Тед Деккер - Тьма
Он прыгнул вперед, схватился левой рукой за перила, правой обхватил Таниса на уровне пояса, уперся ногами, дернул друга на себя, чуть не свалив его с ног.
Танис крякнул, развернулся и пихнул Тома в грудь, усадив его на доски моста.
— Нет, Томас! Знание — не только твоя привилегия. Кто ты такой, чтобы командовать мною?
— Танис, он врет! Я не пил!
— Нет, это ты врешь. Ты спишь в истории. Никто никогда в истории не спал.
— Из-за того, что я упал!
На лице перворожденного отразилось мимолетное замешательство. В глазах его сверкнули слезы. Он отвернулся, поднял мех к губам и влил воду в рот.
Затем перешел через мост и ступил на обожженную проклятую землю.
То, что произошло потом, забыть невозможно. Том сразу понял, что запомнит это на всю оставшуюся жизнь, сколько бы ни довелось прожить.
Как только нога Таниса коснулась земли за мостом, к нему с ликующими возгласами бросились малые шатайки. Том как раз поднялся на ноги, когда Танис приветственно вытянул перед собою руку. Но по вытянутой руке тут же с силой полоснули когти летучей твари.
На мгновение время замерло.
Мех выпал из руки Таниса, упал и недоеденный плод. Танис опустил взгляд на руку, на появившуюся в разрезе кровь.
Первые проявления открывшегося перед ним нового мира, обещанного Тилеем.
Танис закричал от боли.
Тилей величаво выпрямился.
— Взять его! — приказал он.
Шатайки скопом бросились на пришельца. Он попытался отбиться, но положение оказалось безнадежным. Когти вонзились в спину, в шею, в лицо, полетели в стороны клочья одежды, кожи, мышц… И Танис исчез под копошащейся грудой черной шерсти.
Тилей победоносно развернул крылья и повернулся к своему войску.
— Ну, что я предрекал? — загремел он, перекрывая шум трудившихся над Танисом шатаек. — Наше время пришло!
Раздался громовой, сотрясающий землю и небо рев.
— Крушите эту землю! Возьмите то, что вам принадлежит!
И Тилей взмахнул крыльями в сторону цветного леса.
Шатайки поднялись над опаленною землей черной стеной, и стена эта медленно — так показалось замершему от ужаса Тому — двинулась на него. Белое дерево моста растрескалось и посерело от упавшей на него тени. Перед стеной двигалась волна резкой серной вони.
Том развернулся и понесся прочь от вони и от стены. Спрыгнув с моста, побежал по траве. Микал уже исчез.
— Микал!
Он отважился бросить беглый взгляд назад. Трава, на которую падала тень, превращалась в черный пепел, как будто земля горела, сжигая все живое на ней. Но он понимал, что смерть наступает не снизу. Смерть несут черные крылья шатаек. Что произойдет с ним, когда на него упадет их тень?
Он вскрикнул и бешено заработал ногами, паникуя и зная, что паника лишь замедлит его бег.
— Элион! — закричал он.
Элион не ответил.
Тень тучи летучих мышей нагнала Тома на поляне. Он напрягся, ожидая ожога.
Под ногами его трещала горящая трава. Деревья с обеих сторон меркли, кроны их опадали черным пеплом, рассеивающимся в воздухе, затруднявшим дыхание.
Но плоть его не горела.
Тень обогнала его. Он почувствовал, что слабеет.
Туча двигалась к деревне. Она окажется там раньше, чем Том, появится неожиданно, без предупреждения.
Тень несла смерть. Впереди, там, куда она еще не дотянулась, цвела жизнь, жизнь цветного леса. Жизнь, позволявшая Танису вытворять его боевые фокусы с кувырками и выпадами. Жизнь, питавшая силы Тома, спасавшая его.
Мысли путались в голове Тома. Как обогнать тень? Как мобилизовать резервы организма? Может быть, помогут плоды…
Цель его — обогнать тучу!
Плоды градом сыпались с обугленных деревьев. Том свернул к ним, нагнулся, подобрал, откусил, проглотил, не жуя…
И силы вернулись.
Сжав плод, он рванулся вперед. Капли сока разлетались по сторонам, падали на ноги. Он откусил еще, проглотил на бегу, ускорил темп.
Кромка тучи приближалась очень медленно. Почему они не бросятся на него, не разорвут в клочья? Может быть, стремясь поскорее добраться до деревни, пренебрегают отдельным человечком?
Еще два куска — и Том настолько ускорил бег, что еще через десять минут сравнялся с передним краем тени и вырвался вперед. Пятьдесят ярдов, сто, двести… Он постоянно наращивал разрыв.
С холма Том оценил эффект опустошения, произведенный налетевшей на цветной лес тучей. Чернота наступала длинным изогнутым фронтом.
Завопив от бессильной ярости, он бросился дальше.
Небо над долиной опустело. На это Том сразу обратил внимание. Собственно, это единственный признак того, что что-то не в порядке. Обычно над деревней в любое время кружили с десяток рушей, а еще столько же или даже больше кувыркались в траве с детьми. Сейчас — никого. И ни Микала, ни Габила.
Жители, однако, беды не чуяли. Детишки, смеясь, носились между лачугами, матери возились с младшими, напевали, танцевали, отцы повествовали о великих подвигах прошлого, не подозревая о надвигавшейся смертельной угрозе.
Том рванулся вниз по склону.
— О, Элион, помоги мне!
Он вбежал в деревню, вопя изо всех сил:
— Шатайки! Вооружайтесь! Защищайтесь!
К нему подскочили Йохан и Рашель.
— Томас, наконец-то! — воскликнула Рашель.
— Рашель! — рванулся он к ней. — Скорее, надо защищаться. — Он обернулся назад. Из-за деревьев на гребне холма уже показался зловещий черный край. Тысячи гнусных гадов устремились вниз, в долину.
Слишком поздно! Ничто уже не могло спасти деревню. На них нападали не воображаемые шатайки с воображаемыми когтями, которых можно отбить могучими ударами человеческих пяток. Теперь всех людей постигнет судьба Таниса.
Том схватил Рашель и Йохана за руки.
— Скорее! За мной!
— Глянь! — закричал вдруг Йохан. Он увидел спускающихся в долину бестий и не мог оторвать от них глаз.
— К Троллу! — закричал Том. — Бегом!
— Элион! — воззвала бегущая рядом с ним Рашель. — Элион, спаси нас!
— Бегом! — орал Том.
Йохан все норовил оглянуться, но Том не позволял ему этого сделать.
— Живей! Надо успеть добежать до Тролла!
Понеслись по лестнице, через две ступеньки. Сзади раздались крики.
— Не оглядывайтесь! Живей!
Он впихнул их в дверь и обернулся.
Не менее десяти тысяч бестий пикировало на деревню, растопырив когти и оскалив клыки. Визг шатаек перекрывал крики перепуганных обитателей деревни. Справа от Тома шатайки сбили с ног бегущего по улице мальчика. Кривые когти вонзились в несчастного ребенка, и его крик слился с их возбужденным визгом.
