Роберт Хайнлайн - Луна – суровая хозяйка
– Один корабль, шесть бомб, – ответил я.
– Верно! Боже мой, как приятно говорить с разумным человеком. Две бомбы должны быть очень большими, возможно, их придется сделать специально. В живых останутся очень немногие, и ненадолго, в основном в мелких поселениях, в стороне от зоны бомбежки. И все это сделает один корабль за десять минут.
– Согласен, сэр, – сказал я, – но профессор де ла Пас правильно заметил: битьем молока от коровы не получишь. А если ее пристрелить – тем более.
– А как вы думаете, почему мы тянули и ничего не предпринимали целый месяц? Этот идиот, мой коллега, не буду называть его по имени, толковал о «дерзостях». Дерзости меня не пугают; все это болтовня, а меня интересует дело. Нет, мой дорогой полковник, мы не станем пристреливать корову… Но, если нас припрут к стенке, мы дадим корове понять, что ее можно пристрелить. Водородные бомбы – дорогие игрушки, но мы в состоянии позволить себе потратить несколько штук на предупредительные бомбежки по голым скалам, чтобы корова поняла, что с ней может случиться. Однако нам не хотелось бы применять столь сильные средства: не дай бог, корова испугается, и молоко скиснет. – Он издал еще один лающий смешок. – Лучше уговорить старушку, чтобы дала молока добром.
Я не реагировал.
– Вас не интересует, каким образом? – не выдержал он.
– Каким же?
– С вашей помощью. Не перебивайте и разрешите мне закончить.
И привел он меня на высокую гору и предложил мне царства земные. Вернее, лунные. А еще точнее, должность Протектора pro tem[63] с намеком, что, если все будет о'кей, последние два слова из названия можно и убрать. Убедить лунарей, что победы им не видать. Убедить их, что новый план создан для их же блага, подчеркнуть выгоды – бесплатные школы, бесплатные больницы и так далее, детали потом, главное, чтобы все было под надзором правительства, как на Терре. Налоги – для начала низкие, автоматически и безболезненно вычитаемые из зарплаты и доходов от зернопоставок… И, что важнее всего, на сей раз Администрация не пошлет зеленых юнцов заниматься мужской работой, а отправит два полка полиции одновременно.
– Эти проклятые драгуны-усмирители были ошибкой, – продолжал он, – и мы ее не повторим. Между нами, весь этот месяц мы настойчиво доказывали Комиссии по контролю за поддержанием мира, что горсточка людей не в состоянии поддерживать порядок среди трех миллионов, к тому же разбросанных по шести большим поселениям и пятидесяти мелким. Так что у вас будет солидная поддержка – не просто войска, а военная полиция, привыкшая усмирять население без лишнего шума. Кроме того, отправим женский вспомогательный отряд, обычные десять процентов, и никаких жалоб на насилия больше не будет. Ну как, сэр? Думаете, потянете? Зная, что по большому счету это лучший выход для вашего народа?
Я ответил, что должен изучить все в деталях, особенно планы и квоты пятилетки, чтобы не принимать необдуманных решений.
– Конечно, конечно, – согласился он. – Я вам дам копию беловика, мы все подготовили. Возьмите ее с собой, изучите, подумайте до утра. Завтра поговорим. Только дайте мне слово джентльмена держать все в секрете. На самом деле никакого секрета тут нет… но такие вещи лучше улаживать до того, как о них начнет говорить пресса. Кстати о публикациях: вам понадобится помощь, и вы ее получите. Мы пойдем на любые издержки, пошлем вам лучших людей: заплатим сколько потребуется, построим центрифугу, как ученым… в общем, вы понимаете. На сей раз ошибок не будет. Этот дурак Хобарт… Он мертв, не правда ли?
– Нет, сэр. Просто в маразме.
– Надо было его прикончить. Вот вам копия плана.
– Сэр, кстати о стариках… Профессор де ла Пас тут оставаться не может. Не проживет и шести месяцев. – Ну это только к лучшему, не так ли? Я постарался удержаться от эмоций.
– Вы не понимаете. Его любят и почитают. Лучше всего, если бы мне удалось его убедить, что водородные бомбы – не пустая угроза и что его патриотический долг – спасти все, что можно спасти. Но так или иначе, если я вернусь без него… я не только не потяну, я даже начать не сумею, просто не проживу достаточно долго.
– Хм… ладно, там посмотрим. Завтра поговорим. Скажем, часов в четырнадцать.
Я вышел, погрузился в фургон, и тут меня затрясло. Не дано мне глядеть на вещи с точки зрения высших соображений.
Стью с профом ждали меня.
– Ну? – спросил проф.
Я оглядел стены и постучал пальцем по уху. Мы наклонили головы к голове профа и натянули на себя парочку одеял. В постели профа и в моем кресле «жучков» не было – я проверял их каждое утро. Но что касается самой комнаты, то безопаснее шептаться под одеялами.
Я сделал вступление. Проф прервал меня:
– Его происхождение и привычки оставим на потом. Давай факты.
– Он предложил мне работу Смотрителя.
– Надеюсь, ты согласился?
– Процентов на девяносто. Я должен изучить это дерьмо и завтра дать ответ. Стью, когда мы можем приступить к осуществлению плана «Ноги в руки»?
– Уже приступили. Ждали только, когда ты вернешься. Если вернешься, конечно.
Следующие пятьдесят минут мы провели в лихорадочной деятельности.
Стью вызвал костлявого индуса, одетого в дхоти. Через тридцать минут он превратился в двойника профа, и Стью перегрузил профа из постели на диван. Дублировать меня было проще. Наших дублеров вкатили в гостиную, как раз когда стемнело и принесли ужин. Несколько человек вошло, несколько – вышло. Среди последних была пожилая индуска в сари, опиравшаяся на руку Стьюрта Лажуа. За ними шествовал толстенький бабу.
Труднее всего было доставить профа по лестнице на крышу; он никогда не пользовался механическими инвалидными ходунками, у него не было возможности их освоить, а кроме того, он больше месяца провел лежа на спине.
Но рука Стью держала его крепко. Я сжал зубы и преодолел тридцать проклятых ступенек без посторонней помощи. Когда добрался до крыши, сердце было готово выпрыгнуть из груди. Главное – не хлопнуться в обморок, это сейчас совсем некстати. Бесшумный маленький флаер появился из тьмы в точно назначенное время, и через девять минут мы уже сидели в чартерном самолете, которым пользовались весь последний месяц, а еще через две минуты вылетели в Австралию. Понятия не имею, чего стоило организовать всю эту музыку и поддерживать ее наготове, пока не понадобится, но все прошло как по нотам.
Вытянувшись рядом с профом и наконец отдышавшись я спросил:
– Как вы себя чувствуете, проф?
– О'кей. Немного устал. И разочарован.
– Ja, да. Разочарован.
– Я имею в виду – из-за того, что так и не повидал Тадж-Махал. В юности не довелось, а нынче… Дважды был от него в двух шагах, несколько дней назад и сегодня, но так и не увидел. Теперь уж никогда не увижу.
