Фредерик Пол - Торговцы Венеры: Операция Венера.Война торговцев космосом
Но до Диксмейстера опять ничего не дошло.
— Нам надо создать рекламу нашему растяпе в предстоящих предварительных президентских выборах, — торжественно произнес я.
От изумления Диксмейстер потерял дар речи.
— Но он… он… не может, — наконец пролепетал он.
— Мы сделаем это, — решительно заявил я. — И вот еще что. Вглядись в того, кто упал. Тебе он кого-нибудь напоминает?
Диксмейстер зафиксировал кадр и внимательно вгляделся в него.
— Нет, не напоминает, — наконец неуверенно признался он. — Хотя, может быть… — Он осекся. — Президента?
Я кивнул.
— Но ведь он наш? Разве мы не хотим, чтобы наш человек…
— Первое, чего мы не хотим, Диксмейстер, — прервал я его, — это, чтобы наш человек проигрывал, кто бы он ни был… Я уже говорил тебе о предварительных выборах. Если он победит, что ж, мы дадим ему еще один шанс. Но если случится так, что наш растяпа, свалившийся с велосипеда на гонках, способен обогнать нашего президента на «праймерис» [16], почему бы не дать ему шанс. Пустим в ход эту пленку. Займись монтажом кадра с падением. Дай упавшему лицо Президента, без резкости, смазанно, так, чтобы сходство лишь угадывалось.
Диксмейстер оторопело глядел на меня. Но понемногу что-то начало срабатывать в его башке, и наконец он расплылся в подобострастной улыбке.
— Феноменально! — завопил он. — Вы выдали еще один шедевр, мистер Тарб!
Да, меня буквально распирало от гениальных идей. Но почему-то на душе было прескверно.
К пятнице я уже иссяк. Митци, с которой я столкнулся в холле, при виде меня, должно быть, испытала что-то вроде легкого шока.
— Что с тобой, Тенни? — испуганно воскликнула она. — Ты не спишь, моришь себя голодом?..
Но Хэйзлдайн, подхватив ее под локоть, уже тащил к лифту. Митци еще несколько раз обеспокоенно оглянулась на меня.
Да, я чертовски похудел. Да, я не спал. Я был на таком взводе, что даже Нельсон Рокуэлл не отваживался приставать ко мне.
Казалось, я должен был бы чувствовать себя отлично. Дела шли хорошо, будущее сулило перспективы, каких у меня никогда еще не было. Митци и Хэйзлдайн вот-вот сделают решающий ход. Я ежедневно, даже ежечасно доказывал им свою полезность и лояльность как союзник. В моем воображении возникала картина недалекого будущего, когда у меня будет кабинет на пятьдесят пятом этаже нашей башни с настоящими окнами и, возможно, персональным душем…
И вот этот день настал. Случилось все в эту же пятницу, в четыре пятнадцать пополудни. Я только что вернулся из клиники неврозов, где пытался подобрать кандидата в судьи Апелляционного суда. Войдя в Агентство, я тотчас же понял, что что-то случилось. В вестибюле стоял гул голосов, люди собирались группками, о чем-то переговаривались и перешептывались, лица у всех были растерянные и испуганные. В лифте я услышал имя Митци Ку, произнесенное одной из наших младших сотрудниц, шептавшейся с подружкой. Выйдя из лифта, я подождал ее на площадке.
— Митци теперь у нас босс, не так ли? — спросил я с беззаботной улыбкой.
Она как-то странно посмотрела на меня.
— Да, она — босс. Но только не у нас, — ответила она и, отодвинувшись от меня, поспешила уйти.
Охваченный недобрыми предчувствиями, я немедля направился в кабинет Вэла Дембойса.
— Вэл, дружище, что случилось? — с тревогой воскликнул я. — Сменилось начальство?
Он буквально пригвоздил меня к месту своим холодным взглядом.
— Руки! — прошипел он. — Убери руки со стола. Ты портишь полировку.
Да, в Агентстве стряслось что-то нешуточное, подумал я.
— Вэл, прошу тебя, объясни, что произошло.
— Все это дело рук твоей подружки Митци и этого борова Хэйзлдайна. Нет, они не скинули Старика. Они взяли его на испуг, провели за нос. Обычный прием, старый, всем известный «маневр Икана».
— Икана? — в испуге повторил я.
Он кивнул.
— Да, хрестоматийный, вошедший во все учебники, древний, как сам Карл Икан, способ шантажа и обмана в бизнесе. Запугали Старика, пригрозили, что скупили все акции Агентства, создали панику на бирже и, выгодно сбыв ему свою долю акций, тут же купили собственное агентство… Понятно?
А я, дурак, ничего не видел, ничего не знал!
Шатаясь, как слепой, я побрел к двери. И тут он крикнул мне вслед:
— Для тебя есть еще одна персональная новость. Ты уволен.
Эти слова заставили меня немедленно вернуться.
— Ты не можешь меня уволить, — еле вымолвил я.
Он нахально улыбался.
— Не можешь. Мой проект «Помоги себе сам»… — лепетал я.
— Он в надежных руках. В моих надежных руках.
— Но… но… — наконец вспомнил я бесспорный аргумент и уцепился за него, как за соломинку. — Мой контракт! Я специалист высокого класса!.. У меня гарантии, права… Меня нельзя так просто уволить…
Он с раздражением посмотрел на меня и поджал губы.
— Гм… — хмыкнул он и со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Включив компьютер, он набрал мой код и несколько минут изучал то, что появилось на экране.
Наконец его хмурое лицо разгладилось.
— Вот как! — воскликнул он. — Я и не знал, Тарб, что ты у нас патриот, — промолвил он притворно уважительным тоном, — Значит, ты резервист. Да, я не могу тебя уволить, ты прав. Но вот отправить тебя в долгосрочный отпуск для несения военной службы эдак на годик или два — это я могу! Кажется, сейчас идет очередная переподготовка резервистов.
Я почувствовал, как внутри у меня все похолодело.
— Это чудовищно! Моя должность остается за мной… Когда я вернусь…
Он сочувственно пожал плечами.
— Я тоже оптимист, Тарб, и надеюсь, что сюда ты уже не вернешься.
Падение Тарба
Я понимал, что мое согласие стать резервистом армии в студенческие годы было ошибкой, но кто знал, что это так серьезно. В десять лет ты вступаешь в детскую организацию пропагандистов рекламы, в пятнадцать — ты член Молодежной торговой лиги. А в колледже тебя ждет военная подготовка в резервных войсках. Все проходят через это. Два курса военной подготовки засчитывались за целый семестр учебы, и освобождали от изучения английской литературы. Немало умников этим воспользовалось. Кому-то это сошло, а кому-то, вроде меня, нет. Если бы я взял себя в руки и пораскинул мозгами, может, я и нашел бы выход: обратился бы к Митци, упал бы к ее ногам, попросил бы помочь мне, нашел бы врача, который подтвердил бы мою непригодность к несению военной службы. Или покончил бы счеты с жизнью.
Кажется, я выбрал последнее. Я налег на Моки-Кок, только теперь я еще запивал его Вод-КО-Ромом изрядной крепости. Поэтому однажды утром проснулся на военно-транспортном самолете. Как я попал на призывной пункт, что делал и где был двое суток до этого, я не помнил. Полное затмение.
