Андрей Имранов - Вопрос экономической целесообразности
Утро - определенно тупее вечера. Если дверная ручка не находится с пятой попытки, это означает, что еще часик сна был бы определенно не лишним. Я зевнул, попытался заменить перед внутренним взором вид подушки на вид дымящейся чашки кофе и поискал еще раз. Тот же результат. Я насторожился. Шесть раз - это явно лишнее, даже с поправкой на непроснувшийся мозг. Я присел и тупо уставился на кружок в двери с небольшим квадратным отверстием. Ставлю получку за два месяца, что еще вчера вечером на этом самом месте была дверная ручка. Сонливость потихоньку испарялась, заменяясь предчувствием чего-то неприятного. Я поискал на полу - может, отвалилась ручка? Пол был чист, закатиться ей было решительно некуда, да и отвалиться сама собой она тоже не могла - снять ее можно было, только вывинтив болт в торце.
Как было сделано в комнате Миши.
Или в камере Миши?
Я начал беспокоиться. Может, Стас решил просто пошутить? Слабо верится, но кто их знает, этих русских? Шкафчик! Я распахнул дверцу и тяжело вздохнул. Два термоса, три пакета с сухпаем. Даже без лежащей рядом записки, написанной корявыми печатными буквами, мне было понятно, что шутить Стас не собирался.
«Тебе придется посидеть здесь до вечера. Захочешь в туалет - постучи в дверь. Мурад английского не знает, можешь не пытаться с ним общаться. И ни с кем другим тоже - у Мурада на этот счет четкие инструкции. И, поверь, он намного круче, чем кажется. Искренне рекомендую тебе этого не проверять. Все объяснения - вечером. Извини. Стас.» Хвостик у букв i был завернут в другую сторону, как у j, и из-за этого весь текст приобретал какой-то дикий акцент. Чему удивляться, в наш век поголовной компьютеризации не всякий американец имеет хороший почерк.
Я сел на кровать, открыл термос, понюхал. Лунный кофе, судя по запаху. И на том спасибо. Ненавижу ждать и терпеть. Я полжизни только этим и занимаюсь, что жду и терплю. Дерьмо.
И главное - совершенно непонятно, зачем Стас меня тут запер. Чтобы загрести всю славу себе? Ерунда. Чтобы предотвратить распространение опасного сумасшествия? Больше похоже на истину, но все равно ерунда. Скорее всего, он запер меня по распоряжению от хозяев компании. А вот чего ждать от них? Вероятнее всего, вечером прилетят какие-то спецы, которые меня подробно расспросят и изучат. Конечно, это влетит компании в копеечку (в охеренную такую копеечку), но то, что лежит под лунным грунтом - окупит любые расходы. Хотя... пожалуй, компании придется поделиться найденным с остальным миром.
Все могло бы пойти по-другому, если бы вот здесь я хорошенько подумал. Но тут начиналась большая политика, а я всегда питал к ней стойкое отвращение. Мой покойный папа, полжизни просидевший в городском совете выборным главой, сказал мне, когда я поступил в институт: «Захария, ты уходишь из дома и начинаешь жить сам. Одному Господу известно, кем ты станешь. Ты можешь стать ассенизатором, гангстером, или копом. Ты даже можешь стать альфонсом или, не приведи Господь, даже чертовым юристом! И вот что: в трудную минуту твой отец всегда протянет тебе руку помощи. Но если ты станешь политиком, я тебя прокляну, так и знай». Не то чтобы я всегда слушался родителей, но, согласитесь, сказано сильно.
Я совершенно извелся, выпил оба термоса и съел содержимое всех трех пакетов. Два раза прогулялся до туалета в сопровождении молчаливого, смахивающего на сицилийца, парня. Проверять его крутизну мне совершенно не хотелось: хоть я и был покрупнее, но его змеиный взгляд и вкрадчивые кошачьи движения недвусмысленно предостерегали от подобных попыток. Я нашел в шкафчике карандаш и играл сам с собой в точки. Достойное времяпровождение для дипломированного психолога.
Стас появился, когда я уже подумывал отойти ко сну. Открыл дверь, смерил меня мрачным взглядом и буркнул: «Пошли». Если он ожидал, что я наброшусь на него с претензиями, вопросами, или, еще лучше, с кулаками - то я его разочаровал. Я просто молча пошел за ним - у меня тоже есть своя гордость.
Стас завел меня в комнату, размеры которой меня удивили - она была бы просторной даже по земным меркам. Вдобавок на одной стене красовался иллюминатор площадью в добрых пару квадратных метров, разумеется, с видом на Землю. Неяркая лампа смутно освещала силуэт грузного, я б даже сказал, толстого, мужчины, стоящего ко мне спиной. Что-то в этой фигуре показалось мне знакомым. Дверь мягко чмокнула, закрываясь, и толстяк оторвался от созерцания колыбели человечества.
Большой человек. Очень большой человек. Конечно же, я его знаю. На мгновение мне стало не по себе - не каждый день к тебе на Луну прилетает самый богатый человек мира. Леонид Штейнберг, «Бриллиантовый король», «Русский Мидас». Это ему принадлежат больше двух третей всех добываемых драгоценных камней и металлов. По слухам, в его главной резиденции, вся сантехника сделана из золота. Я сглотнул и поздоровался. Штейнберг кивнул:
- Добрый вечер, - голос его оказался сухим и неприятным, - пропустим знакомство. Я знаю, кто Вы, а Вы, наверняка, знаете, кто я. Для начала, хочу поблагодарить Вас, что вытащили меня сюда, - он кивнул головой в сторону иллюминатора, - всегда мечтал посмотреть на Землю со стороны, но никак не мог урвать для этого время. Спасибо.
Пауза. Я опять сглотнул:
- Не за что.
- А теперь - к делу, - Штейнберг прошелся по комнате - пять шагов в одну сторону, пять шагов в другую, - у меня к Вам предложение. Насколько мне известно, вы не связаны с «Селдайм, инк.» никакими обязательствами, кроме контракта, который заканчивается через два месяца с небольшим. Я предлагаю Вам работу в «Рашн Бирс» и обещаю, что Вы будете самым высокооплачиваемым психологом в мире. Что скажете?
Не знаю, появился ли у меня в глазах значок доллара, как в мультике у Скруджа МакДака, но перед глазами определенно потемнело. Кстати, «самый высокооплачиваемый» - это сколько? Вот, скажем, Людвиг Майерс. Зарабатывает не менее двухсот тысяч в год и при этом (я совершенно уверен) далеко не самый высокооплачиваемый психолог в мире. Где-то на краешке воображения, затмевая пейзажи иных миров, замаячили яхты, личные самолеты, дорогие автомобили, дома на побережье и прочие атрибуты роскошной жизни. Поймите меня правильно, я родился и вырос в достаточно обеспеченной семье, но при этом никогда и мечтать не смел, что смогу добраться до таких вершин. Я с трудом удержался от желания себя ущипнуть и спросил, не слыша своего голоса:
- Что для этого от меня требуется?
Штейнберг глянул на меня взглядом почуявшего прибыль страхового агента и кивнул:
- Всего лишь - честно и правильно ответить на два вопроса, - выдержал грамотную паузу и в момент, когда я уже разинул рот, чтобы выяснить - какие, продолжил, - вопрос первый: можно ли воспользоваться этими инопланетными знаниями, или их частью, таким образом, чтобы скрыть их происхождение?
