Джон Уиндем - Золотоглазые
Исследования на Ферме продолжались немного дольше, и среди работающих там был Бернард Уосткот. Он несколько раз заезжал к нам, но ничего нового не сообщил, а мы не спрашивали о деталях. Мы знали не больше, чем остальные в деревне: что секретные работы продолжаются. До того, как объявить о своем отъезде в Лондон, Бернард не заговаривал о том злополучном Потерянном Дне. Но в этот раз, когда разговор стих, он сказал:
— У меня к вам есть предложение. Если оно вам подойдет…
— Послушаем и решим, — сказал я.
— Основное вот в чем: нам очень важно, чтобы кто-то наблюдал за деревней и знал, что здесь происходит. Мы, конечно, можем оставить здесь одного из наших людей, но против этого есть некоторые возражения. Во-первых, ему надо быть своим человеком в деревне, а во-вторых, сомнительно, чтобы мы могли обеспечить его работой на это время, а если он не будет здесь постоянно, то какая с него будет польза? Если же, с другой стороны, мы сможем найти надежного человека, который уже знает место и людей и будет нам письменно сообщать о новостях, это будет выгодно со всех сторон. Как вы думаете?
Я размышлял минуту.
— Вообще-то, это нам не очень нравиться. Все будет зависеть от того, в чем будут заключаться наши обязанности, — я посмотрел на Джанет, сидящую рядом.
— Это выглядит так, словно нас пригласили шпионить за нашими друзьями и соседями, — заметила она холодно. — Думаю, что нам это не подойдет.
— Да, — поддержал ее я. — Это же наш дом.
Бернард кивнул, словно ожидал именно такой реакции.
— Вы считаете себя частью этого общества? — спросил он.
— Мы стремимся к этому, — ответил я.
Он снова кивнул.
— Хорошо, что вы, по крайней мере, начали чувствовать обязательства по отношению к нему. Это основное, что нужно человеку, который возьмется за наше дело.
— Не совсем понимаю, зачем вообще нужна слежка. Сотни лет Мидвич обходился без этого. По крайней мере, внимания самих жителей вполне достаточно.
— Ты прав, — заметил он. — До сегодняшнего дня. А теперь, однако, Мидвич нуждается во внешней помощи, и он ее получит. А вот своевременно ли он ее получит, будет зависеть от правильной информации о том, как идут здесь дела.
— Какого вида помощь? Против чего?
— В основном, в настоящий момент против всех, кто любит лезть не в свое дело, — сказал Бернард. — Мой друг, неужели ты думаешь, что только по чистой случайности события в Мидвиче не попали в газеты в тот же день? И случайно ли толпы журналистов не докучали всем жителям Мидвича, когда деревня открылась?
— Конечно, нет, — ответил я. — Естественно, я знаю, что это дело безопасности, ты сам мне говорил — и я не был удивлен. Я не знаю, что делается на Ферме, но знаю, что там все в тайне.
— Но усыплена была не только Ферма — заметил он, — а все на милю вокруг.
— Но Ферма входит в эту зону. Наверное, это была основная цель. Вполне возможно, что влияние не могло быть сконцентрировано на меньшей площади или эти люди, кто бы они ни были, посчитали, что так будет надежнее.
— Именно так думают в деревне? — спросил он.
— Большинство так, с некоторыми вариантами.
— Значит, все сваливают на Ферму?
— Естественно. Что еще могло быть интересного в Мидвиче?
— Ну, тогда, предположим, я скажу, что имею основание считать, что Ферма не имеет ничего общего с этим, что наше тщательное расследование и подтверждает.
— Но тогда все становится сущей бессмыслицей, — возразил я.
— Естественно, не в том смысле, конечно, что любую катастрофу или аварию можно считать в какой-то мере бессмыслицей.
— Катастрофу? Ты имеешь в виду вынужденную посадку?
Бернард пожал плечами.
— Этого я вам сказать не могу. Возможно, случайность состоит как раз в том, что Ферма оказалась в том месте, где произошло приземление. Но я все к тому, что почти все в деревне побывали под действием странного и почти незнакомого явления. И теперь вы и все остальные здесь считают, что действие закончилось и все закончилось вместе с ним. Почему?
Мы с Джанет уставились на него.
— Ну, — сказала она, — прилетели и улетели, а почему бы и нет?
— Просто прилетели, ничего не делали и улетели без всякого влияния на что-либо?
— Не знаю. Никакого видимого влияния, кроме несчастных случаев.
— Никакого ВИДИМОГО влияния, — повторил Бернард, — В наши дни это почти ничего не значит, правда? Вы, например, можете получить серьезную дозу рентгеновского или гамма-излучения и без всякого видимого немедленного эффекта. Не беспокойтесь, это только к примеру. Если бы что-то в этом роде было, мы бы обнаружили. Все в порядке. Но что-то, чего мы не смогли обнаружить, присутствует. Что-то совсем незнакомое нам, что может вызвать нечто, назовем это — искусственный сон. Замечательное явление — совершенно не объяснимое и не тревожное. Вы действительно думаете, что такое возможно? Но нужно наблюдать внимательно. Так или нет?
Джанет начала сдаваться.
— Вы имеете в виду, что мы или кто-то другой должны для вас наблюдать и записывать все последствия?
— Я за надежный источник информации о Мидвиче в целом. И хочу быть каждый день в курсе, как обстоят дела здесь, и если будет необходимо предпринять какие-то шаги, я буду знать все обстоятельства и смогу сделать это в подходящее время.
— Это выглядит теперь как благородная миссия, — сказала Джанет.
— В каком-то смысле так оно и есть. Мне нужны регулярные доклады о состоянии здоровья, ума и морали населения в Мидвиче, чтобы я мог по-отечески приглядеть за ним. Речь идет не о шпионаже, я хочу действовать в интересах Мидвича, если будет необходимо.
Джанет пристально посмотрела на него.
— А что, вы думаете, может здесь произойти, Бернард? — спросила она.
— Разве я делал бы вам такое предложение, если бы знал? Я принимаю все меры предосторожности. Мы не можем наложить карантин, но можем наблюдать, по крайней мере… Что вы на это скажете?
— Я не знаю пока, — сказал я ему. — Дай нам пару дней подумать, я сообщу тебе.
— Хорошо, — сказал он. И мы продолжали разговаривать на другую тему.
Мы с Джанет обсуждали это предложение последующие несколько дней.
— У него что-то на уме, я уверена, — говорила она. — Но что?
Я не знал.
Джанет продолжала перебирать аргументы.
— Это не будет отличаться от того, что делают медицинские работники?
«Да, не будет», — подумал я.
— Если не мы, то он найдет кого-нибудь другого, — подытожила она. — Я не знаю, право, кто возьмется за это в деревне. И будет совсем уж неприятно, если он пригласит кого-то со стороны.
