Илья Рясной - Охота на уродов
- Заказуха, - авторитетно заявил капитан из ГНР. - Профессионалы работали. Первый выстрел аккуратненько в грудь. Контрольный - в голову. Оружие сбросили.
- Где? - спросил Павлов.
- Вон "ТТ" валяется. Мы не трогали.
- Заказуха, - Павлов ткнул носком ботинка в кучу лохмотьев, в которые было завернуто массивное человеческое, сильно провонявшее и уже долгие годы бесполезное для общества и для самого хозяина тело.
- Ты чего трепешь? - возмутился эмоциональный Аркаша. - Кому Гусь нужен, его заказывать?
- Может, князь в изгнании? - хмыкнул Павлов. - Дело о наследстве. Агата Кристи. Том десятый.
- Наследник Рокфеллера. Тьфу! - в сердцах сплюнул Аркаша.
***
- Ты зачем пистолет бросил? - заорал Тюрьма, когда они вернулись в подвал.
- Как зачем? Киллеры в кино всегда бросают пистолет. Менты могут по нему вычислить.
- Во дурак! Укосячил по полной!
- А за дурака по сопатке? - взвизгнул и так взведенный Туман.
- Чего?
- Да ладно, - примирительно произнес Шварц. - Хва.
Туман закусил губу, потом заворчал:
- Такой умный, сам бы и валил.
- И завалил бы.
- Ага. Обгадился бы...
Тюрьма выудил из-за ящиков бутылку "чернил", которые вчера не допили, и жадно присосался к горлышку.
- А мне? - капризно воскликнула Кикимора. Тюрьма только отмахнулся и осушил бутылку до последней капли.
- Жила, - скривилась Кикимора.
Помолчали. А потом полились слова. Шварц и Кикимора не были на месте расправы, и Туман, сбиваясь, сатанея от восторга, который вливался в него откуда-то из потусторонней тьмы, взахлеб в который раз рассказывал:
- Я вижу. Гусь уже обделался... Вижу, сейчас на брюхе поползет, начнет умолять... Я чего, садик, что ли? Мне оно не надо. Я ему - молись, гнида... И в грудину шмальнул. Он сразу - херак. Готов...
Тюрьма насупился. Он случившееся не комментировал. И особого восторга не испытывал. Он отлично видел, что Туман едва не сплоховал, ему было страшно, и бомж чуть не отобрал у него пистолет. И что было бы тогда?
- А потом в башку ему... Ничего не чувствуешь. Будто в бутылку стреляешь... Кайф!
Кикимора смотрела на него со смесью ужаса и восхищения. Он был определенно герой ее романа. - - Чего молчишь. Тюрьма? - недоброжелательно покосился на него Туман.
- Большая заслуга - бича замочить, - буркнул Тюрьма.
Наконец разговор иссох, как источник в пустыне... Вернувшись домой, Туман хорошенько укололся, так что едва не перебрал дозу. Долго отходил. Потом раскумарился... Сперва в квартире он был один, валяясь, уткнувшись в грязные простыни. Позже приплелась маманя, полупьяная, злая, с фингалами под обоими глазами.
- Народец, - хрюкнула презрительно она. - Бутылку жалко на улице оставить.
Она жила, собирая бутылки, и вела за место под солнцем постоянные бои, которые по накалу страстей могли дать фору мафиозным разборкам.
- Дома - шаром покати, - гнусаво ворчала она, обшаривая неработающий холодильник и шкафы. - Балбес вымахал, а я за ним ходить должна, кормить с ложечки. "
- Ты, харя! - возмутился Туман, наконец начавший выныривать из наркотического забытия.
- Выкормыш! Гаденыш!
Туман схватил табуретку и запустил ее в маманю. Табуретка угодила ей по руке. Маманя, опустившись на пол, обхватила голову и взвыла во весь голос:
- Уби-ил! Убил, паскудник! Сыночек родной, уби-и-ил!
- Заткнись! - взвизгнул Туман, подскочил к ней и пнул ногой.
Подействовало - маманя замолчала, опасливо глядя на сыночка.
- Еще квакнешь - убью... И тебя, и хахалей твоих!
- Гад паскудный, - прошептала маманя, тяжело поднимаясь, и прошаркала на кухню.
Самочувствие у Тумана было отвратное. Очнувшись в очередной раз, ощущая, что его бьет колотун, а во рту будто птицы нагадили, он побродил кругами, как робот, по замусоренной пустой квартире и обнаружил, что почти тысяча рублей - те самые, которые забрали у азера, пропали из кармана.
- Вот падла, - прошипел он, вскипая.
Если бы в тот момент он застал маманю, порвал бы ее, как Тузик грелку. Но ее в квартире не было. Зато на кухонном столе присутствовали вещественные доказательства ее загула - среди ошметков ветчины и воблы, рядом с пластмассовой бутылкой "фанты" возвышалась пустая бутылка из-под "Мартини".
- Ни хрена себе! - оторопело уставился на бутылку Туман, пытаясь врубиться, что это такое.
Он знал, что эта бутылка в магазине стоит три сотни рублей. И полагал, что маманя скорее сдохнет, чем купит что-то дороже дрянного спирта, размешанного с водой и клофелином для большего кайфа и меньшего градуса, который гонят азеры и продают из-под полы за бросовую цену. Но никто "Мартини" приволочь в дом не мог. Получается, купила ее маманя. Из тех самых рублей. Чего ее дернуло? Может, какое-то дремлющее внутри желание хоть один вечер пожить красиво и насладиться дотоле неведомым ей таинственным напитком, воспринимавшимся как амброзия. "Я хочу жить красиво", - несколько раз заявляла она, когда пила особенно много и особенно дрянную водку. И вот, кажется, мечта ее сбылась.
В общем, маманя выжрала бутылку "Мартини", забрала все деньги и смылась, небезосновательно опасаясь гнева своего сына.
- Прибью суку.. Застрелю, - пробурчал он... Самое хреновое, что деньги были последние. Оставалась еще доля "герыча", которую он получил в результате дележки - после всего у него было граммов десять, количество огромное, на полтысячи долларов потянет. Но расставаться с чистейшим розовым героином он не хотел. В крайнем случае разбадяжит побольше и начнет толкать по "чекам" - дозам в одну десятую грамма, благо желающих полно. Не тут, так в Москве. Но это на крайняк.
На улице было тепло. Казалось, что тротуары превратились в палубу океанского лайнера. Ощущение знакомое. Пока Туман еще мог заставить себя самостоятельно слезать с иглы, но с каждым месяцем это становилось все труднее. Со временем от ломки без метадона не избавиться. Но это когда еще будет!
В подвале было пусто. Он полез к тайнику, вытащил оттуда "дипломат" со стволами. Взял один пистолет. Вернулся в комнатенку и стал завороженно его рассматривать. Он гладил его гладкие формы, при этом возникало сладостное ощущение, будто он гладит желанную женщину. Это возбуждало.
Послышался шорох. Туман обернулся, выставив перед собой пистолет.
- Убери! - нервно воскликнул Тюрьма.
- Ты чего?
- А ты чего?
- Сижу. Вас жду. Где все?
- Шварц свою долю героина продает. На мотоцикл почти собрал. Кикимора дома сидит. Ее предок запер.
- А ты?
- А что я? У меня маманя в Валаамский монастырь с паломниками укатила.
- Делать ей не хрена?
- Она верит, - в голосе Тюрьмы неожиданно появились теплые нотки. - Ее право.
- Ну да, - отмахнулся Туман. - А моя все бабки стырила.
