвука, изведал запахи, вкус, доселе неведомые ему. Он отчетливо осознал, что находился в гуще организованного ритуала, понимая, что его назначение — выход внутреннего напряжения через мерзкие слова, скопившиеся в подсознании и блокируемые внешним сдерживающим центром. Сдержать эмоции? Остановить их поток казалось невозможным. И, анализируя все сказанное Эдне, он знал, что позже, когда туман рассеется, нахлынет сожаление и отвращение к самому себе. Но он высказал все до последней капли.
Она кивала, отвечая соответствующим образом.
— Ревнивец! — кричала она. — Типичное проявление манипуляционного собственничества! Ты грязен изнутри. Мусор!
— Почему бы и не ревновать! Ведь я любил тебя.
— Гаремная любовь! — насмехался Тайко.
Тайко лежал лицом в грязи. Рядом она — безмозглый сгусток страстей. Но она человек, как ты осмеливаешься овладевать ею?!
— Фальшивка! — взревел Форрестер. — Претендент на звание мужчины! Отправляйся ломать машины! — Он был взбешен, но часть его мозга оставалась трезвой и аналитически мыслящей. И он крайне удивился произнесенным оскорблениям в адрес Тайко и Эдне. Это произошло против его воли. Но сознание Форрестера побуждает его изрыгать жестокие, ранящие оскорбления и брань. Оглядевшись вокруг, он обратил внимание на то, что был единственным, кто продолжал стоять на ногах. Остальные извивались и ползали в грязи. Форрестер опустился на колени.
— Зачем вся эта глупая возня? — спросил он.
— Молчи и ползай, — приказал Тайко. — Изгони хоть часть животного начала.
— Отказываясь ползать, ты портишь жизнь окружающим, — врезалась в разговор Эдне. — Прежде чем пойти ногами, ты должен научиться ползать.
Форрестер нагнулся к Эдне.
— Мне претит ползать.
— Ты должен вывести гниль. Секреты, как нарывы… Но, безусловно, камикадзе обожают загнивать.
— Но я не обязан…
Форрестер замолчал, не по добровольной прихоти, а потому что был не в силах вслух произнести заведомую ложь. Он собирался заявить, что у него нет секретов.
У него накопилось бесчисленное множество секретов, а один, самый страшный, почти срывался с языка, сдерживаемый вопящим запретом мозга.
И задержись он хоть на одно лишнее мгновение в этом зале, он закричал бы во всеуслышание, что благодаря его сообщничеству сирианину удалось убежать; а пари на любую сумму, что человечество окажется уничтоженным, он считает почти выигранным.
Стирая грязь, задыхаясь и бормоча себе под нос, Форрестер поднялся и заставил себя побежать раскачивающимся бегом футболиста, увертываясь и перепрыгивая через безликие корчащиеся тела, и, продравшись сквозь цепь рук и недовольные выкрики ползающих, выскочил в раздевалку, где смыл грязь душистым аэрозолем, обсох под теплыми потоками воздуха и окунулся в горячий свет. Свежие одежды появились перед ним, но он не испытывал радости. Временное затмение ушло, зато воспоминания вернулись.
Он был тем, кто уничтожил Землю. В любой момент тайна откроется… И он не отваживался думать, каким окажется наказание.
— Человек Форрестер, — раздался голос инджойера, — за промежуток прерванного обслуживания накопилось некоторое число сообщений. Из них следующие три приоритетных звонка относятся к классу срочных.
