Сборник - Фантастика, 1987 год
– У тебя оптимизма, пожалуй, тоже с избытком.
– Я проштудировал ворох научных работ по анатомии, физиологии, высшей нервной деятельности…
– Но устаревшие догмы опровергнуты последними выводами ученых.
– Нас рассудит история, сэр! - с шутливым патетизмом воскликнул он.
Теперь мы часто подолгу гуляли с Бобом в городском сквере.
Оба мы были молоды, оба мечтали попасть в клан избранных. Нашим кумиром был успех в любой его форме, в любом деле,- успех, который мы связывали с богатством, а богатство - со свободой.
Наши сердца бились в унисон, хотя мнения относительно путей достижения цели у нас расходились.
Еле успевая за широко и энергично шагавшим другом, хватая открытым ртом морозный воздух, я выслушивал его страстные монологи в защиту дерзновенного замысла…
– Ах, тебе не нравится моя идея! Запомни: степень личной свободы находится в прямой зависимости от суммы банковского вклада! Счастье не в деньгах, а в их количестве! Ради бумажек человек, это божье созданье, забывает все святое, отрекается от своего творца, предает родителей и друзей, даже идет на убийство. Золото.оправдывает и покрывает ореолом все его деяния. А чем негодно мое намерение? Оно не связано ни с преступлением, ни с подлостью! Моя идея - квинтэссенция чистоты и благородства! Я рискую только своей головой. И ты мне посодействуешь…
Потом он принимался горячо доказывать, что интеллектуальная деятельность - это функция исключительно коры головного мозга. С завидным знанием разъяснял, какая доля мозга, какая его извилина какими функциями ведает…
Не знаю, что тут было причиной: может быть, убежденность Боба, или сила его логики и аргументов, но только я, как и Лиз, начал верить в успех его необыкновенного предприятия.
– А когда мой мыслительный аппарат приобщится к миллионам,- добавил он однажды,- можешь быть уверен: он не забудет о тебе, мой осторожный и щепетильный друг!
Боб часто прибегал к шутливой форме доказательства, однако каждая его шутка содержала глубокий смысл.
– А ты не боишься, что к твоей голове пришьют дряхлое тело старика? - спросил я.
– Конечно, самое дорогое у человека - здоровье: каждый чих обходится нам в сотни дин,- прищуривался он, как бы прицеливался.- Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным! Но есть немало трагических реципиентов, после разных аварий… На них-то я и рассчитываю.
Нередко наши прогулки проходили в горячих спорах, в которых его негативные оценки явлений сталкивались с моими умеренными взглядами. Особенно яростно он обрушивался на частные, привилегированные лицеи и высшие школы, выпускники которых словно по наследству получали ключевые командные посты.
По субботним вечерам к нам присоединялась Лиз. Здесь в ней неожиданно пробуждалась экзальтированная натура. Она обнаруживала скрытый темперамент и фантазию…
Исследования в Центре биоперемещений подтвердили мои предположения об отменном здоровье Боба. За его консолидацию Лиз должна была получить пятьсот сорок тысяч дин. Особенно высоко была оценена голова.
Однако с окончательным решением Винкли не торопился. Он был весел и бодр и однажды во время прогулки затеял вроде бы шутливый разговор:
– Дорогой Кларк, вижу, тебе не дает покоя потраченная на мое исследование сумма. Поэтому ты жаждешь отправить меня к праотцам, а мои дорогие органы - на аукцион. Можешь успокоиться! Все так и будет, но сначала мне предстоит провернуть одну акцию.
Я опасался, что на каком-то этапе его авантюрной истории может разразиться грандиозный скандал. Никакими прямыми сделками я не был связан с Бобом Винкли, хотя и постарался завоевать полное доверие и дружбу Лиз. Прозрачные намеки на то, что мое товарищеское отношение к Бобу выше моего служебного долга, сделали свое дело: меня начали посвящать в некоторые щекотливые семейные тайны.
Однако руководство бюро заподозрило уже, что не случайно Боб Винкли во время исследований со свойственной ему прямотой и дерзостью обвинял Биоцентр в сокрытии от клиентов важной информации по консолидации. От кого он об этом узнал? Начальство сделало выводы и предпочло избавиться от меня.
Я был ужасно зол на Боба.
– А если я проболтаюсь о твоих замыслах? - мстительно говорил я Бобу.
– Но ты не сделаешь этого…
– Почему же? Тебе можно, а мне нельзя?
Боб самонадеянно обещал сторицей возместить мне потери и скоро с помощью какого-то родственника Лиз устроил меня в газету “Фурор”, в отдел светской хроники.
И я простил его.
Во-первых, это уже совпадало с моими жизненными планами.
А во-вторых, новая работа дала мне не только средства, но и не лишала меня тщеславных надежд.
Я верил, что настанет время, и я смогу рассказать об уникальной “деловой операции” Боба подробнее и благодаря близости к прессе раньше других. А это может принести и моральное удовлетворение, и капитал.
Вскоре я узнал, что Боб развелся с Лиз… Однако завещание на сумму по консолидации оставил на ее имя.
Подумалось, что развод - это подготовка Боба к деловой операции, с целью уменьшить налог с завещанной суммы, так как при завещании капиталов государству, общественным организациям и неродственным лицам налоговый процент с них был по нашим законам гораздо ниже, чем с прямых наследников.
На мой вопрос о причинах развода Лиз отвечала невразумительно:
– Последнее время Боб вообще стал не в себе. Идти на такое дело - это ведь не шутка,- простодушно разводила она руками.
Но Винкли, высокий, подтянутый, расхаживал по комнате, даже что-то мурлыкал себе под нос и хитро посматривал на меня. В то время, когда я владею уникальной тайной его деловой операции, он скрывает от меня какие-то мелочи. А ведь теперь в моих силах помочь или помешать ему в главном!!
Способность использовать чужие слабости или тайны в своих интересах - это высшая степень по сравнению с умением распознавать людей, это уже алгебра успеха! К таким выводам я пришел, кстати, не без помощи Боба: А сейчас он наталкивает меня на мысль проверить метод на практике…
Однако шантажировать друга я был не в силах. К тому же хитрый Боб, видимо, понял мое состояние и многообещающе произнес:
– Еще немного терпения, Кларк, и мы с тобой будем ворочать крупными делами…
Через две недели после исследований Боб отдал себя, как он говорил, в руки эскулапов.
Мы с Лиз провожали его до дверей Биоцентра. Стараясь подбодрить скорее себя, чем его, я произнес “до скорого свиданья”, но расцеловались мы, как при прощании.
Не буду скрывать, Боб унес частицу моего сердца. Чем он привязал меня к себе: завидным обаянием, недюжинным умом или целеустремленностью? Все эти качества совмещались в нем с удивительной гармоничностью. Оставшись наедине, я чуть ли не оплакивал его уход.
