Николай Романецкий - Обречённый на любовь
Черт, вспомнил он. А ведь Маринка будет волноваться.
- Располагайся, - проскрипело за спиной Лихо. - Апартаменты по заказу!
Калинов стремительно обернулся:
- По чьему заказу?
- Тебе виднее. - Лихо снова одобрительно хмыкнуло и выкатилось в коридор.
Маринка будет волноваться, подумал Калинов, но в данный момент я ничем не могу ей помочь.
Первым делом он поплелся под душ. Когда вернулся, диван был уже застелен, но следов присутствия горничной в номере не наблюдалось.
Калинов погасил свет и с удовольствием растянулся на хрустящей простыне. Умиротворенный, он повернулся лицом к стене и сунул руки под голову.
Интересно, кто же сейчас заправляет в Дримленде? Что-то он не слыхал, чтобы вымышленный тинэйджерами мир, когда-то с его, Калинова, помощью уничтоженный, вдруг возродился. Однако он явно возродился. И что-то в нем делает Вита. И Джос... И еще неизвестно кто. И сам Калинов, но он-то пока не знает, что тут делает. Обстановка навевала воспоминания, яркие и соблазнительные. Жаль, горничная не дождалась его...
А потом, когда сон уже почти одолел Калинова, он услышал за стеной голоса. Женский и мужской. Слышно было очень хорошо, и он улыбнулся: за стеной любились. Потом вдруг понял, что голоса эти ему знакомы, и затаил дыхание. Точно, там явно были Вита и Зяблик. Ну и Бог с вами, лениво подумал Калинов, от любви в Дримленде дети не рождаются.
Он снова попытался заснуть, но голоса за стеной стали громче, а потом появились и другие звуки, откровенные и знакомые. Тогда Калинов встал, натянул трусы и вышел в коридор. Подошел к соседней двери, прислушался. Да, он не ошибся, здесь явно Вита и Зяблик. Он осторожно постучал. Звуки тут же прекратились, Вита испуганно вскрикнула. Потом зашлепали по полу босые ноги, и дверь открылась. На пороге, не щурясь, стоял курчавый Джос. Ниже пояса он был завернут в некое подобие простыни. Или широкой набедренной повязки. Джос пристально смотрел на Калинова. Его карие глаза, казалось, стремились проникнуть беспокойному соседу в душу.
- У вас моя жена... Я слышал ее голос.
Джос совсем не удивился. Сделал приглашающий жест. Калинов вошел в номер. Здесь была совсем другая обстановка. Деревянная скамья у стены, накрытая каким-то тряпьем, деревянный же, слегка обструганный стол, на столе свеча. От свечи по углам мечутся неверные тени. Калинов пожал плечами и повернулся к Джосу. Тот опять пристально смотрел на ночного гостя. Потом сказал:
- У меня нет женщин. Тебе послышалось, человече. - И печально улыбнулся.
Калинов извинился и отправился восвояси. Лег, прислушался. За стеной снова раздавался Витин голос, но теперь там не любились. Теперь Вита читала стихи:
Ты от меня не можешь ускользнуть.
Со мной ты будешь до последних дней.
С любовью связан жизненный мой путь,
И кончиться он должен вместе с ней.
[В.Шекспир. "Сонет 92" (перевод С.Маршака)]
Сон пришел неожиданно. Как любовь.
Утром касса еще раз с аппетитом сжевала кредитку, и Лихо накормило его завтраком. Ничего особенного: омлет, бутерброды, чашка кофе. Само Лихо сидело за этим же столом.
Отдав должное омлету, Калинов спросил:
- А кто ночевал в соседнем со мной номере?.. Я знаю, что его зовут Джос.
Лихо непонимающе уставилось на него:
- Как это кто? Джос он и есть Джос.
- А давно он здесь?
- Давно. Всегда.
Яснее не скажешь. Калинов подумал и спросил:
- А не останавливалась ли у вас женщина? Лет сорока, рыженькая, глаза зеленые, стройная такая...
- Останавливалась, - равнодушно сообщило Лихо.
- Одна?
- С мужчиной.
- С мужчиной, - пробормотал Калинов. - И каков он из себя, этот мужчина?
- А точь-в-точь как ты. Но не ты.
- Но не я, - пробормотал Калинов. - И давно они покинули ваши пенаты?
- Вчера утром.
- Странно. А я слышал ее голос сегодня ночью. Из-за стены, где этот ваш Джос...
- Ты не голос слышал. Ты слышал ее желания.
Калинов едва не подавился: такого он не ожидал даже от Дримленда. Таковы, значит, ее желания, подумал он. Как будто ей спать было не с кем.
Снаружи вдруг процокали копыта.
- Они на лошадях были? - спросил Калинов.
- Пешие.
- А у вас есть лошади?
Лихо кивнуло.
- Могу я купить одну?
- Купить можешь. Голову сломать тоже можешь.
- Ничего, - легкомысленно сказал Калинов. - Авось, не сломаю. А без лошади я их неделю догонять буду... Кстати, а оружие у вас нельзя купить?
- Нельзя. У меня не оружейная лавка.
Через полчаса Калинов взгромоздился на оседланного жеребца каурой масти и принялся вспоминать уроки выездки, полученные когда-то в первой жизни. Жеребец прядал ушами и радостно фыркал, пританцовывая от нетерпения. Лихо равнодушно разглядывало лихого наездника.
- Прощайте! - сказал Калинов. - С вами было очень приятно побеседовать. Вы очень разговорчивый человек. Полагаю, во времена социальных потрясений из вас получился бы превосходнейший оратор.
Лихо взмахнуло рукой и растаяло. Растаяла и гостиница. Вокруг снова размахнулся лес, населенный незнакомыми деревьями, а перед глазами болталась "Вифлеемская звезда".
Игрища тинэйджеров продолжались.
Бессмысленная скачка длилась до самого обеда. Проносились мимо деревья, палило солнце, клубилась столбом пыль, убегала вперед путеводная звезда. И здорово ныла задница...
Поэтому, когда на обочине возник Джос, Калинов даже обрадовался. В продолжение скачки он через каждые полчаса представлял себе джамп-кабину, такую прохладную, такую знакомую, такую родную... И всякий раз убеждался, что Дримленд не собирается выполнять его желания.
Карман Джоса сегодня вновь играл роль скатерти-самобранки. Когда голод был утолен, Калинов спросил:
- Послушайте, Джос! Как долго еще это будет продолжаться? Вчера я шел пешком, сегодня скачу на лошади. Куда?
Джос улыбнулся:
- Вчера ты шел, сегодня скачешь, а завтра, может быть, полетишь на крыльях.
- Но КУДА?
Джос пожал плечами:
- Этого я не знаю. Тебе виднее.
Калинов стал закипать. В конце концов, он - солидный человек, не мальчишка какой-нибудь, чтобы его водили за нос.
- Послушайте, Джос! - сказал он. - Если вы не перестанете водить меня за нос, я вам по шее накостыляю.
- Боюсь, это будет несколько сложновато. - Джос не переставал улыбаться. - Боюсь, руки у тебя коротковаты...
- Ничего, дотянусь. - Калинов понимал, что его подначивают, но уже не способен был сдерживаться. - Работа такая, кое-чему меня научила.
- Здесь не твой кабинет, командир!
Это было уже издевательство. Калинов изобразил все профессионально. Сделал шаг вперед, вложил в удар тяжесть тела. Запоздало подумал: "Не сломать бы челюсть парню!.."
И промахнулся: Джоса перед ним уже не было. Не было его и позади. Лишь медленно таял в воздухе добродушный смех, да откуда-то донеслись слова:
