Сборник - Фантастика, 1987 год
– За непригодные биоаппараты выплачивается десять процентов общей стоимости,- вынужден был ответить я.
Винкли резко поднялся и выпрямился во весь рост.
– Господин Елоу, скажите откровенно,- совсем другим, требовательным тоном обратился ко мне он,- на какую сумму в конце концов я могу надеяться при полной консолидации?
Он стоял.передо мной, как бы предлагая оценить себя.
– Вести подобные разговоры нам категорически запрещается…
– Я надежный человек…- сказал он.- Поверьте…
– В самом лучшем случае вы получите до пятисот тысяч ДИН.
Он мотнул головой: - Не забудьте оценить мои мыслительные способности!
– Я учел все!
– Пятьсот тысяч вместе с головой! - Он всплеснул руками.И из этих денег еще платить налог, как с прибыли?
– Разумеется, только не с прибыли, а с наследства.
– Это же надувательство! - От возмущения он побагровел.- Вы соблазняете миллионом, а платите гроши. Минус налог и сумма на исследование. Что же останется мне?
– Деньги вам будут ни к чему, господин Винкли,- улыбнулся я.
Он рванулся в мою сторону так, что я даже испуганно отшатнулся…
– Вы дурачите меня! - Он резко повернулся и, размахивая руками, пошел к двери.
У порога остановился: - Вашу лавочку пора прикрыть! - И вышел, хлопнув дверью.
Но тотчас вернулся, молча снял с вешалки пальто и решительно вышел.
О, в нем кипел могучий темперамент! Я понял, что спокойствие клиента, поразившее меня ранее, не что иное, как драгоценное умение-держать себя в руках.
“Что нужно человеку для успеха?” - этот вопрос встал передо мной, пожалуй, еще в пору отрочества, и именно он привел меня в Делинджер. Вырвавшись из сельской тиши, окунувшись в этот современный Вавилон с миллионным людским круговоротом, с множеством ежедневных новых знакомств, я начал понимать, что для успеха в первую очередь надо уметь распознавать и правильно оценивать окружающих людей. Ведь каждый из них неизбежно что-то прячет от посторонних глаз. Недалекие люди, желая произвести впечатление, выставляют напоказ самые выигрышные свои стороны. Незаурядные натуры, наоборот, меньше всего заботятся о внешнем эффекте, поэтому никогда не раскрывают свои главные козыри, а пускают их в ход неожиданно, в нужный момент.
Справедливо подмечено, что человека можно сопоставить с дробью: подлинное в нем является числителем, а выставляемое напоказ - знаменателем. Умение видеть в окружающих скрытые силы и пружины я назвал для себя азбукой успеха. И на всех смотрел под этим углом…
Оказалось, что большинство наших клиентов были одномерными, опустошенными, они легко распознавались.
Иногда попадались посетители, напускавшие на себя таинственную значительность. Они ходили к нам месяцами и все время что-то обдумывали, не решаясь на отважный шаг, и таким образом скрывали не силу, а слабость.
Винкли не был похож ни на кого… Плату за собственную смерть он считал прибылью. Не случайно с его губ сорвался многозначительный вопрос: “А что останется мне?” И он был явно раздосадован на себя, словно бы проговорился.
А его поведение в бюро! Он въедливо и хладнокровно выспрашивал обо всем, до чего решившемуся на роковой шаг не должно быть никакого дела. Я заподозрил, что основная его цель - не ожидаемые тысячи, а что-то иное, что он тщательно скрывал в себе. “Авантюрист?” Всякая тайна притягивает. Захотелось узнать, на что может надеяться человек, добровольно приносящий себя в жертву?
Я не сомневался, что Винкли еще вернется в наше бюро. Его он выбрал не случайно, по-видимому, хотел обвести нас вокруг пальца.
Появился он в конторе через несколько дней. Неторопливо уселся напротив меня, интригующе, с едва заметной усмешкой посмотрел мне в глаза, беззаботно закинул ногу на ногу.
– Господин Елоу! Я продам себя только за миллион! Он мне необходим… Хотелось бы еще кое-что выяснить насчет исследований.
Его пышущее румянцем и нарочито спокойное лицо невольно привлекало внимание.
– К вашим услугам.
– Я готов влезть в долги и достать под проценты пятьдесят тысяч на исследование. А если выяснится, что половина моих механизмов с изъянами, и я окажусь непригодным к полной консолидации?
– Такого почти не бывает. Что-то все равно пригодится.
– За это что-то могу я получить хотя бы тысяч четыреста?
– Судя по вашему виду - безусловно!
– Теперь о главном. Практикуются ли у вас исследования в долг?
Хотя я понял его с полуслова, все же для видимости спросил:
– Как вы это себе представляете?
– Я заключаю с вами контракт на полную консолидацию, а стоимость исследований вы вычтете потом из моего гонорара.
Озорные искры в его глазах смутили меня. Ну, ей-богу, он хочет нас обмануть.
– В отдельных случаях такие сделки допускаются.
– Вы не поможете заключить такой контракт?
В исследованиях в кредит, скажу откровенно, не только не было никаких трудностей, они даже поощрялись, так как являлись для консолидаторов своеобразным Рубиконом: задолжавшим такую сумму обратной дороги не было. Но я сразу ухватился за его слова: вот он, удобный случай для сближения. Понизив голос, с видом заговорщика я спросил:
– Вы никуда не торопитесь, господин Винкли?
Он хмыкнул, пожал плечами, под рубашкой его чувствовались крепкие мускулы, оживленно проговорил: - Я тоже предпочитаю приватные беседы.
– Подождите меня минут десять у входа.
С того вечера так и повелось. Боб Винкли часто приходил к концу рабочего дня, потом провожал меня… И я, конечно, обещал ему сделать все возможное. Разговор касался разного: Винкли был хитер, умен, умел скрывать свои тайные намерения. Тем не менее мы постепенно сблизились. В один прекрасный вечер я с внутренним ликованием принял приглашения Боба прийти к нему на обед. Я надеялся, что в домашней обстановке, мне удастся узнать больше.
– Знакомьтесь, Кларк, моя жена Лиз.
Высокая, полная женщина, с зелеными глазами, с темными уложенными в пучок волосами медленно протянула руку для поцелуя, потом плавным жестом пригласила в комнату.
– Проходите, господин Елоу.
Пятилетнего сына Лиз отправила поиграть во двор. И за столом их скромной квартиры, кроме нас, никого не было.
В первый момент я был поражен тем, что, обсуждая намерения мужа, Лиз держалась очень спокойно, как будто речь шла о сдаче под залог дорогой, но не очень нужной вещи. Сразу же подумалось, что у нее есть любовник и что она не прочь избавиться от Боба, да еще с такой выгодой.
Но, посидев за-столом и приглядевшись к ней, я заметил, что эту женщину ничто не волновало, на все она реагировала до удивления поверхностно. Легко было предположить, что Лиз вообще неспособна на переживания, но я и в этом засомневался.
