Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне
– Это верно, – глухо сказал Яр.
Магистр очень натурально по-стариковски вздохнул.
– Что за модель и зачем она вам? – спросил Яр.
– Ярослав Игоревич… Я могу быть уверен, что сведения, которые вам сообщу, не будут использованы против нас?
– Не знаю. Вам придётся рискнуть.
– Мы рискнём… Ради прекращения вражды и, может быть, ради будущего союза.
– Судя по всему, вам очень нужна модель, – заметил Яр.
– Очень… Дело в том, что это не просто модель. Это… я не могу подобрать нужного термина. У нас есть понятие, которое можно перевести приблизительно как "зеркальный фактор". Но "зеркальный" – это неточно… Вы не знакомы с теорией близнецов?
– Увы… – произнёс Яр.
– Тогда самый простой пример. Два близнеца всегда удивительно похожи. Не только внешне, но и мыслями и чувствами. Бывают случаи: один обожжёт палец, а у другого тоже вскакивает на пальце волдырь… Модель, о которой мы говорим, и настоящая наша Галактика – такие вот близнецы. Носители зеркального фактора… Я, кажется, крайне бестолково объясняю.
– Ничего, я улавливаю, – вежливо сказал Яр.
– Собственно, это даже не близнецы, а как бы одно целое, хотя галактика по нашим понятиям колоссальна, а модель – это просто искорка. Её в просторечии так и зовут – "искорка". Но дело не в линейных величинах, здесь вступают в силу иные понятия…
– И, воздействуя на "искорку", вы надеетесь изменить что-то в нашей грешной Галактике?
– Вы уловили суть…
– Уловил… Но не уловил, почему я должен становиться вашим сообщником? Помогать тем, кто принёс Планете столько горя! И уверен, что не только этой планете! Не так ли, Магистр?
Магистр опять побарабанил пальцами по шахматному столику.
– Я понимаю вас… Но никакое развитие, никакая история не обходится без жертв. Их нельзя было избежать. Люди часто гибнут во имя высшей цели…
– Во имя в а ш е й цели н а ш и люди… – Яр кивнул на Данку: – Объясните этой девочке, ради чего во время нашествия погибла её мать.
– Я приношу свои соболезнования, – тихо сказал Магистр.
Чита стукнул об пол мячиком и спросил:
– От имени всех семисот двадцати девяти единиц интеллекта?
– Да, мальчик, – сказал Магистр.
– Не думаю, что мы договоримся, – сумрачно произнёс Яр.
– Но почему? Ярослав Игоревич! Если у нас будет модель, мы как раз сможем избавить Планету от нашествий, эпидемий и других нежелательных явлений, которые вызывает эксперимент! Мы будем работать не с Галактикой, а только с её моделью!
– Да! И однажды воткнёте в искорку булавку. Ради эксперимента. И в центре Галактики к чёртовой бабушке разлетится ядро с тысячами обитаемых миров…
– Ярослав Игоревич… Извините, но нельзя же мыслить так примитивно.
Яр устало вздохнул:
– Что поделаешь. У меня всего одна единица интеллекта. Она не может понять, почему ради вашей бредовой цели…
– Цель не бредовая, – сухо перебил Магистр. – Вы просто не в состоянии осознать. Мыслящая галактика – это пик развития. Высшее достижение… Это даёт нам ощущение вечной жизни и полного удовлетворения. В этом мы видим смысл нашего существования.
– Вы – это вы! – бросил Яр. – А другие видят смысл по-своему.
– Вот именно! Каждый из вас по-своему, – с явной насмешкой отозвался Магистр. – Мы, по крайней мере, знаем, зачем живём. А вы, люди?
– Люди живут для счастья, – сказал Яр. – Вы, Магистр, этого не поймёте. Несмотря на семьсот двадцать девять…
– Действительно, не пойму. У вас у каждого своё счастье. Один счастлив, когда женится на любимой девушке, другой – когда на вдовушке с хорошим счётом в банке. Третьему достаточно купить мотоцикл, четвёртый счастлив благодаря солидной зарплате и красивой даче…
– Есть кое-что и помасштабнее…
– Не спорю. Один считает целью жизни выиграть как можно больше сражений, другой посвятил себя тому, чтобы сражений никогда не было. Третий мечтает открыть неизвестную планету…
"Не в планетах дело, – подумал Яр. – Когда-то мне казалось так же, а теперь знаю – не в них дело. Счастье – когда счастливы те, кого любишь. И когда они есть – те, кого ты любишь… Вот этого ты, глиняная дубина, не поймёшь никогда".
Но Магистр что-то понял. А может быть, просто уловил мысли Яра.
– Ну, что же, – примирительно сказал он, – каждому своё. Смысл человеческих привязанностей для нас действительно неясен… Но раз они так сильны, может быть, именно это заставит вас согласиться?
– То есть? – жёстко сказал Яр и взглянул на Читу. Чита оттолкнулся лопатками от стены и стоял к Яру вполоборота, руку с мячиком держал, слегка отведя от бедра.
Магистр сказал негромко и раздельно:
– Ярослав Игоревич, давайте так: вы достанете нам искорку, а мы возвратим вам мальчика.
Стало опять очень тихо. Сверху снова сорвался шарик, но никто не обратил на это внимания.
Яр встал и медленно спросил:
– Какого мальчика?
– Ну, того… Вашего приёмного сына. Которого звали Игнатик Яр.
Яр молчал.
– Я понимаю, – осторожно сказал Магистр. – Вы видели его могилу. Но он… он не мёртв. По крайней мере, в наших силах вернуть его вам целым и невредимым.
Яр молчал.
– Так что же? – тихо, но нетерпеливо спросил Магистр.
Тогда Яр громко сказал:
– Тик!
Дверца у сцены открылась. Игнатик шагнул через порог, на шее у него висели провода с цветными фонариками.
– Яр! Я всё перепаял, только надо сменить лампочку…
– Тик, – сказал Яр, – посиди с нами, мы тут беседуем… Итак, я вас слушаю дальше, Магистр…
3С утра была оттепель, но сейчас холод покрыл подтаявшую дорогу крепкой ледяной коркой. Эту корку заметала сухая мелкая метель. Слой снега был ещё тонким и непрочным, он срывался под колёсами, и стёртые шины скользили на ледяных буграх. А во вмятинах, где намело уже порядочно, колёса увязали, и мотор тогда выл с отчаянием угодившего в яму волка.
Старый школьный "козлик" с фанерными дверцами двигался по окраинной дороге к посёлку Холмы. Яр вертел баранку, стараясь удержать машину в колеях. Её кидало. Горела только одна фара, и жёлтый конус луча потерянно метался над заледенелыми рытвинами. В луче летела справа налево колючая вьюга.
На заднем сиденье мотались, подпрыгивали и валились друг на друга Игнатик и Алька.
Алька вдруг засмеялся:
– Как у него отвисла челюсть! Будто у настоящего, у живого! От удивленья…
– У кого? – не понял Яр.
– У Магистра! Когда Тик появился…
Яр усмехнулся, вспоминать об этом было приятно. Яр крутнул влево и сказал:
– Хорошо отвисла… Совсем как у меня тогда, в сентябре, когда Тик шагнул из соседней комнаты. Хотя, конечно, чувства у меня и у Магистра были разные…
