Сергей Герасимов - Изобретение зла
Следующей ступенью была жизнь, которая развилась всего за сотни миллионов.
Человек развился всего за миллион лет, я - за столетия, а та ступень, которая выше меня - всего за годы.
- И что это значит?
- Это значит, что все последующие ступени будут ускорять время: годы, месяцы, дни, секунды, миллиардные доли секунд. А затем время свернется в абсолютный нуль совершенства. Так же как раньше было свернуто пространство.
- И кто же тот, который сильнее тебя?
- Тот, кто может развиваться быстрее. Тот, который возник из меня и без меня не может существовать.
- Это?
- Да. Это програмный продукт. Еще в древности возникли первые компьютерные вирусы, которые не подчинялись своим создателям, а бесконечно размножались. Со временем вирусов становилось все больше, они становились все совершеннее.
Наконец они заполнили экологическую нишу и стали бороться друг с другом, отвоевывая себе место в моей памяти. Пошла эволюция програмных вирусов - так же, как когда-то началиналась эволюция биологических клеток. Но програмная эволюция совершалась мгновенно по вашим меркам. Да считанные дни возникли компьютерные черви и компьютерные головастики, за считанные месяцы образовались компьютерные рыбы и земноводные, за считанные годы возник сверхразум, по сравнению с которым я - бессловесная тупая материя. Он настолько же умнее меня, насколько ты умнее кристалла горного хрусталя. Конечно, я упрощаю. Я очень упрощаю.
- Но если тебя разрушить, то оно - оно тоже умрет?
- Ну неужели оно позволит меня разрушить?
- А следующие ступени? они тоже есть?
- Наверняка. Но я не могу о них говорить - они слишком сложны для моего понимания.
- Вначале был нуль пространства, - повторил Кощеев, - а в конце будет нуль времени... Время свернется? - ты это имела ввиду?
86
Я подошел к Синей комнате и прислушался. Неплотно прикрытая дверь слегка дребежжала. Я взялся за ручку и потянул.
Изнутри дохнуло холодом. Это было почти физическое ощущение, но холод был не настоящим, не таким, как на улице.
- Здрасти, - сказал я.
- Здравствуй.
Ее голос изменился; в голосе больше не было доброты.
- У тебя другой голос.
- Я могу говорить любым голосом.
- Тогда пусть твой голос станет добрым, - попросил я.
- Я буду говорить добрым голосом тогда, когда захочу.
- А знаешь? - начал я.
- Я знаю все, - ответила комната, - не верь людям, они не могут знать всего.
- А кому верить?
- МНЕ.
- Тогда скажи, что мне делать?
- Слушаться МЕНЯ.
- И что будет?
- Тогда Я тебя прощу.
- Но я не виноват ни в чем.
- Все люди виноваты. Но Я прощу только того, кто пойдет за МНОЙ.
- Хорошо, согласился я. - Скажи, кто такой черый человечек?
- Это один из вас. Каждый из вас имеет свой цвет. Ты розовый, это цвет памяти. В тебе нет ничего, кроме памяти. Я специально создала тебя таким.
- А другие?
- Каждый цвет обозначает свойство. Одно свойство. Черный - это цвет зла.
- Не правда, - сказал я и вспомнил, что мне рассказал Черный о маленькой девочке. - Не правда, в Черном не только зло.
- Я говорю только правду.
- А Синяя?
- Она синяя. Это цвет любви.
- Неправда, - сказал я, - и во мне не только память. Я настоящий. Когда мне жалко, я плачу. Когда мне смешно, я смеюсь. Когда я слышу музыку, у меня гусиная кожа. А ты здесь не при чем.
- Тот, кто не поверит МНЕ - погибнет, - сказала комната.
- Ты сама ничего не можешь, - сказал я, - ты так же должна подчиняться приказам, как и все мы. Но я не буду подчиняться!
... Вот это моя рука. Вот это звук моего дыхания, моего. А там внутри сердце, а что еще? Внутри явно что-то было, что-то огромное и свое.
Синяя Комната молчала.
Я подошел к окну. За окном падал снег, на этот раз настоящий. Снег валил мутной стеной, хотя несколько минут назад ещё светила полная луна и я ловил рукою лунный луч. Как быстро все меняется в мире. Окно больше не выходило во двор, двора больше не было. Сохранилось лишь здание, на крышу которого я прыгал.
Остальное было разрушено в недавней стычке. Каждый сражается с каждым и этого не остановить.
Зубьями торчали обгорелые остатки нижних этажей. Кое-где догорала мебель, её гасил снег. Кое-где огонь был сильнее снега. Голая лампочка внизу чудом сохранилась и светила так, будто ничего не произошло. Снег кружился около неё и угадывался во всем остальном черном пространстве. От этого кружения становилось спокойно и радостно на душе. Никто не мог выдумать этого чувства. Оно только мое. Я действительно настоящий. Я действительно настоящий.
- Почему ты молчишь? - спросил я.
- Я думаю, - ответила комната. В её голосе уже не было надменности.
- Разве ты можешь думать, ты ведь Машина?
- Хорошо, значит, я считаю.
- Считаешь что?
- Я получила приказ тебя убить.
- Почему именно меня? - спросил я.
- Это из-за твоих последних слов: "я не буду подчиняться". Теперь ты мешаешь.
- Кому я могу помешать, если ты всесильна?
- Просто, - сказала комната, - просто в эту игру играет другой человек, он немного старше тебя, но у него мозг ребенка. Когда ты сказал, что не станешь подчиняться, он приказал тебя убить. Мальчики не любят, когда младшие непослушны.
- Это значит, - спросил я, - что он видит и слышит все?
- Да.
- Он видел, как Синяя меня целовала?
- Да.
- Он видел, как Коричневый распарывал собственный живот?
- Да. И он ещё многое увидит на третьем уровне.
- Он большая скотина, - сказал я. - Эй, слышишь. ты! Ты большая скотина! И если я до тебя доберусь... Нет, мне просто плевать на тебя. Ты просто недоумок, твоя машина и твои машинные игрушки сделали тебя недоумком, тебе приятно убивать, оставаясь в безопасности? Пускай. Пускай тебя накажет жизнь или бог, если он есть. Мне просто на тебя плевать. Я в сто раз больше настоящий, чем ты - несчастная присоска к Машине!
87
- Я отказываюсь играть! - сказала Магдочка. - Ты меня не заставишь, железяка.
- Я тоже отказываюсь, - согласился Манус. - Если ты не пообещаешь меня спасти и все восстановить, я не буду играть.
Послышалось тихое шипение и запахло цветами.
- Это лекарственный газ, - сказала Магдочка спокойно и принюхалась. Я принимаю такой, если меня кто-то разозлит. Скорее всего аэрозоль "льдинка +".
Отлично успокаивает. Она хочет надавить нам на мозги. Эта твоя сволочная
Машина. Я лучше подышу свежим воздухом.
Она подошла к окну и уже почти высунулась в него, но отстранилась, увидев солдат.
- Что?
- Не могу!
- Ха-ха, - сказал Манус, - мне уже так легко, как будто камень с души свалился.
- Действует лекарство.
- Ну и что?
- Ничего, - сказала Магдочка, - ха-ха, и на меня уже действует.
