Евгений Прошкин - Слой
Друзьями они не стали. Немаляев и малыши – какая между ними может быть дружба? Они не стали даже попутчиками, поскольку собственного пути малыши не имели. Это был симбиоз поколений, временное перемирие между старым волком и молодыми волкодавами, и никто не хотел заглядывать вперед – там не было ничего, кроме большой грызни.
В дверь позвонили. В студии постоянно дежурило три-четыре человека, и ключи, по обоюдной договоренности, на улицу не выносились. На деле это означало, что дубликат есть у каждого, но никто им не пользуется. И Немаляев, и пятеро малышей осознавали, что их альянс держится исключительно на доверии.
– Сан Саныч, это они, – крикнул из прихожей Кирилл.
Главный Малыш, так его про себя окрестил Немаляев. В глаза он его не называл никак, в этом не было необходимости. Просто «ты». Иногда – «братец шпион». Тот самый братец, что свернул шею Маэстро. А двумя минутами раньше придушил некую женщину. Зная, что она его мать, – и в этом слое, и, естественно, в любом другом. Похоже, малышей с детства оторвали от семьи, и их отношение к родным было не слишком трепетным.
Кириллу было семнадцать, ровно на столько он и выглядел. Он носил длинную косую челку, все время спадавшую на левый глаз, и узкие темные очки, делавшие лицо худым и хищным. На верхней губе у него была большая родинка, от которой, по мнению Немаляева, стоило бы избавиться.
– Это они, Сан Саныч. К заварухе у Никитских Ворот причастны люди сотника. Самого его там не было, но бабы те же. И еще несколько человек. С кем стрелялись, неизвестно, это вам у ментов справиться надо. Думаю, их пасли.
– Кто их мог пасти, если не мы? – Возмутился Немаляев.
– Москва большая.
– Шуму много было?
– Сейчас везде шум. На окраинах магазины громить начинают.
Немаляев махнул рукой и перешел во вторую комнату, оборудованную под лабораторию.
– Как дела, братец?
– Я закончил. – Малыш за компьютером повернулся и двинул к нему стопку кассет. – Здесь все чисто.
– Да? Порадовал.
– А здесь не очень, – сказал малыш, кладя на стол еще две коробочки. – Вот на этой обычная склейка. В смысле, монтаж. Изъято как минимум три куска, последний – довольно продолжительный. По косвенным признакам, минут на десять. А на этой, Сан Саныч, вообще беда. Полностью сфальсифицирована.
– Не понял, повтори.
– А чего повторять? Этого разговора не было. Вернее, он был, но специально на микрофон. Имеется в виду, что беседа проходила в ресторане, на самом деле – в парке или в лесу. То есть два человека сели на пенек и набрехали сорок пять минут всякой ерунды. А рядом играла запись из настоящего кабака. Только кабак писали поздно вечером, а встреча была около полудня, это из разговора следует. Короче, топорней некуда.
– Ну-ка! – Немаляев выхватил кассету и прочитал пометку: «Горшков». – Это он с владельцем девятого канала. Так, и что?.. Я ее слушал, там ничего нет.
– Сан Саныч, на кассете не дезинформация, – догадался Кирилл. – Псевдоинформация. Попытка скрыть подлинный разговор, произошедший в ресторане. Вывод: объект не в курсе, что мы им занимаемся, иначе подсунул он бы что-нибудь более достоверное. И еще: Горшков, как участник радиоспектакля, с ним заодно.
– Выводы у них… – буркнул Немаляев. – Какая мне теперь разница, в курсе он или не в курсе? Мне это, братцы шпионы, теперь до лампочки.
Немаляев подозревал, что знает о своем соратнике не все, но он не думал, что Нуркин зашел так далеко.
Владя-Владя… Забыл, кто тебя кормит? Кто помог тебе построить партию, свел с нужными людьми, наполнил счет? А кто решал твои бесконечные проблемы? А Мурманск? Зачем тебе ракеты? Аврора, да? Ты что, снова решил побаловаться с мятежом?
Немаляев мог закрыть глаза и на мелкие секреты, и на манипуляции с партийной кассой, но здесь пахло совсем иным – безопасностью страны. Их общей безопасностью – партии, братвы, Ополчения, ментов, фраеров, малышей… Всех.
И Нуркин еще имел наглость разглагольствовать о каких-то ошибках! Оставить сотника в живых – ошибка? Ну, может быть, и так. Только ошибки Влада были куда круче. А самое печальное, что он, кажется, не сделал никаких выводов…
– Не делите людей на друзей и врагов, тогда вам не придется разочаровываться, – сказал Кирилл. – Мы все организуем.
– Да, его время пришло, – согласился Немаляев. – Вам что-нибудь нужно?
– Как всегда, Сан Саныч. Деньги и ваше доброе слово.
– Деньги сейчас, доброе слово – после акции.
– Мы называем это мероприятием.
Немаляев тяжело вздохнул.
– Вот и прими их, свои меры. У тебя хорошо получается.
Глава 9
Теперь уж точно не получится, раздраженно подумал Петр. Если с Людмилой не сложилось там, у Бориса, то здесь и говорить нечего. Бардак, грязища, раздолбаи всякие под ногами вертятся… Никаких условий. Другую можно было бы отвезти в гостиницу, но эта не поедет. Не таковских кровей.
Хлопнула входная дверь – раздолбаи, легки на помине, вернулись с продуктами. Лучше было бы сказать – с закуской, поскольку основное место в сумках занимала водка. Ренату, как непьющему, его подчиненные принесли кулек конопли – нехилый газетный фунтик, в которые бабульки расфасовывают семечки.
– Не много тебе? – Хмуро спросил Петр.
– Так я ж не один, – осклабился Ренат. – На толпу раскумарим, может, и на завтра чего останется. А не останется – еще стакан возьмем. У нас с цыганами договор, мы у них вроде на абонементе.
– Оптовые скидки?
– Мы за шмаль не платим, мы ее так берем. А они зато живут без забот и своими делами занимаются. Взаимовыгодное сотрудничество.
– Сотрудничество… – протянул Петр, нервно раскачиваясь на носках. – Растешь, Ренатик. Кого еще под крышу принял? Сутенеры, кидалы?.. С блатными перетер? Ментов в районе всех купил?
– Что ж мне теперь… – буркнул Зайнуллин. – Кормиться мне на что? От твоего кармана? Западло мне, да и кончатся они у тебя скоро. Вот и задумаешься – то ли грузчиком наниматься, то ли на большую дорогу.
Костя в эти разговоры не вмешивался – знал, что бесполезно. К тому же, они сами жили на деньги, накопленные убитым Борисом. С точки зрения уголовного кодекса, Костя и Петр были ничем не лучше отморозков Рената.
На кухню вошла Настя. Одета она было по-домашнему: шлепанцы, рваные джинсы и тонкая футболка, под которой, бугря ткань, болтались большие твердые соски. Посягательств на честь и достоинство Настя не боялась. В первую же ночь с бандой Зайнуллина она выстрелила одному бойцу между ног – пуля в темноте прошла ниже, но вопрос о свободной любви был решен раз и навсегда.
– Мужики, вы охренели, – сказала Настя, открыв сумки.
– Ребята справятся, – заверил Ренат. – Нам сегодня кое-что отметить…
